Невыносимые противоречия (СИ)

Генри подумал о Луизе. Он обещал навестить ее. Думал, что будет скучать по ней, но не скучал.

- До того, как стать президентом мой отец боролся с коррупцией. Из-за этого в него несколько раз стреляли. Когда мне было девять, люди с автоматами пришли в наш дом и расстреляли маму.

Теперь Франц не смотрел на Генри, и Генри мог украдкой разглядывать его.

- Отца не было дома. Меня тоже. Не помню, где я был, - Франц откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. - После ее смерти, отец решил, что иметь семью в этой стране слишком опасно. Он отправил меня в Англию, - Франц выпил свой ром, поморщился и снова наполнил стакан.

Он положил руку на подлокотник кресла, и Генри невольно обратил внимание на то, какие у него длинные лунки ногтей.

- Закрытый интернат, - Франц сжал стакан так, что лунки ногтей побелели. - Когда я дрался с мальчишками, я воображал, что мой отец что-то вроде короля Артура. Он и его рыцари борются со злом в далекой жестокой стране.

Забавно, но чем больше рома вливал в себя Генри, тем меньше у него бурчало в животе. После третьего бокала он почувствовал наконец легкое и приятное головокружение.

- Со мной в интернате учился мальчик из Италии, ходили слухи, что его отец мафиози. В глубине души я радовался, что такое не говорят о моем отце. Это был консервативный интернат, со старыми преподавателями и строгой дисциплиной. За драку нас наказывали лишением обеда и лекцией по истории, - Франц усмехнулся. - Когда отец приезжал в Англию, я ходил с ним на официальные приемы, званные ужины, ездил в загородные замки местной аристократии. Мне нравилось, как он держался. Нравилось, что к нему прислушивались, его уважали. Когда он уезжал, а я возвращался в интернат, меня еще неделю раздувало от гордости за него.

Ровный мягкий голос Франца успокаивал.

- Поэтому ты так лично воспринял мошенничество с фондом? - спросил Генри. Из-за детской гордости, из-за строгих правил в интернате и воспитательных бесед?

Франц усмехнулся. А ведь Варгас прав, сообразил Генри, за расследованием и бунтом Франца скрывается переоценка ценностей. Потребность, желание, необходимость. Оценить, измерить и взвесить свой детский идеал. Узнать все о грехах отца и решить можно ли их простить.

- Дело не только в детской гордости, - Франц сделал глоток и облизнул губы. - Отчасти дело и в тебе, Генри. Тебя похитили сразу после того, как ты вышел из моей спальни. До этого я слышал про похищения людей только по телевизору. Раз в месяц, раз в два месяца. Я был далеко, занят собой. Слышал о похищениях, но не думал о них. Мне не приходилось задумываться о том, мог ли я повлиять на ситуацию. Если бы я не пригласил тебя к себе, если бы мы не заснули. Если бы я не отпустил тебя, когда зазвонил телефон. В конце концов, когда позвонила твоя мать, я мог попросить тебя не уходить, остаться.

Генри сглотнул. Последняя порция рома отдавала несвежей речной водой.

- Иными словами похищения залезли к тебе в постель? - Генри скривился. От слов Франца он почувствовать себя неуютно.

- Точно, - Франц сделал вид, что не заметил ни его гримасы, ни сарказма. - Сначала ты, потом благотворительный фонд моего имени.

- И что тебе удалось выяснить насчёт фонда? - Генри нахмурился и, вспомнив разговор за столом, добавил: - Просмотрев счета, ты смог выйти на анонимных вкладчиков?

Франц выудил из заднего кармана джинсов телефон, включил его и протянул Генри. Они сидели по разные стороны стола. Телефон завис над стеклянным озером. По экрану побежали столбцы букв и цифр. Генри нужно было только протянуть руку. Франц собирался поделиться с ним секретной информацией, из-за которой разругался с отцом?

Генри подвинулся к краю дивана и осторожно принял телефон из рук Франца.

- Проблема в том, - сказал Франц, - что все цепочки платежей и переводов обрываются. В конце каждой - обанкротившаяся фирма-однодневка.

- Значит, ты ничего не нашел?

- Счета не указывают на вкладчиков, но обнажают систему.

Генри смотрел на имена и цифры и ничего не понимал. Возможно, Луиза смогла бы разобраться и разглядеть здесь систему. Стоило подумать о Луизе, и неизвестно откуда возникла другая мысль. Меньше всего сейчас Генри хотелось что-то обсуждать с Луизой. Гораздо приятнее ему было слушать Франца, смотреть на него, выпивать с ним, говорить с ним.

- Какую систему? - спросил Генри.

- Здесь больше пятидесяти фирм. Чтобы помочь нищим и бездомным фонд заказывал продукты, стройматериалы, лекарства, услуги перевозчиков, проектировщиков и других специалистов.

Пока Франц говорил, Генри разглядывал его губы, пульсирующую вену на шее, подрагивающий кадык.

С большим трудом Генри оторвал взгляд от Франца и посмотрел на бутылку на столе. Почти пустая. Точно, он пьян, поэтому постоянно пялится на Франца. Когда Генри напивался, его либидо думало за него.

- Благотворительный фонд имени Франца Варгаса, - Франц поморщился, - просуществовал три недели. А потом фонд лопнул. Исчезли деньги, исчезли фирмы поставщики услуг, лекарств, техники, стройматериалов, которым он сделал заказы.

Чтобы перестать пялиться на Франца, Генри попытался сосредоточиться на себе.

- Моя мать завещала все свое состояние театрам и благотворительным фондам, - он думал, что не готов об этом говорить, но это оказалось на удивление легко. Генри вдруг понял, что всегда рассчитывал на что-то подобное. Иначе и быть не могло.

Франц же выглядел удивленным.

- Она оставила мне трехкомнатную квартиру в Бостоне, - Генри улыбнулся.

Откровенность на пьяную голову странная штука - сначала ты что-то скрываешь, но стоит заговорить о тайне, и ты уже не можешь остановиться.

- Ты должен поговорить с адвокатом, - сказал Франц. - О чем бы она не думала, составляя завещание, она была уверена, что к моменту её смерти, ты будешь полностью самостоятельным. Но пока ты даже не закончил школу.

- Откуда ты знаешь? - надо же, если Францу известно об этом, значит он знает о клинике для реабилитации наркоманов. Раньше воспоминания о клинике вызывали у Генри злость и стыд, теперь он ничего не чувствовал. Будто и не его из-за ложных обвинений вырвали на полгода из привычной жизни. После плена клиника казалась забавным недоразумением.

Нет, кое-что Генри все-таки чувствовал. Интерес. Замкнутый на Франце интерес. Что думает о клинике Франц? Что думает о Генри, которого в семнадцать приговорили к принудительному лечению?

- Прости. Мне не следовало лезть в твою личную жизнь и в твое прошлое. Но когда тебя похитили, я... - Франц вздохнул. - Я хватался за любую информацию.

Генри разлил остатки рома по стаканам и усмехнулся. Франц усмехнулся в ответ. Они оба понимали, информация о прошлом Генри не имела никакого отношения к похищению.