Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли

Глория собиралась ответить, но, прежде чем ей это удалось, я оттащил ее подальше. Только скандалов нам не хватало.

— Засранец чертов, — бросила она.

— Он возмущен, — сказал я. — И к чему все это?

— А ну пойдем, — не унималась она. — Я ему покажу покой…

— Глория, — заметил я, — не лучше ли тебе последить за собой?

— Потише, потише, ребята, — шикнул кто-то. Я оглянулся. .Это был один из арбитров, Ролло Петерс.

— Да пошел ты… — огрызнулась Глория. Я почувствовал, как напряглись под моей рукой мышцы ее спины

— Тихо. Прекратите, — настаивал Ролло. — Вас слышат люди в ложах. Соображаете, где вы? В кабаке, что ли?

— Кабак бы не помешал, — буркнула Глория.

— Что да, то да, — поддержал я.

— Я вас предупредил, — насупился Ролло. — Повторять не буду. Зрители таких вещей не переносят.

— Зрители? Где ты их видишь? — съязвила Глория.

— Не беспокойтесь, оставьте это нам. — Ролло пронзил меня взглядом.

— Ну да, точно, — согласился я.

Он подул в свисток, и все остановились. Некоторые пары к этому времени вообще едва двигались, лишь бы их не дисквалифицировали.

— Отлично, дети мои, — сказал он, — а теперь устроим небольшой забег.

— Небольшой забег, ребята! — объявил в микрофон распорядитель Рокки Граво. Его голос из репродуктора разнесся по всему залу и перекрыл шум прибоя.

— Небольшой забег вокруг площадки… Попрошу музыку! — крикнул он оркестру, и оркестр заиграл. Пары поневоле зашевелились поживее.

Забег продолжался минуты две, а когда кончился, Рокки личным примером вызвал аплодисменты и потом сказал в микрофон:

— Взгляните на пашу молодежь, дамы и господа. Свеженькие как огурчики после двухсот шестнадцати часов всемирного чемпионата по танцевальному марафону, состязаний в мастерстве и выносливости. Ребятам гарантировано семиразовое питание — три главных блюда и четыре легкие закуски. Некоторые за время состязаний даже прибавили в весе; штат наших врачей и медсестер находится наготове и неустанно заботится о том, чтобы все участники были в наилучшей спортивной форме. А теперь я попрошу пару номер четыре, Марио Петрони и Джеки Миллер, о сольном выступлении. Ну, покажитесь нам, номер четыре. Вот они, дамы и господа, не чудесная ли парочка?!.

Нескладный итальянец Марио Петрони и щуплая блондинка Джеки Миллер под жидкие аплодисменты поднялись на сцену. Они что-то сказали Рокки, а потом принялись отбивать чечетку, причем делали это очень плохо Впрочем, казалось, ни Марио, ни Джеки не отдавали себе отчета, что их чечетка никуда не годится. Когда они закончили, несколько человек бросили на площадку монеты.

— Погуще, дорогие друзья, — призвал Рокки. — Пусть прольется серебряный дождь! Погуще, погуще.

О площадку звякнули еще несколько монет. Марио и Джеки их собрали, проходя возле нас.

— Сколько? — спросила Глория.

— Семьдесят пять центов, — ответила Джеки.

— Откуда ты, малышка? — спросила Глория.

— Из Алабамы.

— Это и видно.

— Нам бы тоже нужно подготовить номер, — сказала Глории. — Немного подзаработать не помешает.

— Радуйтесь, что ничего не умеете, — вмешался Марио, — эти выступления — лишняя морока, да и ногам не на пользу.

— Вы уже слышали насчет дерби? — спросила Джеки.

— А что это?

— Какие-то гонки, кажется. В следующем перерыве нам, видимо, скажут, в чем дело.

— Да, дело начинает забирать круче, — заметила Глория.