Год бродячей собаки

Дорохов поставил ногу на деревянное дно возка, но Мария Александровна, не пуская, ухватила его за полу пальто. Со стороны сцена должна была смотреться едва ли не комично: хрупкая женщина с револьвером в руке пыталась задержать вырывавшегося из ее рук мужчину, однако, по счастью, сторонних наблюдателей в этот поздний ночной час на улице не оказалось.

— Вы с ума сошли! — задыхаясь, Мария Александровна трясла Дорохова за рукав. — Вы сошли с ума! Я не буду в вас стрелять!

Он повернулся, с какой-то странной улыбкой посмотрел ей в глаза:

— А как же мое алиби? Впрочем, у меня не было сомнений, стрелять вы не станете. Но как еще я мог доказать вам…

Дорохов не закончил, обнял женщину, поцеловал долгим поцелуем в губы.

— Ничего другого мне не оставалось! Не везти же тебя на Фонтанку. — Андрей Сергеевич прижал ее к себе, прошептал на ухо: — Я люблю тебя! Что ж теперь поделать, коли влюбился с первого взгляда, как мальчишка!

Он взял револьвер из ее рук, спрятал в карман.

— Прости за глупую выходку.

— Я… я, когда вас увидела… Я думала: почему вы с этими людьми? Этого не может быть…

— Ты расскажешь мне обо всем в Варшаве, или в Лондоне, а сейчас надо спешить! Если поймают — виновна или нет, а пять лет каторги обеспечено…

Андрей Сергеевич повлек женщину через улицу к проходу между домами, но она вдруг заупрямилась.

— Подождите. Я должна вам кое-что сказать. Не знаю, может быть я поступаю дурно, но вы говорили про ваше чувство к России, про то, что с детства… Я подумала, что для вас это может иметь значение…

Мария Александровна смотрела на Дорохова, как если бы просила его о поддержке. Андрей Сергеевич взял ее руку в свои, поднес к губам.

— Там, в квартире, во время допроса, — продолжала Мария Александровна сумбурно, — мне вдруг стало так тошно, так противно, но теперь чувствую, что должна… Я ведь узнала мужчину, передавшего мне торт, да-да, узнала!.. Его зовут Серпинер, он журналист, я видела его в редакции газеты «Санкт-Петербургские ведомости». Он, кажется, из немцев, и ходит как-то смешно, вразвалочку, и глаза у него белесые и совершенно пустые. Нет, нет, не перебивайте меня, — попросила она. — А тот, кому я торт передала…

— Гриневицкий, — подсказал Дорохов.

— Не знаю, но он был как в лихорадке, горячо и сбивчиво благодарил и все повторял, что справедливость очень скоро восторжествует. Вот! — остановилась она как-то вдруг и неожиданно. — Мне казалось, вы должны это знать.

— Спасибо тебе! — Андрей Сергеевич-обнял женщину и какое-то время стоял так, будто пытался всем телом запомнить это мгновение. Потом отстранился.

— Теперь пора идти, нам, действительно, надо спешить.

Дворами они прошли на соседнюю улицу, где у входа в гостиницу дремал на козлах извозчик. Андрей Сергеевич дал ему несколько монет, помог Марии Александровне сесть в крытые извозчичьи сани.

— Я найду тебя, где условились!..

Дождавшись, пока сани исчезнут в переулке, Дорохов вернулся к своему возку. Минут пять он курил, обдумывая ситуацию, потом бросил окурок в сугроб и поехал на Фонтанку.

Стояла глубокая ночь, когда Андрей Сергеевич передал вожжи дежурившему у входа полицейскому, но на втором этаже светилось несколько окон. В этом здании на протяжении сорока лет размещалось Третье отделение его императорского величества канцелярии, и сюда же после его роспуска въехал вновь созданный департамент полиции, поэтому жившие в районе Пантелеймоновской улицы петербуржцы давно привыкли, что охранители общественного спокойствия работают и по ночам. Привыкли, но проходить мимо побаивались, уж больно страшные слухи гуляли об этом доме и — по крайней мере так утверждали — его подземных казематах.

Миновав пост охраны, Дорохов поднялся на этаж, где в небольшом холле на стенах висели портреты министров внутренних дел, и пошел по гулкому, пустому коридору. Мырлова он нашел в кабинете. Тот склонился над огромным столом, изучая ка-кие-то документы. На скрип открываемой двери сыщик оторвался от бумаг, поднял на вошедшего красные от усталости глаза.

— Ну как, перехватили Гриневицкого? — поинтересовался Дорохов с порога.

Мырлов лишь покачал головой, с трудом выпрямил затекшую спину.

— Засаду на квартире оставил, но, чувствует мое сердце, все это пустые хлопоты…

Разминаясь, он сделал несколько шагов по комнате, повернулся к Дорохову.

— Как мадемуазель? Поведала что-нибудь новенькое? Вы ее привезли?

— Не то чтобы… — Дорохов прикрыл за собой дверь, опустился на ближайший стул.

Сыщик смотрел на него с какой-то глумливой улыбкой.

— А знаете, Андрей Сергеевич, мне с моим опытом, пожалуй, пора уже переквалифицироваться в гадалки. Я ведь точно знал, что вы ее отпустите.

Дорохов оставил это замечание без комментариев. Достав из кармана сюртука папиросы, он вытащил себе одну, картонную же упаковку щелчком отправил через стол Мырлову. Тот этого как будто не заметил. Взгляд сыщика, как в стену, упирался в сидевшего напротив офицера Генерального штаба. Однако, Дорохова это никоим образом не смутило.

— Что, по-вашему, было в коробке из-под торта? — он холодно и пристально смотрел Мырлову в глаза.

— Сами знаете что, — фыркнул тот, — динамит. Не представляю, где им удалось его раздобыть: мастерскую мы разгромили совсем недавно. Хотя, — он как-то безнадежно махнул рукой, — я вам об этом уже рассказывал…

Андрей Сергеевич продолжал наблюдать за выражением лица сыщика.

— Фамилия Серпинер вам о чем-нибудь говорит?

— Серпинер? — поднял брови Мырлов. — Обретается один такой в Петербурге. Щелкопер, нечист на руку, не гнушается подачками, да и статейки строчит на заказ. Есть на него кое-какой материальчик и посерьезнее. Почему вы спрашиваете?

— Именно он передал Марии Александровне динамит! Впрочем, что было в коробке из-под торта, она не догадывается.

— Откуда вы знаете? — едва не подпрыгнул от услышанного Мырлов. — Ах, да!..

Сыщик вскочил на ноги, в волнении забегал по кабинету. Лицо его из презрительного стало хмурым и напряженным — видимо, он что-то сопоставлял в привыкшем к аналитической работе уме.

— Это еще не все! — прервал его хождение Дорохов. — Совершенно очевидно, что террористы готовят новое покушение и совершат его в ближайшее время. Получая динамит, Гриневицкий очень нервничал и бормотал что-то о скором и неотвратимом возмездии. Такое ощущение, Иван Петрович, что они очень спешат.

Мырлов в молчании смотрел на сидевшего перед ним Дорохова, неожиданно и почти весело улыбнулся.

— А ведь я вас, Андрей Сергеевич, сразу-то не оценил! Думал: так, красавчик залетный, шаркун паркетный, все больше по приемам да по балам. А вы!.. Отменная работа, просто первостатейная. Из вас мог бы получиться выдающийся дознаватель. Теперь я понимаю, что и Шепетуху вы к ногтю очень даже по делу. Игра на контрастах: следователь жестокий — следователь добрый. Браво, Андрей Сергеевич, браво! — Сыщик сделал вид, что аплодирует. — Мне вообще кажется, что вы человек на редкость везучий и удачливый. Дело по развалу «Народной воли», почитай, уже закончено, а лавры победителя достанутся вам…

— Иван Петрович, давайте поговорим о славе позднее! — жестко оборвал Мырлова Дорохов.

— Да-да, всенепременно! — спохватился Мырлов. Почти автоматически он достал из стола рюмки и бутылку. Оба устали, выпили молча, не глядя друг на друга.

— А о Марии Александровне не беспокойтесь — поймаем! — сыщик взял из лежавшей на столе коробки папиросу. — Я вот о чем думаю, — он чиркнул спичкой, прикурил, пыхнул сизым дымом. — Серпинер — рыбешка мелкая, на большие дела он не способен и уж во всяком случае не на политические. За ним обязательно должен кто-то стоять, и личность эту нам совершенно необходимо вычислить. Ну а поскольку господа террористы спешат, то и нам надобно поторапливаться. — Он вытащил из жилетного кармана часы-луковицу, от удивления присвистнул. — Да уж скоро утро!.. В первую очередь дело следует доложить Медникову, а уж вместе с ним и барону. Настоятельно буду просить, чтобы обо всем поставили в известность государя. Ну а пока есть несколько часов, займусь-ка я вплотную Серпинером. Грешков за ним пруд пруди, так что голубь мой не отопрется! — Сыщик потушил папиросу, посмотрел на Дорохова. — А вы, Андрей Сергеевич, поезжайте-ка домой и хорошенько отоспитесь. Все равно до полудня никаких новостей не предвидится…