Где спряталась ложь?

— Так и было. Этот романтический обряд получил название "обручение с морем". Здесь любил гулять Хемингуэй. Пойдём, покормим голубей.

— Это обязательно?

— Своего рода традиция.

— Никита, тут сумасшедшие цены.

— Так и есть. Здесь существует негласное правило: чем ближе к площади, тем выше цены. Аккуратно, на твои прелести положили глаз. — Заявил он ей в кафе, отхлёбывая маленькими глоточками горячий шоколад и заедая его печеньем. Сюда тоже просто так не попасть, а по предварительной записи и опять же исключительно в карнавальных костюмах, но Лена этого не знает. Ей это ни к чему. Главное что он заранее обо всём позаботился. Вот и здесь дамы в карнавальных нарядах пьют горячий шоколад, приготовленный по специальному рецепту кафе "Ля Вен". -Это традиция. — объясняет Лене на ушко Никита, стараясь отвлечь её. Но, разволновавшись, она уже зациклилась на своём. Тушуясь под раздевающими её глазами, она панически шептала.

— Никита, я предупреждала, что не надо так разногишаться. Я немедленно накину на себя жакет.

— Пусть слюньки глотает. Твои формы стоят того. К тому же, на тебе же маска. К тому же, я привяжу тебя за талию к своему ремню.

— Мы делаем такую ерунду, но это не кажется глупым, а наоборот… Меня такое пугает…

— Это хорошо, что есть такое местечко на земле, где есть возможность раз в году измениться. Достаточно надеть на лицо маску и слиться с толпой утопающей в празднике, вдыхающей любовь и надеющейся на чудо и ты уже не ты….

— Всё так, но от этого водоворота меня немного знобит.

— Идём, я тебя покатаю на гондоле. — Потянул он её.

— Сначала погуляем и потанцуем. Вообще-то так весело. Ты прав на карнавале мы только маски. Пойдём в круг.

Они шагнули в яркую толпу — и всё смешалось. Смеялись, танцевали, аплодировали, что-то кричали двигаясь вместе со всеми в одном ритме карнавала. А бездонный купол неба расцветал яркими причудами фейерверков. Это невозможно прочитать или представить, это надо пережить. К ним вклинились две невероятно неуклюжие дамы. Возможно даже переодетые мужчины. Лена насторожилась. Когда хоровод вытанцовывал мимо витых ворот, Никита, потянув её за собой, нырнул в арку. А зажатые кольцом странные дамы пронеслись дальше. Лена заметила только, что там, в том экзотическом дворике, они не были одни. Ещё несколько пар сгорали в пожаре страсти. Лена почувствовала что краснеет, но взгляд от этого садома оторвать не могла. Никита усмехнувшись, прижав её к стене, принялся с жаром целовать. А потом попытался проделать с ней тоже, что и горящие с боку от них пары. Лена с ужасом воспротивилась. Никита, ухватив губами мочку уха, горячо зашептал:

— Расслабься. Ты зачем сюда приехала? За острыми ощущениями. Вот и получай. С чего тебя так скрутило, тебя в отличие от них не чужой сюда затащил. Мы просто маски. Закрой глаза или нет наоборот, смотри во все глаза на них, это тебя заведёт.

— Ты извращенец и садист…

— Наслаждайся глупенькая возможностями карнавала, я закрыл тебя плащом.

Безумное желание захлёстывало. Он сильнее прижал растерявшуюся Лену к стене. Пристроил её ноги к себе на бёдра и сделал всё сильно и немного грубо. Всё проходило безумно, взахлёб и было похоже на извержение вулкана.

Вновь проникшая в глубь амурного двора парочка расположилась прямо напротив них. Лена пыталась схитрить и не смотреть на них, отводя взгляд, но вскоре поняла, что везде одно и тоже и люди от вседозволенности сошли с ума. Измучившись, она пробовала заплющить ресницы, но тогда получался провал, и она теряла над телом контроль, а это чревато чем угодно. Прокрутив всё это в голове, она поплыла, как советовал Никита, по течению и вскоре не в силах отвести глаз от пары напротив, уже не горела, а полыхала. Рядом прошелестел смех и шёлк платья удаляющихся любовников. Женская маска от выбегающей на улицу пары неожиданно вернулась. И тут же включилась в игру. Когда чужие губы коснулись её груди, Лена заверещала, но Никита, поймав её рот губами, придушил сопротивление. Очнулась она, уже плавно покачиваясь на его руках. Она не могла говорить. Просто зарыла лицо в его плечо и покаянно улыбалась. Мимо опять пронёсся хоровод. Они попали в самый вихрь веселья. Лене вдруг захотелось кинуться в самое пекло и кружить. Соскользнув с его рук, она, разбив круг и потянув за собой Никиту, понеслась в сумасшедшем танце. Хоровод выскочил к гондолам. Никита, подхватив её под мышки, внёс в одну из них. Заплатив певцу, посадил его напротив. Лена, отдыхая, откинувшись на ковёр, сквозь прищур искрящихся глаз смотрела на Никиту. Она не узнавала себя. Маска действительно делает переворот с человеком. В лучшую, худшую ли сторону, но делает. По крайней мере, снимает скованность, и ты позволяешь то, что раньше казалось запретным. Никита прав, такая игра раскрепощает и дарит новые острые ощущения. Что там сказал Дориан Грей: "Чтобы избежать соблазна — ему надо поддаться". Теперь я понимаю даму, водившую за нос весь вечер своего мужа в наряде "летучей мыши". Сохраняя инкогнито под таинственной маской, человек даёт волю фантазиям и грёзам. Её уже не напрягали голые плечи и грудь под прозрачным шёлком. Произошедшее во дворе не казалось теперь ужасным и к стыду своему хотелось повторить, прям тут и сейчас же. Борясь с таким своим желанием, она, перекинувшись через борт, черпнула пальчиками воду. Гондола медленно скользила вперёд. В глади Большого канала отражались огни набережных, ажурные мосты и фасады бесчисленных дворцов и соборов. Под божественные мелодии певца она таяла и, растекаясь воском горящей свечи, манила. "На носу этой лодки, сейчас, немедленно", — кричало в ней всё.

— Я хочу, пройти по этому мосту, — метнув в него безумным огнём горящих глаз и стараясь игриво плеснуть капельками воды с пальцев, почти простонала она.

— Надо пройдём, — прохрипел Никита, поняв её борьбу с собой, он просто подтолкнул женщину к желанию, утонув в нём моментально сам. И как удержаться, если светлыми волосами, рассыпавшимися по накидке, играет проказник ветерок, устраивая ей милый беспорядок, глаза в отсветах огней горят огнём, руки жарки, а тело податливо. Он знает что под тканью голые плечи и… к тому же влажный рот так чувствителен. Но Лена пылая, зажгла не только его. Пользуясь свободой бушующего карнавала и масками, обеспечивающими безнаказанность, её захотели иметь певец и гондольер. Никите пришлось махануть размашисто кулаками и, оставив барахтаться мужиков в холодной воде самому подогнать лодку к берегу. Он боялся, что Лену тот случай напугает, но она смеялась, разгорячаясь всё больше и больше. Обняв, он вёл её к дворцу. Не далеко проходил узкий канал и мост.

— Куда мы идём?

— Сейчас увидишь. Ты хотела посмотреть мост?

— Да.

— Любуйся — мост вздохов.

— С ним наверняка связана какая-то любовная трогательная история.

— Совсем нет, золотко. В Средневековье по этому мосту вели узников на казнь. Они, прощаясь с городом и свободой, тяжело вздыхали.

— Так просто…..

— Тюрьму посмотреть хочешь? Между прочем, в ней в её сырых подвалах томился сердцеед Казанова, чьим смыслом жизни был поиск идеала красоты. Отсюда он и бежал.

— А твой смысл жизни в чём? — игриво развернулась она к нему.

— В удовольствии, — сжал он её грудь. — Никогда бы не подумал, что ты такая расположенная до возгорания штучка. Чего тебе хочется ещё?

— Танцевать!

— Побежали догонять бесконечный хоровод.

Но бежать не довелось. Их зажали на том узком мосту те же две нелепые дамы. Что-то в них насторожило Никиту, а когда в крупной руке одной сверкнуло оружие, он не думая скинул их друг за другом в канал. Лена ничего не поняла, приняв случившееся за спектакль. По легендам же под покровом маски раньше разделывались на карнавалах запросто с соперниками. Никита же успокоился только тогда, когда понял, что Лена не приняла случившееся всерьёз.

Лена веселилась в зажигательной пляске до тех пор, пока взгляд её не упал на трёх наряженных в костюмы обольстительных одалисток девиц, шарящих руками по Никите. Она встала как вкопанная, но, отмерев бесцеремонно оттолкнув барышень, потащила хохочущего Кушнира подальше от этой цветной суеты.