Алло, Тео!

– Садитесь, пожалуйста, – говорит она и вздрагивает: теми же словами она встретила три года назад своего отца. Она тогда написала родителям, что вышла замуж, и отец приехал повидаться с ней. Утром приехал, а вечером уехал. На следующую ночь пришла телеграмма: отец умер по дороге домой, на какой-то автобусной станции.

– Ах, дочка, некогда рассиживаться… мне бы с Тео поговорить!

Отец тогда тоже ни за что не хотел садиться: я, мол, только посмотреть приехал, за кого ты замуж вышла…

– Садитесь, папаша, – машинально повторяет она.

Старик ловит ее руку.

– Значит, я буду сегодня говорить?

– Да, но надо подождать.

И чтобы не видеть его пугающего лица, не чувствовать его жалкий взгляд, жена начальника почты бежит домой.

– Ты слышишь меня? – говорит она мужу, который как раз завязывает галстук перед зеркалом.

– Что такое?

Тогда она тоже прибежала к нему и он так же стоял перед зеркалом. Ей казалось, что она очень любит этого человека, который был так занят своим галстуком, что даже не взглянул на ее отца… Тогда она промолчала, а теперь… Нет, теперь тем более нельзя с ним ссориться. Она начнет издалека.

– Ты слышишь меня?

– Что такое? – и сразу: – А-а, этот…

– Этот.

– Н-ну?…

Она не может сдержать слез:

– Прошу тебя, поговори с ним сегодня по-хорошему, по-доброму…

Она и тогда просила его о том же, силой вытащила его в прихожую и со слезами на глазах умоляла: пожалуйста, ну пожалуйста… Он сказал весело: если ты так просишь…

– Если ты так просишь…

– Вы отдохните немножко, – говорит она старику, который пытается встать, увидев ее.

И вот появляется ее муж. Не глядя на старика, он проходит в кабинет. Она провожает его глазами и уже не может смотреть на старика. Сколько лет они его обманывают? И сколько это еще может продолжаться? И чем это кончится? Старик восторженно следит за каждым ее движением. Его лицо озарено надеждой.

Она поднимает трубку, набирает номер и привычно кричит:

– Алло! Междугородненькая? Дай мне Н.! Это Н.? Да, да!..

И чтобы старик не видел ее глаз, она поворачивается к нему спиной.

– Да, да! Абонент ждет… Говорите!

И старику:

– Говорите!

Старик ничего не видит и не слышит. Он вскочил со стула, – откуда только прыть взялась? – ухватился за трубку и изо всей мочи:

– Алло, Тео! Дорогой мой Тео!

От волнения он задыхается, глотает слова, потеет, как мышь, вытирает лоб рукавом, но не дает Тео возможности вставить хоть слово.

– Тео, дорогой мой! Во-первых, прости меня, пожалуйста, что я вчера не позвонил…

– Это ничего, – доносится из страшной дали.

– О, дорогой мой! – взрывается старик. – Как ничего? Если бы ты знал! Если бы ты только знал!.. Я вчера целый день промаялся здесь у телефона: надеялся хоть к вечеру поговорить с тобой! Я говорил себе: а вдруг он болен, вдруг ему что-нибудь нужно? В крайнем случае я мог бы вызвать для тебя неотложку!.. Да, я позвонил бы прямо туда!.. О Тео, молчи, не говори ничего! Ты благороден, ты не хочешь никого стеснять, ты всегда был сильнее меня и таких, как я, но я знаю, что значит, когда рядом ни одной родной души! Я бы позвонил в неотложку: это пустяк, это их обязанность. Они быстро приезжают, и уже не надо никого ни о чем просить, никого ничем беспокоить… Тео, я тебе уже тысячу раз говорил: проведи телефон прямо к постели! Даже если заболеешь, достаточно поднять трубку…

Жена начальника почты вертится как на иголках. Она перебирает бумаги, без всякой нужды считает открытки, наконец садится и начинает отстукивать вчерашние телеграммы. Поскорее бы кончился этот театр!.. Но тут в комнату входит клиентка. Только ее здесь не хватало!

– Что вам?

– Один авиа.

Женщина кладет на стойку семь копеек и садится за столик в углу писать адрес.

– Тео! Дорогой мой Тео! – старик разливается соловьем на всю комнату. – Так ты, значит, здоров? Здоров, как всегда? Ты даже не представляешь себе, как я счастлив, Тео! Береги себя, дорогой! Из всего взвода остались только мы с тобой, мы двое… Или ты встречал еще кого-нибудь?

– Нет, – слышится из трубки, – таких, как мы с тобой, больше нет.

– Таких больше нет, Тео! Мы двое остались с тобой – ты и я! Из всего взвода…

Что сделать, чтобы эта женщина ушла побыстрее?

– В какой ящик опустить? – спрашивает клиентка. – В синий или в красный?

– В синий.

Женщина опускает письмо в синий ящик, неторопливо поправляет волосы, глядя на свое отражение в оконном стекле, и уходит.

– Почему ты так говоришь со мной, Тео?

Жена начальника почты, как зачарованная, провожает клиентку взглядом и спохватывается: что-то пошло вкось.

– А как еще с тобой разговаривать?

– Как хочешь, – растерянно и печально отвечает старик, – но сегодня, Тео, ты бы не должен говорить со мной в таком тоне. Во-первых, я не спал почти всю ночь. Во-вторых… – тут старик запинается, словно не знает, говорить или нет. – Словом, я себя не очень хорошо чувствую, Тео…

– Так пойди и проспись.

– Что ты говоришь, Тео! – пытается сказать старик ловя взгляд жены начальника почты: он ей так благодарен за все. – Как я могу спать, Тео? Неужели ты не понимаешь, что такое одиночество? Ведь, кроме тебя, у меня нет никого на свете! Ты – да еще вот эта девушка, что соединяет нас…

Он хочет еще что-то сказать, но не может. Он чувствует, как оседает на землю, медленно, медленно, медлен…

Ах, как же он мог забыть?!

– Есть одна книга… – звонко произносит он.

Старик оседает, проваливается куда-то, глубоко-глубоко, и его обнимает вода, широкий, мутный и теплый поток. Он несет его плавно и мощно, он уносит его… куда? Как жаль, что он не успел рассказать Тео об этой книге, о том летчике… Ведь этот пилот был один из нас, Тео, один из нас! Он был как ты и я! Ведь это были мы, Тео…

Он пытается еще что-то сказать, но уже и сам, наверное, не слышит своих слов. Муравьи… ловкие быстрые муравьи… они бегают по его лбу, по щекам, забираются в уголок рта… Не слышит он и пронзительного крика жены начальника почты.

– Что случилось?! – кричит Тео из своей безмерной дали.

– Что случилось? – спрашивает начальник почты, выходя из своего кабинета.

– Ушел… – шепчет его жена.

– Как ушел? А деньги?

Он еще не видит старика, неподвижно лежащего между барьером и столиком. Над его головой, глухо постукивая о дерево, качается телефонная трубка.

– Деньги ты взяла?

Но женщина, белая, как стена, не может сказать ему больше того, что уже сказала: старик ушел, его нет. Все кончилось… все…

Может быть, поискать Тео?