Человек из офиса

Затем метеосводка. Вследствие глобального потепления на город надвигается грозовой фронт. Предвидятся сильные ветры и кислотные дожди.

Хочет войти на кухню, но на него налетает выводок. Кухня — это скотный двор, где только крик и лай. Драки по любому поводу. Из-за кусочка ветчины, ложки сладкого, гренка. Жена набрасывается на выводок. Носы кровоточат, зубы ломаются. Синяк под глазом. Жена кулаком наводит порядок. Его оставляют одного.

Наливает кофе. Все меньше времени до офиса. Что бы подумала девушка, увидев его в такой обстановке.

13

Кофейная передышка длится недолго. Его дергают за рубашку. Толстушка с косами. Требует денег. Хотел бы избавиться от этой попрошайки, но не может — это его дочь. Чтобы отвязаться, ищет в кармане монеты. Дает одну. Девчонка рассматривает ее. На одну монету не согласна. Бьет его ногой по лодыжке. Он отступает. Девчонка снова бьет ногой. Спрашивает себя, почему он не хватает ее за волосы и не выбрасывает в окно светового колодца. Среди криков и ударов, слышных с другого конца квартиры, никто не услышал бы падения прожорливой чушки. Наклоняется к девчонке. Пытается убедить, что нехорошо девочке бить папочку. Гладит ее по головке. Девчонка царапает его. Наконец приходит жена и оттаскивает ее за косу.

Из кухни доносится командирский голос жены. Приказывает выводку рассчитаться по порядку. Строит их и отправляет в школу. Его внимание привлекает свистящее астматическое дыхание под столом. Старичок ползет к нему и прижимается к ногам. Он не хочет уходить с выводком. Плачет, называет папочкой. Белый глаз тоже плачет. У него подступает комок к горлу. Жена возвращается за мальчиком, ловит его. Старичок цепляется за его брюки. Жена ухватывает старичка за волосы. Уводит его с другими. Из гостиной доносятся насмешки остальных. Пока не раздается оплеуха. Хлопок двери.

Почему и в их школе до сих пор не объявился мальчишка из тех, что расстреливают своих товарищей, спрашивает он себя. Может, сегодня объявится — мечтает он. Не очень хорошо получится, если выстрелы прикончат и старичка.

Он еще на кухне. Едва движется. Выбирается из угла. Из баночки с печеньем берет одно, и когда уже кладет его в рот, жена окрикивает его. Вот где его печенье. Он возвращает печенье в баночку. Что он здесь еще делает — спрашивает она. Может, на работу раздумал идти? Не может его больше выносить, с нее довольно. С ним, заявляет она, потеряла лучшие годы своей жизни. Лучшие годы, повторяет она. Разбил ей жизнь, погубил будущее. Жена забирает у него баночку, прячет в шкаф. Когда вспоминает, что чуть не вышла замуж за военного, почти плачет. Он опускает голову. Терпеть не может его робость, говорит она. Говорит, брызжа слюной. Не дает передышки: требует посмотреть, во что она превратилась по его вине. Приказывает: пусть посмотрит ей в глаза. Она не такой была раньше. Была молодой, привлекательной, были и женихи. Какой же хорошей была она до брака с ним. И доброй — напоминает она. Высокие чувства имела.

Он знает, что вспышка гнева ставит под угрозу его физическую целостность. Когда она поворачивается, чтобы спрятать баночку печенья в шкаф, он сбегает. Надо бы сменить рубашку, галстук. Но лучше не подставляться. Подхватывает пальто с дивана, выходит, спотыкаясь об игрушки, стул, телик, который отключается, когда зацепишь ногами кабель. Даже на площадке он не останавливается подождать лифт. Прыжками спускается по лестнице, выскакивает на улицу.

14

Городской гул, бесконечный поток автомобилей, которые срываются с места, тормозят, застревают и караваном тащатся один за другим. Нервная толпа переполняет тротуары в ожидании маршруток или устремляется в жерла подземки. Человек — это животное с привычками, говорит он себе, глотнув отравленного воздуха улицы, пропитанного бензином тумана. Но он не подчинится привычке, как все. Он влюблен. Теперь его судьба — другая. Все переменилось. Клянется в этом себе, будто поклялся другому, тому, кто вчера был с девушкой. А этот другой так не похож на покорного раба, который торопится по этой шумной авениде в подземку.

В этот час, когда все идут на работу, нередки нападения городских партизан, и подземка может выйти из строя. Он меньше боится нападений партизан, взрывов, отравляющих газов в вагонах и туннелях, чем опоздания на работу. Вспышка на следующем углу. Сначала возникает пламя, потом слышится взрыв. Военный грузовик взлетает на воздух. Взрывная волна оглушает. Над головой летят обломки кузова и человеческие останки. Осколки костей, руки, ноги, кровь. Облако из металла, пластика, стекла и плоти вздымается вверх и сыплется на сбитых с ног, раненых мужчин и женщин. Видевшие теракт застыли как под гипнозом. Но он проходит мимо. Через несколько минут авенида будет блокирована военными и каретами «Скорой помощи».

Хорошо бы с девушкой ничего не случилось.

15

Военные оцепили вход в метро. Потребовали документы, ощупывают его. Не хватало еще, чтоб сочли несогласным и отправили в тайную тюрьму, где будут пытать, а потом сбросят в море с самолета. Ведь сейчас невозможно понять, кто подрывной элемент, а кто просто обыватель. Документы возвращают. Может пройти. Отсчитывает монеты на билет. Всю жизнь считал монеты. Если б разбогател, ушел бы со службы, бросил семью и, конечно, сбежал бы с девушкой. Подарил бы ей имплантат зуба. Когда мечтает, как сейчас, чтобы повезло, представляет себе неожиданную удачу или дерзкий поступок. Выигрыш или кражу. Лотерею или присвоение чужого. Рассуждает: в его случае удача всегда была не на его стороне, а искушение кражи никогда не заходило дальше отчаянной фантазии.

Недалеко, всего в нескольких метрах, замечает сослуживца. Изысканно одет, с «мокрыми» волосами, читает книгу. Он и не знал, что тот читает книжки. Вообще-то он ничего о нем не знает, кроме того, что тот ведет дневник. Человек из офиса скрывается среди ожидающих поезда на другом конце перрона. Не хочет оказаться обязанным завязать разговор с сослуживцем. Даже в поверхностном разговоре всегда невольно открывается что-то о тебе, щелка, куда проникнет чужое любопытство. Чем меньше знаешь о другом, говорит он себе, тем меньше и другой будет знать о тебе. Хорошо, что из туннеля уже послышался грохот вагонов.

Едет, зажатый между людьми, одуревшими от сна. Спрессованному ими, ему не нужно держаться за поручни для сохранения равновесия, а вагон мчится, скрежеща на полной скорости в темноте туннеля, выбивая искры из рельс. Среди толчков, покачиваний его тело — одно из многих других. Скот по дороге на бойню. Будущие туши. Может, и правы партизаны, устраивая теракты в подземке: самый действенный способ покончить с теми, кто не противостоит судьбе. Однако если бы сейчас, сегодня, прогремел взрыв и газы потекли бы по вагонам и туннелю, истребляя пассажиров, это было бы печально. Потому что сегодня он не просто еще один пассажир, он уже не вчерашний, не прежний и урок усвоил. Любовь дала понять: он может измениться. Осознал, что может стать другим. А другой ощущает себя выше прочих.

Смешивается с толпой, которая, пихаясь, выбирается из вагона. Сослуживец, он видит его, — впереди, пытается опередить толпу. А он, наоборот, старается отстать. Последним ступает на эскалатор, выбирается на поверхность и на свет божий. Не видит большой разницы между искусственным светом подземки и светом дня. Город окутан выхлопными газами, моросит кислотный дождик. Силуэты, профили, контуры. Наверху, на зданиях, кариатиды, водостоки и купола исчезают в лохмотьях тумана. Грохот вертолетов, их лопастей. Их не видно, но они всегда там, эти вертолеты. Он идет, опустив голову, прячась в воротник пальто. Плитка, бетон, асфальт, снова плитка. Форсирует грязную лужу — и вперед. Обходит нищенку, людей в форме «Армии спасения», клонированных собак, которые облаивают его. Множество женщин, раздающих листовки с рекламой компьютерных магазинов, доставочной службы, сауны, ускоренных курсов английского, красивых девочек. При переходе авениды вспыхивает красный свет светофора, и он останавливается на островке. Машины едут мимо, забрызгивают грязью. Закончив переход, сворачивает и идет дальше, по-прежнему с опущенной головой.