Девять

— Виктор, — представился он. а переговорщик вместо приветствия сразу заявил, что проблему можно решить двумя способами — по совести или пополам.

— Что такое «по совести»?

— Когда риски все твои.

— Значит, кидок?

У парня чуть приподнялись брови:

— А пополам?

В баре были еще две гориллы, которые в дальнем конце делали вид, что увлеченно разговаривают. Виктор врезал переговорщику в лоб. Двое вскочили. Парень еще не успел осесть, как зелёная бутылка разбилась о его голову. Виктору заломали руки. Он заскрипел зубами от боли, лягнул ногой и попал. Хватка ослабла, бросился на пол и выхватил гранату.

— Ну, суки, — он часто дышал, переводя взгляд с одной гориллы на другую. Они остановились. На их лицах появились признаки человеческих эмоций. Из-за стойки выглянула барменша и сразу исчезла.

— Граната не настоящая, — сказал один.

Они сделали маленький шаг навстречу.

— В аду овердрафтов не будет, — Виктор сделал вид, что дергает кольцо. Гориллы отступили.

— Не будет, — повторил он для большей убедительности и встал, не выпуская лимонку из рук. Гориллы внимательно следили за его движениями. Он ткнул ногой переговорщика. Тот застонал. Он медленно пятился, держа гранату за кольцо.

— Хорошо, — сказала одна из горилл, вытянув вперёд ладони. — Успокойся.

Они стали поднимать переговорщика. Тот мычал. Виктор указал на стул, они усадили его, плеснули в лицо воды и стали по сторонам. Он сделал знак, чтобы отошли.

— Вон туда. к стеночке.

Виктор очередной раз оглянулся. Конца и края нет этому забору. «А Бога нет!» было написано на очередном клочке, прилепленном к доске прозрачным скотчем. Он попытался запомнить номер, записанный крупными цифрами, несколько раз повторил его вслух, понял, что бесполезно, и сунул записку в карман. Сделал несколько шагов и оказался прямо перед Словом. Оно тут же отразилось внутри стенок черепа, нажало на еле заметный рычажок и что-то встало на свои места.

Они позвонили и сказали, что готовы встретиться. Виктор предупредил жену, что может быть всякое. Она села и беззвучно заплакала. Он надел принесённый когда-то очень-очень давно со службы бронежилет, жена вытерла глаза и спросила, надо ли чем помочь.

— Буду воевать.

Стрелку забили в «Болте». Он подъехал на полчаса раньше, зашел в соседнее здание библиотеки, поднялся на последний этаж, достал бинокль и осмотрелся. Одна машина с двумя гориллами уже на стоянке. Виктор взглянул на сумку, там лежали доки. Подъехала серебряная «паджера», из неё выпрыгнул переговорщик, вошёл в бар, немедленно выскочил и принялся озираться. Тут же зазвонил телефон.

— В пробке стою, — ответил Виктор. — Еще минут тридцать.

Переговорщик вернулся к машине и начал о чём-то разговаривать с водителем, изредка нетерпеливо посматривая на часы. Виктор достал из внутреннего кармана пиджака остро заточенную отвёртку с массивной ручкой и ловко повертел её пальцами. Еще раз глянул в бинокль, несколько раз шумно вздохнул, сунул отвёртку в карман пиджака и пошёл вниз.

Рядом возле забора валялась банка с остатками засохшей чёрной краски. Виктор поддел банку. Она прилипла к носку. Блин! Он несколько раз тряхнул ногой.

— Значит, решаем так, — сказал он, когда увидел, что переговорщик открыл глаза. — Твои приносят бабло, я отдаю доки, и мы друг на друга не обижаемся.

— Ой, бля…— переговорщик держался за макушку.

— Ясно? — еще раз спросил Виктор. Он всунул переговорщику в руку телефон. Парень, продолжая постанывать, набрал номер.

— Несите чемодан, — потребовал он.

Наконец, банка отлепилась от обуви и откатилась в траву.

— Сделай мне выпить, — Виктор перегнулся через стойку.

Барменша сидела на полу. Длинные каштановые волосы были перехвачены лентой с изображением винтов.

— Я…у меня…— у неё дрожали губы, — Перерыв. Обеденный. Козёл.

Виктор положил гранату рядом с кейсом на стойку:

— Что?

Барменша встала, схватила полотенце и стала нервно протирать бокал.

— Может, чего другого желаете? Ножи пометать кухонные? Пострелять из пушки?

Бокал треснул. Она бросила его в урну, покосилась на гранату, взяла рюмку и налила дрожащими руками водку. Возле рюмки образовалась небольшая лужица.

Виктор не ответил, выпил залпом и жестом попросил еще.

Он держал вторую рюмку в руке. Барменша достала глубокое блюдо, и принялась азартно крошить туда яркие фрукты. Сняла с полки бутылку, запечатанную сургучом, со змейкой внутри и черными иероглифами на этикетке, встряхнула, перед тем как открыть, вылила содержимое в блюдо и подожгла.

— Супчик, — она зачерпнула жидкость большой ложкой, налила в пиалу и поставила перед ним.

Вкус был приятный, не терпкий. Он вытер губы салфеткой, потом всё закружилось, барменша поплыла, появилась пустота и Слово.

Виктор посмотрел на забор. Слово было совсем рядом. До него можно было дотронуться. Оно звало, манило и в тоже время отталкивало и пугало. Он колебался, несколько раз оглядывался по сторонам. Наконец, решился и произнёс его вслух. Громко и отчётливо.

— ХУЙ!

Машины на шоссе замерли, воздух стал плотным, стеклянным, время задёргалось и пошло зигзагами. Он оказался в «Болте», взглянул на барменшу, которая терла стакан, отодвинул пиалу в сторону, так и не притронувшись, взял кейс со стойки и вышел из бара.

Одинокий комар тонко и противно жужжал. Он заходил с тыла, спереди, потом неожиданно исчез. Гмурман успокоился, но вдруг почувствовал укус и ударил по правому виску. Один-ноль, усмехнулся старик. Когда в ухе перестало звенеть, он открыл глаза и посмотрел в витрину. 

Ночь, квакающие лягушки в пруду, милиционеры с автоматами, взломанная дверь в ломбард…

Сколько их было, двое? Трое? 

Митя дышал брату в самое ухо. Игорь несколько раз отодвигался, на некоторое время это помогало.

— Ничего, — Игорь достал из ушей трубки фонендоскопа.

Сейф казался простым: ручка с делениями, прорезь для ключа, бирка с инвентарным номером на боковой стенке. Очень напоминал конструкции из фильмов середины прошлого века. Мужчина с брюшком в мешковатом костюме с выражением вечного страха перед ревизией трясущимися руками достаёт ключ из кармана светлого пиджака. Глаза бегают, он никак не может попасть в замок, вытирает мокрый лоб клетчатым носовым платком. Массивная дверца открывается с небольшим скрипом. На полках — печати на подушечках, бланки командировочных удостоверений, тонкая картонная папка, в которой лежит подписанное заявление по собственному. Иногда бутылка спиртного. Мужчина покорно ждёт своей участи, виновато втянув небольшую лысую голову в плечи.

Митя взял фонендоскоп, легонько щелкнул пальцем по мембране. в ушах раздался грохот — всё работало. Брат прижал мембрану к дверце и покрутил ручку. Митя отрицательно замотал головой, отобрал мембрану и принялся сам прикладывать её к разным местам сейфа. Игорь некоторое время сидел с безучастным видом, залез в сумку с инструментами, достал фомку и ударил по ребру несгораемого шкафа. Бархатная тишина. По лбу Мити поехала удивлённая гармошка морщин.

— Кто ж знал… — расстроено сказал он.

В комнате пахло пылью. Кроме сейфа, стоящего в углу, был еще письменный стол с тумбой, резными ножками, массивным чернильным прибором и обыкновенный, ничем не примечательный стул. Через открытую дверь виднелся торговый зал. На стенах висели портреты бравых мужчин в вышитых камзолах со шпагами. Тускло блестело золото тяжелых рам. Под ними стояли полки, где под стеклом или просто так лежала всякая странная всячина. Большие стеклянные шары для любителей магии, состаренные усилиями соседнего военного завода подзорные трубы, фарфоровые китайские вожди, музыкальные коробочки, из которых при легком нажатии на секретную кнопку выскакивали пограничники, абордажные пиратские шпаги, дуэльные пистолеты и прочая ерунда.