Строго между нами

— От такой вещицы не отказалась бы и Барби, — сказала Эмилия.

Она осторожно потянула игрушечный ящичек за золотую ручку. Готовый принимать ее маленькие секреты, он показал ей свое атласное нутро.

— Скажи «спасибо», — напомнила дочери Стелла.

— Спасибо! — прошептала Эмилия, все еще находясь под впечатлением от необычного подарка. — Это просто чудо, спасибо!

— А что ты собираешься туда положить? — спросил Ник.

— Это секрет! — сказала Эмилия и от восхищения даже захлопала в ладоши. — А хотите, я покажу вам мою комнату и место, где будет стоять эта коробочка? Пошли!

Девочка проворно вскочила на ноги и повела Ника в свою комнату, гордо шествуя впереди.

Надо ли говорить, что после этого Эмилия начала общаться с Ником как со своим лучшим другом. За столом она захотела сидеть только рядом с ним и в течение всего ужина рассказывала, что больше всего на свете любит баттерскотч. [8]

— Мама поливает им верх пирога. Она хотела сделать и баттерскотч, но у нее не получилось, и она его купила, — доверяла она Нику маленькие семейные тайны.

Позже она выразила желание сидеть на кушетке между Ником и матерью.

— Ты очень добр к ней, — сказала Стелла Нику наедине. Сколько труда потребовалось, чтобы убедить Эмилию убрать игрушки и идти спать!

— У меня двое собственных, — ответил Ник. — Когда воспитываешь двух маленьких дочек, начинаешь что-то понимать в детях. Знаешь… у тебя прекрасная малышка.

— Вся в меня, не так ли? — не без гордости спросила Стелла.

В день отъезда Стелла собиралась с особой тщательностью. Она приняла душ и надела дорогое нижнее белье под скромную блузку. «Будет сюрприз», — подумала она.

Тара взяла на работе полдня отгула, чтобы хорошенько приготовиться к встрече с племянницей, и теперь развлекала Эмилию тем, что показывала ей все, что накупила в выходные.

Стелла слышала их разговор: «Киндер-сюрприз», шоколадные хлопья. Сама-то она редко когда покупала эти лакомства дочери, только когда хотела побаловать.

— Неудивительно, что Эмилии нравится гостить у тебя, — заметила Стелла.

— Ей нравится не только есть у нас, — парировала Тара. — У нас весело.

— Не спорь со мной, — сказала Стелла. — Просто во мне сейчас говорит мать.

— Тетя Тара, можно включить телевизор? — спросила Эмилия.

— Конечно, — ответила Тара. — Сможешь сама?

— Господи, Тара, она могла бы настроить твой видеомагнитофон. На днях у нас отключили электричество, и на кухонном радио сбились все настройки. Эмилия сама за пять минут их настроила.

— Умная девочка, — одобрительно сказала Тара. — Не волнуйся за нее. С нами она скучать не будет. Если что-то случится, у меня есть все телефоны и я смогу позвонить тебе или маме. Завтра к вечеру приезжает Холли, и мы пойдем в кино.

— Ну ты и сама звони, если что… — начала Стелла.

— Конечно. А ты отдыхай, наслаждайся жизнью. А если увлечешься и захочешь провести в Париже всю неделю, то просто позвони.

Безусловно, Тара это сказала в шутку, но когда повернулась, заметила, что сестра покраснела.

— Стелла, ты мне что-то недоговариваешь?

— Почему? — вопросом на вопрос ответила Стелла.

— Так «да» или «нет»? — спросила Тара. — Ник что, правда фантастический любовник?

— Тара! — прошипела Стелла. — Эмилия может услышать. А насчет Ника… пока не знаю. Я не хочу торопить события.

— Так это будет первый раз?.. — удивилась Тара.

— Да, — ответила Стелла. — Может, завтра утром послать тебе отчет по электронной почте? С фотографиями? Или без?

— Лучше с фотографиями, — пошутила Тара.

Прозвучал гудок домофона, и Тара помчалась к двери.

— Заходи, Ник, — сказала она в трубку домофона. — О, рыцарь в сияющих доспехах… — низким голосом томно добавила она.

— Тара! — завопила Стелла и помчалась в прихожую.

Сестра коварно усмехалась.

— Я повесила трубку, он не слышал, — успокоила она Стеллу.

— Разве так можно! Пожалуйста, следи за языком, когда рядом Эмилия. Я не хочу… чтобы ты ее испортила.

Тара твердо взяла Стеллу за руку:

— Не волнуйся. У нас тут как раз планировалось провести встречу извращенцев… ну, которые обмениваются женами, но мы, наверное, откажемся. Придется им поискать другое место.

— Ты неисправима, — засмеялась Стелла.

— Похоже, я прослушал начало анекдота, — заметил Ник, входя в прихожую.

— И не спрашивай, — вздохнула Стелла, целуя Ника в губы.

— Ты благоухаешь чем-то особенным, — заметил он.

От нее не укрылось, что Тара, стоявшая за спиной Ника, сжала губы, словно проглотила свою очередную шутку.

— Привет, Ник, — сказала Тара, когда Кавалетто обернулся и заметил укоризненный взгляд Стеллы, направленный куда-то мимо него.

Всегда, когда Стелла затевала воскресный ленч, Ник оказывался словно между двух огней. Обе сестры Миллер начинали бороться за его внимание. В это время Ник, как никогда, чувствовал на себе любовь Стеллы. Все, кто видел их вдвоем, не сомневались в их чувствах. Даже Роуз Ник понравился сразу.

— Привет, Ник! — звонко крикнула Эмилия.

— Как поживает моя принцесса? — спросил Кавалетто, подхватывая Эмилию на руки.

— Чудесно, — ответила Эмилия. — Тетя Тара мне купила «Киндер-сюрприз».

— И что оказалось внутри? Цыпленок? — спросил Ник, опуская девочку на пол.

— А вот и никакой не цыпленок, — захихикала Эмилия. — Цыплят мы покупаем в другом отделе магазина.

Любуясь на них, Стелла взяла свое пальто и сумочку.

— Ну, мы готовы, — сказала она. Ей так не хотелось оставлять Эмилию, что слезы подступали к глазам. Со времени как дочь появилась на свет, Стелла расставалась с ней всего пару-тройку раз. Она обняла малышку.

— Пока, мама, — сказала Эмилия, поднимая личико, чтобы чмокнуть мать в щеку. — Веселого тебе отдыха.

— Я буду скучать, — ответила Стелла, целуя дочь в макушку.

— Я тоже, — пообещала Эмилия. — Хотя мне очень нравится бывать с тетей Тарой и дядей Финном. Скоро приедет и Холли.

— Знаю, дорогая. Я буду звонить тебе, а ты, если захочешь позвонить, просто попроси Тару. Хорошо?

— Хорошо, — ответила Эмилия.

— Нам пора, — напомнил Ник.

Когда все прощальные слова были сказаны, Тара открыла дверь, и Стелла с мокрыми от слез глазами вышла. Ник крепко держал ее за руку. Последним, что слышала Стелла, был звонкий голосок Эмилии:

— Тара, можно я возьму шоколадку?

Когда они заняли места в самолете, на Стеллу вдруг накатила горячая волна воспоминаний. Она вспомнила себя в молодости, когда ей было пятнадцать. Первые свидания приводили ее тогда в большое волнение. Сейчас, спустя двадцать два года, ее переживания были столь же остры.

Стелла украдкой посмотрела на Ника, и ей показалось, что он тоже волнуется. Заметив ее взгляд, Ник взял Стеллу за руку.

— Я еще никогда не была в Париже с мужчиной, — доверительно произнесла Стелла.

— А что, в прошлый раз твоим компаньоном был золотой ретривер? — шутливо спросил Ник.

— Что за глупости ты говоришь. Я ездила в прошлый раз с классом. Было весело. Учителя безумно боялись, что мы начнем балагурить в кафе, и нам приходилось даже в туалет ходить по трое. Как же нам всем хотелось тогда просто побродить по Парижу, но возможностей предоставлялось не очень много. Самыми приятными моментами той поездки были утренние часы, когда мы общались за утренним кофе в гостинице между собой или с мальчишками, — ответила Стелла с улыбкой. — В поездке мы почувствовали себя совсем взрослыми. Вокруг нас увивались молодые люди. Родная Кинварра была далеко. Тогда мы впервые увидели жизнь. Конечно, учителя опасались за нас, но все прошло нормально.

Ник крепко сжал руку Стеллы и улыбнулся:

— А куда бы ты пошла тогда в Париже, если бы вас вдруг отпустили одних?

Стелла задумалась.

— Даже не знаю. Может, в кино? Я тогда была очень романтичной особой — носила платок на манер Одри Хепберн, а когда бродила по Парижу, представляла что она — это я. И еще я бы, пожалуй, с удовольствием посидела одна в небольшом полупустом уличном кафе. Образ одинокой незнакомки тогда казался мне очень романтичным. Но нам не разрешали надевать свободную одежду, мы ходили в школьной форме. И еще следили затем, чтобы мы не носили никакой бижутерии. А мне так хотелось! У меня был красивый медный кулон. Сережки, которые мне нравились, больше походили на спутниковые антенны, и в них, конечно, я совсем не была похожа на Одри. Представь себе девушку с длинными и очень густыми волосами, с огромными сережками и в бургундской куртке, которая была нашей школьной формой. Вряд ли такую особу можно было бы назвать воплощением парижского шика.