Когда я был настоящим

— При-вет! Одинарный кап, — сказал продавец. — На подходе! Бонус-карточка есть?

— Бонус-карточка? — переспросил я.

— Прихóдите к нам — мы вам каждый раз штампуем чашку, — с этими словами он протянул мне карточку. На ней были нарисованы десять кофейных чашечек. — Когда все десять проштампуем, получаете еще одну чашку бесплатно. И новую карточку.

— Но я здесь не так часто бываю.

— Да у нас повсюду точки. Условия те же самые.

Он проштамповал первую чашку и протянул мне капучино. Как раз в этот момент меня кто-то окликнул по имени, и я обернулся. Это была Кэтрин. Она уже прошла через таможню и все это время, пока я наблюдал за раздвижными дверьми, ждала в кофейне.

— При-вет! — я подошел и обнял ее.

— Я тебе звонить пыталась, — проговорила Кэтрин, когда мы расцепились, — но у тебя телефон не работает.

— Я только что разбогател!

— Ух ты!

— Нет, серьезно. Только что, сегодня.

— Как это?

— Компенсация за аварию.

— Господи! Ну конечно! — она вгляделась в мое лицо. — Даже не скажешь, что ты… а, да, вот же у тебя шрам.

Она провела двумя пальцами левой руки по моему шраму над правым глазом — это из-за него мне делали пластическую операцию. Добравшись до конца дорожки шрама, пальцы остановились. Она отняла их; останься они там еще на секунду, и жест сделался бы двусмысленным.

— Значит, они заплатили?

— Огромную сумму.

— Сколько?

К этому вопросу я не подготовился. Запнувшись на мгновение, я сказал:

— Несколько… вобщем, после налогов, расчетов и всего прочего — несколько сотен тысяч.

Возможно, тогда-то между нами и возник какой-то барьер. Врать мне было неудобно, но заставить себя произнести всю сумму я просто не мог. Она казалась такой большой — слишком большой, о такой даже говорить не станешь.

Мы поехали на метро ко мне домой. Сидели мы рядом, но ее профиль был не таким привлекательным, каким рисовался в моих фантазиях, на краю поля и в припаркованной «Фиесте». На щеке у нее была пара прыщиков. Ее грязный, огромный фиолетовый рюкзак, который она поставила между ног, все время падал. Когда мы приехали, телефонная коробка по-прежнему безжизненно лежала на ковре.

— Ого! В нее что, молния ударила? — воскликнула она — и тут же, ахнув, добавила: — Ой! Извини. То есть, я не хотела… Я понимаю, это не молния, только…

— Ничего. Меня это не… То есть, я это не воспринимаю как…

Моя фраза тоже повисла в воздухе, и мы остались молча стоять друг напротив друга. В конце концов Кэтрин спросила:

— Можно, я пойду ванну приму?

— Конечно. Я тебе воды наберу. Чаю хочешь?

— Чай! Как это по-английски. Да, хочу.

Пока она принимала ванну, я заварил чай. Подумав, не открыть ли дверь и не принести ли его ей туда, я решил, что не надо, поставил чашку за дверью ванной и через дверь сказал ей, что чай ждет.

— Классно. Qu’est-ce qu’on fait ce soir?

Имелось в виду: что мы делаем сегодня вечером. Она, конечно, сказала это по-французски в попытке напомнить о времени, проведенном нами в Париже, но отвечать по-французски мне не хотелось. К тому же меня слегка вывел из себя этот английский юмор. Естественно, чай — это по-английски; а она чего ожидала?

— Мы встречаемся с моим приятелем Грегом, — ответил я через дверь. — Тут недалеко, в Брикстоне.

Грег был моим лучшим другом. Именно он связал меня с Добенэ, через своего дядю. Жил он в Воксхолле — может, и сейчас живет, кто знает. Мы договорились встретиться в «Догстаре», пабе на другом конце Колдхарбор-лейн. Когда мы с Кэтрин явились, он уже был там, у стойки, ему наливали пинту пива.

— Грег, Кэтрин — Кэтрин, Грег.

Грег спросил нас, что мы будем пить. Пиво, сказал я. Кэтрин тоже попросила себе стакан, но сказала, что хочет сначала сходить в туалет, и спросила у Грега, как туда пройти. Объяснив, Грег наблюдал за ней, пока она отходила. Потом повернулся ко мне и спросил:

— Подруга или «подруга»?

— По… — начал было я. — Грег, договор пришел.

— Марк Добенэ провернул?

— Да. Они согласны договориться без суда.

— Сколько?

Оглянувшись, я понизил голос до шепота:

— Больше миллиона фунтов!

В тот момент мы уже направлялись к столику, и у Грега в каждой руке было по пинте. Услышав мои слова, он остановился как вкопанный — так быстро, что немного пива из двух его стаканов пролилось на деревянный пол. Он повернулся ко мне, издал радостный вопль и собрался было обнять меня, но сообразил, что не может, пока в руках у него стаканы. Снова отвернувшись, он заторопился к столику, так и держа руки раскинутыми для объятия. Поставив стаканы на стол, обнял меня.

— Отлично!

Странно это выглядело — вся эта сцена. Было такое ощущение, что у нас не получилось, как надо. Наверное, вышло бы более естественно, если бы он подкинул стаканы в воздух, и мы вместе сплясали бы джигу под медленно падающим на нас золотым дождем, или если бы мы были молодыми аристократами из другой эпохи — эдакие невообразимо богатые титулованные лорды, — и он лишь спокойно сказал бы: «Недурственно, старина» перед тем, как перейти к обсуждению охоты на вальдшнепов или какого-нибудь скандала в опере. Но это — это было ни то, ни се. А тут еще мне на локоть попало пиво, когда я качнул стакан на столике.

Вернулась Кэтрин.

— Он тебе уже рассказал свои новости? — спросил ее Грег.

— А то! Нет, это вообще — столько денег!

— Про сумму не распространяйтесь, — сказал я им обоим. — Понимаете, не хочу, чтобы… Я пока еще не…

— Конечно, — ответили они оба.

Грег поднял свой стакан и произнес тост.

— Выпьем! За… короче, за деньги!

Мы чокнулись. Пригубив первый глоток пива, я вспомнил, как Добенэ велел мне пойти выпить шампанского, и повернулся к Грегу и Кэтрин со словами:

— Может, я бутылку шампанского возьму?

Ни один из них не ответил сразу. Грег стоял, раскинув руки, шевеля губами, словно золотая рыбка. Кэтрин опустила глаза на пол.

— Ого, шампанское! — пробормотала она. — Я, пожалуй, еще не акклиматизировалась в культурном плане. В смысле, после Африки.

Грег внезапно весь переполнился кипучей энергией и жизнерадостно закричал:

— Обязательно! Черт побери! Есть оно у них здесь?

Мы осмотрелись. Народу в пабе было не так уж много. Тут были потрепанные, с дредами, белые парни в шерстяных свитерах, плюс несколько человек в костюмах, плюс этот странный парень, сидевший в одиночку без выпивки и злобно глядевший на всех остальных.

— Наверное, у них есть шампанское, раз тут народ в костюмах, — сказал я. — Пойду спрошу.

Барменша поначалу не знала, есть или нет. Она исчезла, потом вернулась и сказала, есть. Наличных у меня не хватило, пришлось выписать чек.

— Я принесу, — сказала она.

Когда я вернулся, Грег проверял, кто ему звонил на мобильный, а Кэтрин смотрела в потолок. Оба тут же сосредоточились на мне.

— Просто невероятно! — воскликнула Кэтрин.

— Да — отлично, молодец, — сказал Грег.

— Марк Добенэ тоже так сказал. А что я сделал? Просто меня ударило этим падающим… вобщем, чем-то падающим. Это все ты — вышел на Добенэ. Грег мне адвоката нашел, — объяснил я Кэтрин. — Знаешь, Грег, я тебе должен буду за это какие-нибудь комиссионные заплатить, что-то вроде…

— Нет! Ни в коем случае! — Грег поднял руку и отвернул голову в сторону. — Это все твое. Потрать на себя. Да, кстати, а что ты с ними делать собираешься, с такими деньгами?

— Не знаю, — ответил я. — Не думал пока. Ты бы что сделал?

— Я бы… значит так, я бы открыл счет у кокаинового дилера. Сказал бы ему: вот тебе ванна, наполни ее кокаином, потом через пару дней приходи и добавь, чтоб опять полная была, потом еще через пару дней опять то же самое. И найди мне девочку с хорошими сиськами, твердыми, чтобы с них нюхать можно было.

— Хм-м, — я повернулся к Кэтрин. — А ты что бы сделала?

— Решать тебе, это однозначно, но я бы на твоем месте эти деньги вложила в ресурсный фонд.