Растревоженный эфир

Гудки сменились щелчком, послышался голос Вика:

— Вик, это Клемент.

— Имя мне знакомо.

Арчер улыбнулся:

— Как дела?

— Корь по-прежнему имеет место быть. Я как раз на распутье. Думаю, то ли мне поспать, то ли оплатить счета за последний месяц, то ли прогуляться к киоску и купить вечернюю газету. А что делается в твоих краях?

— Ты по-прежнему в деле, — ответил Арчер. — Американская общественность не лишится возможности слышать твой нежный голосок.

— О… — Последовала долгая пауза. — Премного благодарен. Как тебе это удалось?

— Я съездил в Филадельфию и поговорил со спонсором.

— Ты, должно быть, произнес потрясающую речь. — В голосе Вика чувствовалось смущение. — Я очень сожалею, что не слышал этот бриллиант ораторского искусства.

— Я практически ничего не сказал. Говорил только он. Его жена видела тебя на какой-то вечеринке…

— Я ее помню, — подтвердил Вик. — Весом под двести фунтов и с лысиной на макушке.

— О ней ты должен говорить только хорошее. Ты ее совершенно очаровал.

— Потрясающая дама. Ей нельзя худеть ни на фунт. Однако едва ли ее впечатления заставили старика изменить свое мнение.

— Пожалуй, что нет. — Арчер уже жалел, что затеял этот разговор по телефону. — Я рассказал ему о «Серебряной звезде» и ранении.

— Ага. Патриот прослезился?

— Его сына убили в Тунисе. — Арчеру не нравилась та легкость, что звучала в голосе Вика.

— На следующую передачу я приду в парадной форме, со всеми регалиями и начищенным карабином.

— Это еще не все, Вик. Я пересказал ему все то, что услышал от тебя.

— То есть поручился за меня?

— Можно сказать, что да.

— Да ты меня просто балуешь. — Арчер уловил в голосе Вика нотку нежности.

— Перестань. — Арчеру хотелось побыстрее закончить этот разговор.

— А как насчет Хатта? Он проявил себя джентльменом?

— Не совсем. Ему пришлось прервать отпуск и вернуться в Нью-Йорк из Флориды.

Вик хохотнул.

— Печально. Очень печально. — Тут его голос стал серьезным. — Как насчет остальных?

— Расскажу при встрече.

— Не столь удачно?

— Не столь, — признал Арчер.

— Отныне будешь более предусмотрительным. Нанимай только тех характерных актрис, которые награждены «Пурпурным сердцем».

На мрачную шутку Арчер предпочел не реагировать.

— Когда мы увидимся?

— Сегодня, в половине шестого. Мы с Нэнси поедем с вами на спектакль, в котором играет Джейн. Нэнси и Китти обо всем договорились. Поедем на моей машине. По пути завернем в какой-нибудь ресторанчик и поужинаем.

— От спектакля многого не жди. — Арчер заранее защищал Джейн. — Я слышал, как в воскресенье она читала свою роль. В самых многообещающих молодых дарованиях ей числиться рано.

Вик рассмеялся:

— Не волнуйся, папаша. Я приму во внимание возраст, вес и состояние поля. До встречи. Еще раз спасибо за Филадельфию.

— Спасибо — это маловато. Я возьму с тебя половину стоимости проезда.

Вик смеялся, кладя трубку на рычаг. Арчер выудил из кармана несколько монет. Одним звонком меньше, сказал себе Арчер. Пусть он самый легкий. Пора переходить к трудным. Он набрал номер Атласа.

На другом конце провода трубку не снимали. После пяти гудков Арчер повесил трубку и с облегчением выдохнул. Атлас, решил он, подождет до репетиции в четверг. Арчер вновь бросил десятицентовик в щель и позвонил Элис Уэллер.

Когда она сняла трубку, Арчер спросил, может ли он заехать к ней.

— Знаешь, я обещала Ральфу, что отведу его на каток, и мы уже были в дверях, когда зазвонил телефон…

— Где находится каток? — Арчеру хотелось как можно скорее ввести Элис в курс дела.

— В Рокфеллеровском центре, [55] — ответила Элис. — Ему нравится, когда я наблюдаю за ним, и я…

— Я сейчас в городе. Надеюсь, Ральф не будет возражать, если его мать побеседует со старым другом, пока он будет вычерчивать восьмерки, не так ли?

— Я чувствую, Клемент, ты надо мной смеешься. Но так уж вышло, что по вторникам после школы мы ходим на каток…

— Ты тоже катаешься?

— Иногда. — Она хихикнула. — Ты думаешь, это глупо?

— Разумеется, нет. Коньки возьми с собой. Я уложусь в пятнадцать минут. — Арчер взглянул на часы. — Сейчас половина четвертого. К четырем ты подъедешь?

— Мне бы не хотелось нарушать твои планы, Клемент, — затараторила Элис. — Если ты предпочтешь подъехать ко мне, я уверена, Ральф поймет…

С другого конца провода донеслись приглушенные голоса. Арчер не сомневался, что Ральф стоит рядом и всем своим видом показывает, что никак не может понять, почему ему нужно отказываться от катка.

— Перестань, Ральф, — разобрал он слова Элис. — Я разговариваю с мистером Арчером…

— В четыре часа, — крикнул Арчер. Его раздражала готовность Элис к самопожертвованию. — У входа. — Он повесил трубку, прежде чем Элис успела что-то ответить.

Имея в запасе полчаса, Арчер неторопливо зашагал по Пятой авеню, разглядывая витрины, стараясь не думать о разговоре с Хаттом и его последствиях. Проходя мимо магазина мужской одежды, он вспомнил о том, что его приглашали на примерку нового костюма: Китти сказала ему об этом на прошлой неделе. Ателье «Таг бразерс» находилось лишь в двух кварталах от магазина, и Арчер прибавил шагу.

Он нашел нужный дом, поднялся на второй этаж. Его встретил мистер Таг, высокий, мрачноватого вида джентльмен, который частенько сам, скинув пиджак, кроил материю. Китти, в отличие от Арчера отдававшая предпочтение более смелым силуэтам, жаловалась, что в костюмах от «Таг бразерс» все мужчины выглядят как отставные капитаны полиции. И она не грешила против истины, поскольку основной контингент клиентов ателье составляли массивные господа с суровыми лицами стражей правопорядка. Их широкие талии мистер Таг с явным удовольствием облачал в отменного качества темную материю. И на брюках Арчера мистер Таг всегда прибавлял в поясе лишний дюйм, не допуская мысли о том, что человек, который мог позволить себе его цены, ограничивал себя в еде. Арчеру нравилась неспешная, умиротворенная атмосфера ателье, которое словно перенеслось в современный Нью-Йорк из далекого спокойного прошлого.

Величественными жестами, словно совершая обряд крещения, мистер Таг касался мелком мягкого твида нового пиджака. Оглядывая себя в трехстворчатом зеркале, Арчер ощущал легкость и свободу. Пиджак нигде не тянул, не ограничивал движения, поэтому режиссер заранее знал, что носить его он будет с удовольствием. Мистер Таг не жаловал подложные плечи и армирование полосками плотной ткани. «В моих костюмах заседают на советах директоров и ходят в приличные рестораны, — говорил он. — За «Нью-Йоркских гигантов» [56] в них не играют». Многие клиенты ателье настаивали на том, чтобы их хоронили в костюме, пошитом мистером Тагом. Возможно, ему это и льстило, но в разговоре он об этом никогда не упоминал.

— Мистер Спинелли, — позвал мистер Таг, закончив примерочное священнодействие, — мистер Спинелли, вас не затруднит подойти сюда? — Он повернулся к Арчеру. — Мистер Спинелли — наш новый старший закройщик, мистер Арчер. У него, к сожалению, есть одна-две вредные привычки, ведь раньше он работал в универмаге на Пятой авеню, уж не будем упоминать, в каком именно… — в голосе слышалось осуждение, — но мы стараемся избавить его от них.

— А что случилось со Шварцем? — спросил Арчер, оглядывая свои отражения в зеркалах. Шварц, невысокий, худенький, в толстых очках, умел как-то по-особому, очень нежно прикасаться к ткани. Он работал в «Таг бразерс» больше тридцати лет. Арчеру Шварц пошил с десяток костюмов, не обменявшись с ним и сотней слов.

— Мы похоронили Шварца на прошлой неделе. — Мистер Таг вздохнул. — Два года назад у него обнаружили рак легких. Он работал чуть ли не до последнего дня. Утром мы закрыли ателье и пошли на похороны. Вы когда-нибудь бывали на еврейских похоронах?