Научи меня умирать

– Понятно, – сказал я.

Хотя, ни черта мне было не понятно. Но выяснять, что к чему, я не стал. Сейчас было важно другое.

– Я говорил сегодня с обезьяной… Кстати, это она меня довезла. Обезьяна за рулем, представляешь?

– Поздравляю. Можешь быть спокоен, смирительную рубашку тебе уже подобрали.

– Она сказала, что ты знаешь ответы на все мои вопросы.

– Много вопросов?

– Не знаю, – сказал я. – Честно говоря, пока ни один в голову не приходит. Наверное, она имела в виду те вопросы, которые нельзя озвучить. Они есть, но не в голове, понимаешь? Не сам вопрос, а лишь ощущение того, что должен быть какой-то ответ, который все расставит по своим местам. Ответ без вопроса… Такое ведь бывает.

– Бывает, – как эхо повторила Вик.

– Вот такой ответ ты и можешь мне дать. Так сказала обезьяна.

– И ты ей поверил.

– Кажется, да. Это единственный выход для меня. Даже если он иллюзорен. Лучше уж такой выход, чем никакого. И потом, ты же сама видела обезьяну. Значит, должна меня понимать. Когда она говорит, не верить нельзя.

– С чего ты взял, что я ее видела? – спросила Вик и впервые за весь вечер посмотрела на меня.

– Ты сама мне об этом сказала. Помнишь? Когда мы лежали на берегу моря, и спустился туман. В этом тумане ты мне и сказала, что разговаривала с белой обезьяной.

– Туман на берегу моря? Это что-то новое… В тот раз ты просто поднялся и ушел. Даже не попрощавшись. Лежал, лежал, кажется, плакал… А потом встал и пошел к дороге. Вот и все.

– А туман? – растерянно спросил я.

– Тумана на берегу моря не бывает.

– Постарайся вспомнить. Ты еще сказала, что хотела научить меня умирать…

Вик вздрогнула.

– Что?

– Что – «что»?

– Как я сказала, придурок?

– Ты сказала, что хотела научить меня умирать. И это тебе разрешила сделать обезьяна.

Вик ткнулась лбом в колени. Некоторое время она сидела молча, покачиваясь взад-вперед, как китайский болванчик. Потом, не поднимая головы, сказала:

– Не было там никакого тумана, Котаро. Не было. Ты просто встал и пошел.

Голос ее звучал глухо. Почти как в том тумане, которого, по ее утверждению, вовсе не было.

– Но знаешь, что самое интересное?

– Что?

– В своем глюке ты слышал то, что я на самом деле думала, когда разгоняла машину. Я действительно хотела научить тебя умирать. И знаешь, почему?

– «Пока не умеешь умирать, жить плохо получается», – повторил я слово в слово то, что произнесла Вик в моей галлюцинации.

– Точно.

Мы помолчали. Никогда не замечал за собой способности читать мысли. Было что-то пугающее во всем этом. Похоже, я зашел очень далеко в своем помешательстве. Осталось только посмотреть пару пророческих видений – и готово дело. Я выйду на площадь перед Токио-но То и начну вопить о грядущем конце света. А потом поеду выращивать репу. Может быть, встречу парня, мешавшего мне спать со своим футоном. Не удивлюсь, если в скором времени к нам присоединится Ямада-сан. В такой компании мне скучно не будет… Во всем можно найти хорошие стороны. Если как следует поискать.

Кстати, это идея. Надо было рассказать покемонам о том, что я умею читать мысли и разговариваю с обезьяной, которая очень любит пиво. И вместо тюрьмы я оказался бы в психушке. Все-таки условия получше. Наверное…

– Ты, оказывается, еще больший псих, чем я думала, – оборвала мои размышления Вик.

– Честно говоря, я и сам не знал, как далеко зашло дело.

– Ладно. С психами даже интереснее. Во всяком случае, с тобой. Когда мы познакомились, ты был почти нормальным. И скучным… Как вспомню наш разговор в ресторане, когда ты пытался мне внушить мысль, что убивать себя нехорошо, так смеяться хочется. Помнишь? Вид у тебя был такой важный… А говорил глупости. Умора.

Она натянуто хохотнула.

Разговор сам собой свернул в нужную мне колею. Теперь главное удержать его там. Не дать Вик опять уйти в себя.

– Да, тогда я был нормальным… Ни обезьян, ни проблем с начальником.

– Вообще никаких проблем, да?

– Ну, были какие-то, конечно. Как у всех, впрочем. Но не то, что теперь…

– Ты считаешь, это я виновата?

– Да нет… Не знаю. Не то чтобы виновата. По обезьяньей теории, я вошел в твою жизнь для того, чтобы выполнить какую-то миссию. Громко звучит, но другого слова найти не могу. Что именно я должен был сделать – непонятно. Но что-то должен был. И не сделал. Отсюда и все неприятности. Понимаешь? Как бассейн… Нырнул – плыви, шевели руками и ногами. Иначе утонешь. А я нырнул и замер. Теперь иду ко дну. Не знаю, можно ли уже что-то исправить…

Виски в моем стакане закончилось. Я налил себе еще и разбавил водой. В голове уже шумело. Вик к виски почти не притронулась.

– И ты считаешь, что я могу тебе помочь? – спросила Вик.

– Нет, не так. Я сам должен себе помочь. Вернее, помочь тебе, и тогда вернусь в свой лабиринт. Только вот я даже не представляю, что должен делать.

– Ты веришь, что когда, как ты выражаешься, вернешься в свой лабиринт, твои неприятности закончатся?

– Так сказала обезьяна.

– Ты сам себя послушай! Сидит взрослый мужик и говорит, что обезьяна обещала ему решение всех проблем, если он поможет какой-то девушке. Ключевые слова: обезьяна обещала. Шизофрения. Самая настоящая шизофрения… Чертов псих! Полицейские и твой мерзкий шеф должны будут лопнуть, как мыльные пузыри, да? Как только ты что-то сделаешь для меня – бамс! И их нету. Ты так думаешь?

– Конечно, нет, – горячо начал я, но тут же замолчал.

А действительно, как я представляю себе будущее? Преступление было, побег был, Ямада тоже был и есть… Никуда все это не денется, помоги я всем чокнутым девушкам в мире. Да и так безоговорочно верить обезьяне… Типичный случай шизофрении. «Доктор, обезьяна велит мне послать вас к черту…»

Единственный вариант – я уже давно целиком и полностью живу в мире своих иллюзий. Нет на самом деле ни Вик, ни моих преступлений. Все это – плод больного воображения. Нужны эти глюки, чтобы я мог избавиться от какого-то комплекса. Тщательно подавленной психологической проблемы… Для этого мое сознание придумало новую реальность, в которой я обязан помочь девушке. Помогая девушке, я избавляюсь от своей душевной травмы. И как только помогу – проблема уйдет и я вернусь в реальный мир. В котором нет и никогда не было Вик, покемонов, обезьяны, бара… Отличная теория. Она могла бы все объяснить. И, пожалуй, сработать. Но есть одно «но». Ямада. Он работал в конторе уже тогда, когда я только в нее пришел. Ямада не может быть галлюцинацией. А учитывая, что он очень плотно взаимодействует с другими элементами реальности, с теми же полицейскими, например, – все остальные неприятности тоже не иллюзорны.

Такое вот хитрое доказательство того, что я по уши в дерьме. В свежайшем дерьме.

Или нужно допустить мысль, что и пять лет назад, когда я начал работать в этой фирме и познакомился с садистом Ямадой, я уже был болен. Уже тогда жил в собственном бреду. Ого! Так можно додуматься до того, что в данный момент я лежу в отдельной палате, спеленатый по рукам и ногам. И вся моя жизнь – всего лишь галлюцинация, иллюзия.

Очень, очень интересно…

– Я не знаю, Вик, – сказал я. – Совсем запутался. Даже не уверен в том, что ты настоящая…

– Настоящая, будь спокоен.

– Откуда мне знать? Обезьяна тоже выглядит и говорит, как настоящая. У тебя когда-нибудь были галлюцинации?

– Нет. По крайней мере, не помню.

– Ну вот. В них все, как на самом деле. От реальности не отличишь.

– И что ты предлагаешь? К чему вообще весь этот разговор? Псих ты или нет – это твои заботы. Мне на это наплевать.

– Понимаю, – кивнул я и отпил из стакана. – Давай не будем выяснять, псих я или нет. Поговорим лучше о том, что я должен сделать для тебя. В твоем лабиринте… У тебя есть какие-нибудь мысли?

– Ни одной. Могу сказать только одно – если хочешь что-то сделать, поторопись.

– Почему?

– Я умру сегодня на рассвете. У тебя есть несколько часов.