Беглец (СИ)

– Сейчас получишь! – Она замахнулась.

Семеныч чертыхнулся и рванул с места.

– Ты не хочешь погулять?

– Хочу! – ответила Она на звонок подруги, перепрыгивая через лужи и пробегая к своему подъезду. – Очень хочу! Как никогда хочу!

– Тогда через час в нашем баре.

– Сегодня пятница, надо было столик бронировать, – разочарованно произнесла Она.

– Ирка с мужем туда собирались, мы к ним.

– Отлично, я только переоденусь! – Она сбросила соединение и вызвала такси. Опасливо косясь на свои окна, не заметила припаркованную неподалеку от дома черную ауди.

Через полчаса Ребенок поехал за такси.

Он долго сидел в машине напротив входа в бар, облокотившись на руль. Несколько раз Она выходила курить, то с подружкой, то с незнакомым Ребенку мужчиной. Судя по тому, как он галантно открывал перед Ней двери, Ребенок сделал вывод, что они недавно познакомились. Она выбегала разгоряченная танцами и напитками в легком коротком платье, что – то рассказывала, размахивая руками и смеясь…

Ему никак не давало покоя вечернее происшествие. Когда он проехал сквозь Семеныча. …Вся жизнь Ребенка была пусть трудной изначально, но все же нормальной, а с недавних пор, когда его фонд незрячих уверенно набирал обороты, и вовсе хорошей. Пока не начались странные видения наяву и во сне, слуховые галлюцинации, помутнения сознания, визуальные расстройства мироощущения и различная физическая труднопереносимая боль, сродни наркотическим ломкам. Стала отказывать левая нога.

Ребенок очень редко употреблял спиртное, а наркотики и вовсе никогда не пробовал. Он и в самом деле не понимал, с чего и когда все это началось. Ему казалось, что кто-то входит в него, выводя из строя его самого на время. Однако, этот самый «кто-то» успешно время от времени пользуется разумом и телом Ребенка. А после Ребенок, с трудом вспоминает, что к чему. Первый инцидент произошел с серебристой иномаркой. Ребенок нашел человека в автомобильной инспекции, чтобы тот помог ему достать сьемки с навигаторов автомобилей. Ребенок убедился в том, что за рулем серебристой иномарки находился именно он. Чуть позже он, просматривая бумаги по инвентаризации имущества своего фонда, неожиданно для себя нашел строчку о покупке и регистрации этого автомобиля, заверенную собственноручной подписью, и собственный приказ о списании этой машины.

Смутно припоминал пару дней, когда за окном стояла гробовая тишина, не было ни воды, ни электричества, ни газа. Днем Ребенок чуть ли не на стенку лез от дикой сумасшедшей боли, выл и катался по кровати, а с наступлением темноты его куда-то тянуло из дома. Он возвращался на рассвете и совершенно не помнил, где и как провел ночь.

Ребенок установил в квартире и в машине камеры видеонаблюдения и каждый день просматривал то, что он делал, понимая, что иногда он перестает владеть собой. Но и тут происходило нечто странное. В некоторых местах при воспроизведении записи съемок шли помехи, которые сами прекращались, точно кто-то нарочно стирал то, чего Ребенку видеть не предназначалось.

Поняв, что некоторым вечером сбил молодого парня на дороге, Ребенок зашел в церковь. Исповедуясь чересчур внимательному батюшке, который стал подробно расспрашивать о произошедшем, Ребенок в открытые двери заметил подъехавшую полицейскую машину. Ему удалось ретироваться, лавируя в густой толпе прихожан. Сидеть за неосознанно совершенные грехи, Ребенок не собирался. Ему с лихвой хватило «тюремного заключения» его собственной жизни…

Он вовсе не собирался наезжать на Семеныча. Ребенок хотел поговорить с Ней о том, что происходит, и все Ей рассказать. Он ждал Ее после работы, но к зданию неожиданно подъехал Семеныч. Ребенок чувствовал, что с ним уж точно разговора не выйдет.

Ребенок смутно помнил недавний разговор с Ней, как раз после наезда на молодого парня. Но помнил нечетко, словно находился в глубоко нетрезвом состоянии. То, что они о чем-то мирно разговаривали, и Она слушала его – Ребенок помнил хорошо. А вот то, что он ей рассказывал и до чего они договорились – опять провалы. После этого на записях установленных камерах появилось достаточно много разрывов.

Ребенок следовал за автомобилем Семеныча, собираясь дождаться, когда они попрощаются около Ее дома. Ребенок еще помнил, как на глазах стали пропадать соседние машины, как Семеныч вышел из машины.

А потом – внезапно парализованная нога на педали газа и приклеенные руки на отчего-то неповоротливом руле, нестерпимый шум в голове, сливавшийся в один крик: «Дави! Дави!»…

Постепенно посетители ночной дискотеки стали расходиться. Подъезжали таксисты и частники, разбирая и отбивая друг у друга подвыпивших клиентов.

Она села в автомобиль с мужчиной, с которым выходила из бара несколько раз. Ребенок хотел было уехать домой, понимая, что ждать Ее до утра, пока Она освободится – нет сил. Но заметив, что машина такси сворачивает к Ее дому, все-таки поехал за ней.

Совершая обгон, Ребенок успел почувствовать, как возник гул в голове, как начало сводить и скручивать шею…

Она медленно поднималась по ступенькам, придерживаясь за перила. Ребенок находился выше и видел Ее руку, перехватывающую деревянную балку. Он бесшумно отошел в темный угол.

Как только Она вступила на лестничный пролет, Ребенок моментально подскочил и, схватив Ее за руки, прижал к стене.

– Думала, все прошло? Меня обманула. Что делать – то теперь с тобой? Сразу прибить или изуродовать сначала, чтобы по танцулькам бегать охота отпала? Или детишек твоих попугать? Пугливые они у тебя? Или поласкать тебя здесь, ты же не будешь кричать, а то муж выбежит? – он давил на Нее своим телом все сильнее, точно хотел расплющить Ее по стене.

Она захохотала так, что он опешил и отпустил Ее. Она, смеясь, сползла по стене на корточки. Ребенок подумал, что Она слишком пьяна, и не в состоянии что-либо понимать. Ее смех вогнал его в оцепенение. Пытаясь опереться о гладкую стену, Она сделала неловкую попытку встать, но выронила сумку. Вздрагивания от смеха превратились в нервные всхлипывания. Она подняла сумочку и стала подбирать с пола выпавшие вещи, которые опять роняла.

«Хороша, – отступив на шаг, вяло подумал Ребенок, с презрением глядя на Нее сверху вниз. – Допилась, всё из рук валится. Как Она в таком виде домой собирается идти?»

В следующую секунду Она резко выпрямилась, толкнула Ребенка к противоположной стене, прижав твердый предмет к его ребрам.

– А теперь поговорим, пока я не испачкалась твоими кишками? – совершенно трезвым голосом тихо зашипела Она ему в ухо. – Ты ласки хотел? Это твое последнее желание было?

С этими словами Она приблизилась, почти касаясь его губ своими. Он чувствовал аромат Ее духов, легкий запах вина смешанный с морозным холодком жевательной резинки.

Ребенка забила дрожь. Она прижалась бедрами к его ногам.

– Нравится? Хочешь женщину? Ты хоть раз это испытывал, хромоножка? Испугать хотел? А сам не боишься умереть сейчас? Я выстрелю один раз, и ты будешь загибаться от боли, – Она отстранила свое лицо. – Я ничего не боюсь, понял? Тебя, тем более. Я сильнее.

Хлопнула дверь наверху, кто-то позвал Ее, и сразу же послышались спускающиеся шаги. Ребенок оттолкнул Ее и поспешно захромал вниз.

«Жаль, что Семеныч отобрал у меня пистолет, я бы его сейчас прикончила, – подумала Она, убирая в сумку телефон. – А может и хорошо, что отобрал, села бы лет на двадцать за убийство. Или не на двадцать, если бы это как за самооборону засчитали. Тьфу, что за мысли? Накаркаю еще».

– Опять? – муж спустился на лестничный пролет.

– Я хочу чаю, – несчастным тоном сказала Она. – Сделай мне, пожалуйста, крепкого чаю?

– Что ты стоишь? – вздохнул муж. – Ты его здесь будешь пить? Поднимайся домой. Кто тут был?

– Где? – Она осмотрелась по сторонам. – А… Ленка. Мы туфлями поменялись, потому что она ноги натерла. Переобувались здесь. Можно я пойду босиком? Я, кажется, тоже натерла.