Изабель

Закрыв альбом с семейными фотографиями, он перевел разговор на самую волнующую его тему. Он возвращался к ней вновь и вновь вот уже целых четыре дня. Поль хотел узнать об Изабель всю подноготную. Постепенно он вытянул из Маривонны все, что она могла сказать. Она умолчала лишь о Бернаре, поскольку не хотела понапрасну тревожить его. Однако бдительность Поля не так-то просто было усыпить.

— Скажи, а не спала ли она с этим парнем?

— Да нет же. Они дружили. Вот и все.

— Однажды она говорила мне о каком-то Бернаре.

— Тогда речь шла совсем о другом парне.

Сидя в незнакомой комнате в ожидании, когда господин Ансело соблаговолит принять его, он попросил Маривонну повторить все, что говорила Изабель о своем возвращении в Тарде. Он сомневался, чтобы неудачная попытка дочери выбиться в актрисы, смогла бы заставить Соню отказаться от своего решения.

— Я зайду к ней, если надо, — сказала Маривонна. — Возможно, мне удастся убедить ее.

Он чмокнул ее в щеку в знак благодарности:

— А знаешь, мне вовсе не хочется с тобой расставаться!

— Я буду время от времени навещать тебя.

Она бросила взгляд на часы, стоявшие на высоком камине из белого мрамора:

— Пошли. Наше время истекло.

Они прошли через просторный коридор к двери, за которой было продолжение того же коридора, но теперь шум их шагов приглушала ковровая дорожка. Пройдя коридор до конца, они приблизились к двери, ведущей в отцовский кабинет. Маривонна постучала согнутым пальцем два раза и, не дожидаясь ответа, широко распахнула дверь. Она подошла к отцу, чтобы поцеловать его в щеку, в то время как тот поднимался из-за стола. Представив мужчин друг другу, она оставила их наедине со словами: «Я буду в своей комнате. Дорогу ты уже знаешь». Мужчины с нескрываемым интересом разглядывали друг друга. Собственно, они и встретились для того, чтобы посмотреть друг другу в глаза. Указав гостю на стул, Пьер Ансело погрузился в кресло, стоявшее позади роскошного письменного стола в стиле Людовика XIV. «Должно быть, мы с ним ровесники», — подумал Поль. Перед ним сидел статный, худощавый, элегантный мужчина с густыми стриженными под ежик волосами. Похоже, что он красил их. Стараясь скрыть свое смущение, он начал издалека.

— Я хочу рассказать вам одну историю, — произнес он. — Какое-то время у меня работала секретарша — она ушла от меня в прошлом году. Она зачитывалась женскими романами. Лично я не очень-то люблю подобную литературу. Мне жаль тратить на нее время. И вот однажды моя секретарша забыла на столе книгу под названием «Солнце на стене». И я нечаянно открыл ее и начал читать, да так увлекся, что прочитал от корки до корки. Впоследствии я покупал все ваши книги.

— Вот тебе на! — воскликнул Поль. — Впервые в жизни я разговариваю с моим читателем, а не с коллегой по перу или критиком. Выходит, что вы один из тех загадочных, по мнению моего издателя, личностей, которые покупают мои книги?

— Да. И мне они нравятся, — продолжил адвокат. — Они-то и помогли мне более или менее спокойно отнестись к сложившейся ситуации.

— Должно быть, вы тоже писатель.

— Возможно. В любом случае я увидел в вашей банальной связи некое романтическое начало, несмотря на то, что припасенная Маривонной новость была не из приятных.

— Разве вы не думали о том, что Маривонна рано или поздно…

— Отцы никогда не думают о таких вещах.

— О, как я вас понимаю! — сказал Поль. — У меня тоже есть дочь. И не так уж много моложе вашей…

— Да, я знаю Изабель. Прелестная девушка.

— Возможно, но она моя головная боль. У нас с вами много общего: мы оба отцы, беспокоящиеся о своих дочерях. И все же ваш случай представляется мне намного легче, поскольку тот, кого следовало бы опасаться — ваш покорный слуга.

— Да, я вижу, что мне повезло.

Пьер Ансело встал, чтобы достать из стилизованного под антикварную мебель холодильника бутылку виски, бокалы и лед.

— Выпьем за счастье Маривонны, — сказал он. — Пусть оно всегда улыбается ей.

Они одновременно отпили по глотку.

— Насколько мне известно, вы не один раз женились. Вы так скоро пресыщаетесь женщинами?

— Не думаю. С возрастом тянет на постоянство.

— О! Не стоит этим шутить.

— Конечно, я знаю, какое счастье мне подвалило.

Они вновь пригубили виски.

— Вам известно, что Маривонна всерьез увлечена вами?

— Вначале я не верил своему счастью, но постепенно привыкаю к этой мысли.

— Я хорошо знаю мою девочку. Безусловно, она не посвящает меня во все свои секреты. Возможно, вы в чем-то и обогнали меня, но я предпочел бы ничего не знать об этом. На протяжении многих лет между нами были настолько доверительные отношения, что со стороны могли бы показаться странными. И потому я не очень удивился тому, что случилось с моей дочерью. Для нее вы — отец и любовник в одном флаконе. Ничего не поделаешь: так, видно, распорядилась судьба. Мне не остается ничего, как посторониться. Если бы я и захотел призвать на помощь свой родительский авторитет, то лишь причинил бы вред своей дочери. Скажите, какое впечатление на вас она производит?

— Самое наилучшее. Она добрая, чуткая, умная и порядочная девушка.

— Все это так, за исключением лишь одного: она способна на необдуманные поступки, что вполне объясняется ее юным возрастом. В дополнение к тому, что вы сказали о ней, мне хотелось бы добавить: если Маривонна полюбила вас — а мне кажется, что это как раз тот случай, — то всерьез и надолго. Если она остановила свой выбор на вас, то это произошло, по-видимому, потому, что, по ее мнению, вы воплощаете модель, которой я соответствовал в ее глазах. Подумайте об этом хорошенько и не злоупотребляйте ее доверчивостью.

Поль молчал. Что он мог сказать в ответ? Ему вовсе не хотелось связывать себя по рукам и ногам какими бы то ни было обязательствами.

— Я знаю, что наш разговор не имеет смысла, — продолжал господин Ансело. — И прошу вас лишь о том, чтобы вы были поосторожнее с ней. Маривонну я пока что оставлю в покое, но при одном условии: она должна проводить с семьей по крайней мере два вечера в неделю. И если вы соберетесь уехать из Парижа, то обязательно предупредите меня заранее.

— А что говорит ее мать? — спросил Поль. Он только что убедился в том, как тяжело быть зятем, пусть даже и неофициальным.

— Ее я беру на себя. Мы с ней очень дружная пара. Я знаю, как надо говорить с моей женой.

— У вас ведь есть еще сыновья?

— Да, двое весьма симпатичных сорванцов. И все же вы отнимаете лучшее, что у меня есть.

«Может, мне стоит похлопать его по плечу?» — подумал Поль. Он усмехнулся про себя. И в то же время досадовал на себя за то, что позволил прижать себя к стенке.

— Скажите, мой дорогой писатель, что вы думаете о распространившихся в последнее время новых литературных формах?

Еще несколько минут они обменивались ничего не значившими фразами, а затем Поль встал, чтобы распрощаться с хозяином роскошного кабинета. Ансело последовал его примеру. Как оказалось, он еще не все сказал.

— Не скрою, если бы вы надумали жениться на Маривонне, то я не имел бы ничего против. Расписаться можно было бы и в сельской мэрии без особых торжеств в присутствии пары свидетелей по вашему выбору. И не торопитесь дать ответ. Я высказал лишь пожелание.

Поль приготовился слушать и дальше. Однако о деньгах господин Ансело даже не заикнулся. Полю не оставалось ничего, как пожать протянутую ему руку.

— Я буду осторожным. До свидания.

Его охватила злость. Из-за вмешательства этого господина ситуация вышла из-под его контроля. Он не любил, когда кто-то бесцеремонно вторгался в его мир, состоявший из работы, дома, друзей. Он прошел по широкому коридору до комнаты Маривонны. Она пыталась закрыть чемодан, забитый до отказа платьями, бельем, обувью. И тут выдержка изменила ему.

— Что это еще такое? — воскликнул он.

Подобные слова вылетают непроизвольно и выдают с головой того, кто их произносит. Маривонне все же удалось закрыть чемодан на оба замка.