Моя собачья жизнь

Этот же сценарий повторился несколько раз за ту неделю. Понемногу, день за днем, количество оставшихся уменьшалось. Несмотря на все мои старания, меня никто не выбирал. Мой страх перед будущим нарастал, а это вредило мне еще больше. В то время, как щенки вовсю старались привлечь к себе внимание, я мог лишь наблюдать и волноваться. Даже я понимал, что имею не слишком привлекательный вид. Если люди все же замечали меня, то в их глазах было столько жалости, что мне становилось еще хуже.

И наконец мы остались вдвоем – мой большой братец был удивлен этим не меньше моего. Он был самым сильным и буйным в помете, но почему-то этого оказалось недостаточно.

«Что я делаю не так?» – задал он мне однажды вопрос, носясь туда-сюда по гостиной.

«Я не понимаю, Пузик. Я вполне симпатичный полукровок, ведь так? Я здоров и силен. Я не боюсь людей в униформе, фейерверков и всякого другого, чего пугаются собаки, и все же всякий раз, когда приходит семья за щенком, выбирают кого-то другого. Что я должен сделать, чтобы привлечь их внимание? – обратился он ко мне. – Только не говори, что танцевать. Ты же по себе видишь, к чему это приводит».

Должен признаться, что я пытался продемонстрировать пару танцевальных движений семье, которая явилась за щенком в предыдущий раз. Но я не репетировал, и это, без сомнения, сказалось. Я протанцевал перед отцом семейства несколько па из шимми, но он спросил только, нет ли у меня блох. Это было унизительно, и я в очередной раз остался ни с чем.

«Не паникуй, – сказал я брату. – Мама говорит, что нам просто надо быть самими собой. Она уверена, что это лучшее, что у нас есть».

Братец посмотрел на меня.

«Я научился новому трюку, – наконец признался он. – Тебе точно понравится, и я надеюсь, что и той семье, что придет следующей, тоже. Тебе только надо притвориться, что ты в меня стреляешь. Давай. Не стесняйся. Выложись по полной!»

Я пристально посмотрел на него и, как он просил, прицелился передней лапой, как из пистолета.

«Ладно. Поехали. Приготовься… бабах !»

Тут же старший братец повалился на спину, раскинув лапы. Язык его вывалился и глаза остекленели, и на секунду я подумал, что каким-то образом и вправду убил его.

«Эй! – позвал я его, вылизывая ему морду. – С тобой все нормально? Ну же, уже не смешно!»

В ответ братец подмигнул мне, ухмыльнулся и подскочил на лапы.

«Друг мой! Ты присутствовал на мастер-классе по обучению собачьим трюкам! Мне кажется, мы доказали, что я очень талантливый щенок».

«Было здорово, – согласился я. – Тебе действительно удалось испугать меня».

«Ведь и вправду, придумано остроумно? Смышленые щенята всегда находят семью».

Как раз в этот момент в комнату влетела Эшли. Увидев нас, она радостно улыбнулась и, слегка присев и похлопывая себя по коленям, подозвала нас к себе. Мы с братом наперегонки бросились к ее ногам. Я проиграл как всегда.

5

«Счастье – это теплый щенок».

Чарльз Шульц

В тот вечер к нам явилась молодая пара с малышом. Мальчишка был одет в комбинезон и футболку с вышитой спереди акулой. Он был веселый и дружелюбный, совсем как мы с братом. Общаясь с Эшли с момента своего рождения, мы знали, как вести себя с детьми. Мы всегда помнили, что нельзя наскакивать на них и ронять. Мне это было легко, но даже мой большой брат понимал, когда надо успокоиться. Все эти команды, которым вы учите нас: «сидеть!», «стоять!», «рядом!», «перестань гавкать, у меня голова уже болит!» – все мы в конце концов твердо усвоили. Но надо помнить, что именно дети первыми нарушают правила!

Малыш был не слишком любопытен, но, казалось, мы его заворожили. Пока его родители говорили с Пенни, которая краем глаза следила за ситуацией, мы изо всех сил старались подружиться с ним. У нас это неплохо получилось, но в какой-то момент он пнул меня под ребра. У меня перехватило дыхание, и я отскочил, своим резким движением напугав мальчишку. Его щеки покраснели, казалось, он вот-вот расплачется.

Я испугался, что его родители сейчас обернутся и решат, что я причинил ему какой-то вред, но тут брат пришел мне на помощь.

«Не волнуйся, Пузик, – шепнул он. – Я все улажу».

Так и не дав малышу взвыть, он подбежал к нему и стал рядом. Парень в изумлении посмотрел на него, а потом пнул моего братца так же, как до это ударил меня.

«Ты прикончил меня! – завопил братец и упал на спину. – Прощай, прекрасный, жестокий мир!»

Мальчишка был озадачен. Родители его оглянулись, пытаясь понять, почему визжит мой братец. Пенни увидела, что щенок лежит на спине, задрав лапы и улыбнулась.

«Посмотрите-ка, это его новый трюк», – сказала она.

Приняв это за сигнал к концу представления, братец вскочил на ноги. Мальчишка завопил от восторга и прижал его к себе.

Я был в смешанных чувствах. Очень мило было со стороны брата отвлечь мальчика, но получалось, что это он завоевал его сердце. Я грустно улыбнулся и стал рассматривать свои передние лапы. Пара объявила, что это тот самый пес, о котором они мечтали, а я размышлял, когда же Пенни выставит меня к мусорным бакам на углу улицы, воплощавшим все мое отчаяние.

Мама не находила слов, чтобы утешить меня. Все последующие дни я провел, дрожа, в корзинке у нее под боком.

«Пенни никогда не бросит собаку, – уверяла она меня. – Она найдет для тебя замечательный дом. Вот увидишь, подожди».

«Ну и ладно, – отвечал я, покоряясь своей судьбе. – Если мне суждено бродить по городам и весям остаток жизни, пусть так и будет. Может быть, я встречу на своем пути друзей и приключения, и я буду просто идти вперед».

Мама с подозрением взглянула на меня.

«Ты опять смотришь телевизор?» – спросила она.

«Только старое собачье шоу, – признался я. – Но больше – музыкальные программы. Мне будет не хватать их, когда я уйду. У Пенни хороший вкус».

«Это точно», – согласилась со мной мама.

Каждое утро, просыпаясь, я думал, что это, возможно, последний мой день в этом доме. У меня не было рюкзака и даже узла, который я бы повесил на палку, чтоб взвалить себе на плечи. По правде говоря, и вещей-то у меня не было. Но все же я готовился. При этом я не был одинок. До школы и возвращаясь из нее, Эшли составляла мне компанию. Я сидел рядом с ней, когда она делала уроки, стараясь не отвлекать ее; во время обеда я забивался под ее стул. Каждый раз она тайно вознаграждала мою преданность кусочком чего-нибудь вкусненького со своей тарелки. Она любила фигурные макароны – спагетти-алфабетти, и мне удавалось за обедом учить буквы. Я не уверен, что уже тогда знал, что стану писателем, но наверняка сказался тот факт, что за минуту мне удавалось проглотить больше слов, чем за это время мог написать любой из великих.

Я наслаждался каждой минутой, но это не могло продолжаться долго. Я больше не был крошечным щеночком, да и Эшли тоже выросла. Приближался день ее рождения, и я гадал, успею ли увидеть своими глазами, как она задувает одиннадцать свечей на праздничном пироге.

Мои худшие опасения оправдались в самое утро ее праздника. Я проснулся от скрипа кухонной двери. Обычно я просыпался и начинал шуметь сам, еще до того как сюда спускалась Пенни (я скорее жаворонок, чем сова, если вы понимаете, о чем я говорю), но в тот день я предпочел свернуться клубком в корзине, где она меня и обнаружила. Мама спала крепким сном и не пошевелилась, когда я заскулил, разглядев, что Пенни держала в руках. Простая картонная коробка явно была предназначена для меня.

Так и оказалось на самом деле, и когда Пенни подхватила меня и посадила внутрь, места там оказалось, только чтобы мне слегка повернуться. Я даже не попытался выбраться. Смысла в этом не было. Я надеялся только, что, когда она вышвырнет меня на улицу, оставит хотя бы коробку. В конце концов нуждаюсь же я в укрытии хотя бы до тех пор, пока не выработаю собственную стратегию выживания.

«Прощай, мама, и спасибо за все!» – позвал я и замолчал в надежде услышать мамин голос. Она не отозвалась, и я приготовился к худшему. Я думал, что мне предстоит провести в коробке долгие часы, даже целый день.