Сестра Ноя (СИ)

Монах поднял глаза на Тамерлана и тихо сказал:

— Видел и тебя на чердаке дома у слухового окна. Ты стоял с биноклем и постоянно сбивал резкость трясущимися от страха пальцами. Ты вспоминал о моих кровавых преступлениях и даже молился мне, чтобы я взамен животного страха дал тебе храбрость и жестокость. Твой отец в это время в подвале кормил русского солдата Федора и как мог, успокаивал его. Ведь и твой старик, и мальчик боялись так же как и ты. Только Хасан боялся за сына и за русского парнишку, а ты – за свою ничтожную жизнь. Тебе, наверное, неизвестно, как умер твой отец?

— Он подорвался на русской мине, когда пас овец.

— Нет, опять тебе наврали, Тимоша. Ваш сосед вышел покурить анашу на крыльцо перед сном… С тех пор, как он стал предавать Умару односельчан, он уже не мог спокойно заснуть, поэтому одурманивал совесть наркотиком. Тогда Магомед и увидел, как ночью твой отец выпускает Федора, переодетого в штатскую одежду с мешком еды. С утра пораньше доложил предатель об этом Умару, и тот с двумя головорезами следующей ночью забрался в ваш дом, оглушил Хасана и унёс в лес. Вон в тот, что виден из вашего окна, – показал монах беспалой рукой. – Ты как обычно, выпил бутылку водки и спал как убитый. В том лесу и расстрелял твоего отца Умар, а потом твой приятель Аслан в его бездыханное тело бросил гранату, чтобы инсценировать подрыв на мине. Как видишь, правда всегда обходит тебя стороной. И там я был, на месте казни твоего отца–героя, и видел, как ангелы его душу возносят на Небеса. Так что, Тамерлан, своим отцом ты можешь гордиться.

— Так это Умар с Асланом отца убили? – прошипел юноша, сжав кулаки. – Клянусь, зарежу обоих!

— Нет, Тамерланчик, не для того я пришел к тебе, чтобы ты убивал, а для того, чтобы сам был готов умереть за правду. А насчет этих несчастных из банды Умара не беспокойся. Умара уже убили в Грозном, а остальных – одного за другим – поймают и осудят на пожизненное заключение. В тюрьме их зеки приговорят к смерти и убьют. Сейчас речь о тебе. Твой отец сознательно пошел на спасение русского солдата. Да, он боялся, как любой нормальный человек, но не позволил страху возобладать в душе над совестью. Когда бандиты ночью пришли в ваш дом, Хасан знал, что его убьют. Ему еще дважды предлагали изменить свое решение и стать пособником бандитов. Хасан отказался и тем самым сознательно пошел на мученическую смерть. Ты понимаешь?

— Зачем?..

— А затем, Тимоша, что твои родители были тайными христианами. Они по очереди посещали храм Знамения Богородицы в Хасавюрте. У них в подвале хранится древний каменный крест, который со времен апостола Андрея Первозванного в вашем роду передавался от поколения в поколение.

— Отец что‑то говорил мне о тайнике в подвале. Но не говорил, что это крест.

— Это потому, что видел, как ты склоняешься к богатой нечестной жизни. Видел, как сердце твоё черствеет и каменеет…

— Постойте, уважаемый…Тамерлан…

— Отец Иоанн.

— Хорошо, отец Иоанн… Когда мы с отцом ездили в Москву, а потом я с экскурсией побывал в Узбекистане, я видел там много богатых людей. Они жили в роскошных дворцах, ездили на шикарных машинах, ели в дорогих ресторанах, одевались в бутиках. Я смотрел на них, а потом на отца, и на себя… Мне тогда так обидно было! Мы с отцом, чтобы заработать на поездку, несколько лет гнули спину, отказывали себе во всем, копейку к копейке собирали. А эти богатые люди в минуту тратили в десять раз больше денег – и хоть бы что! Я спрашивал отца, почему Бог не дает нам хотя бы в десять раз меньше, чем этим счастливчикам! Почему он всю жизнь горбатился, но оставался нищим? А отец только глаза опускал и ничего не сказал.

— Потому что сын в ту минуту, уже предал и его, и маму, и Бога. Ты позволил в сердце твое войти шайтану, то есть демону сребролюбия. Но ты не знал, что там в Москве, он каждое утро, пока ты спал, тайком ходил на утренние службы в церковь и там молился о тебе, чтобы уберег тебя Бог от вечной погибели. Он тогда на коленях просил Божью Матерь его самого погубить, только бы ты остался живым.

— Скажите, уважаемый Тамер… отец Иоанн, почему Бог такой жестокий? Зачем Ему нужно обязательно мучить простых людей?

— Снова ошибаешься, сынок, – невозмутимо сказал старик. – Бог – есть одна любовь, и от Него только радость и свет, отцовская забота и защита. А несчастья приходят от врага человеческого, когда мы уклоняемся от Бога и соблазняемся вражьими уловками. Вот смотри, ты позавидовал богатым, возненавидел отца, поверил вранью – и даже позволил себе упрекать Бога в жестокости! Ты ушел от Бога и попал в сети врага человеческого. И если завтра ты согласишься помогать бандитам, то твоя душа погибнет навечно!

После смерти тела, твоя душа пойдет на суд Божий, а там демоны, которые тебя обманули и заставили служить им, заявят права на твою душу. «Он наш! Он нам служил! Он отвернулся от Бога!», – будут они кричать. Ангел хранитель в это время будет только плакать о тебе и ничего сделать не сможет, ведь ты на самом деле предал Бога и ни разу Его не просил о прощении и спасении души. Ты, крещенный в младенчестве именем Тимофей, снял крест, выбросил его и перестал стремиться к вечной жизни.

Ты целиком поглощен земной, которая в любую секунду может оборваться. А разве человек, то есть чело (разум), устремленный в век (вечность), переставший устремляться в вечность, может считаться человеком? Нет, человеком он быть перестает. То есть он продолжает выглядеть как человек, но сердце его окаменело, душа умерла. «Он носит имя будто жив, но он мертв», – сказал апостол Иоанн в Откровении. Так что в эту ночь, Тимофей, ты выбираешь между вечной жизнью и вечной смертью.

— Но я не могу!.. – воскликнул юноша.

— Вот поэтому я здесь, в твоем доме. Не волнуйся, я тебе помогу.

— Как? – Тамерлан показал на бедную одежду старика, на его седины, на тощую фигуру. – Вы уже не тот великий завоеватель, вы слабый и старый человек…

— Да, в чем‑то ты прав, сынок. Только, знаешь, в жизни Божьего человека действуют совершенно другие законы, чем у земных людей, потерявших свое человеческое предназначение. У нас всё наоборот: слабость имеет огромную силу, нищета дает немыслимые богатства, а унижения поднимают выше царского престола. Твой отец в земной жизни был небогат, но честен – и честен до смерти. Если бы ты видел, как сейчас сияет его душа, в каком великолепном месте он сейчас пирует, и какие великие святые его обнимают, как брата! О, если бы ты видел, в каком страшном месте находится душа Умара, который по своему безумию делал зло…

— Хочу! – сказал юный Тамерлан, поднявшись со стула. – Слышите, я хочу это увидеть!

— Хорошо, сынок, – сказал монах, вставая. – Сделай то, что сделал для тебя твой отец.

Старик подошел к холодильнику, убрал оттуда изображения Железного Хромца и поставил иконку Пресвятой Богородицы «Владимирская».

— Встань на колени перед Великой Женой, которая победила непобедимого Тамерлана. Встану и я, как твой отец. И мы с тобой помолимся.

Старик тяжело опустился на колени, следом за ним неуклюже встал на колени юный Тимофей–Тамерлан. В комнате прозвучали первые звуки предначинательных молитв, потом «Господи, благослови! Пресвятая Богородица, спаси нас…» – юноша с трудом, свинцовой рукой, начертал на себе крестное знамение, упал на лоб без чувств и замер. Монах оглянулся на упавшего в обморок юношу и бесстрастно продолжил молитву.

Когда Тимофей пришел в себя, окна позолотил рассвет. Воздух в комнате казался чистым и ароматным, будто в лесу. Он огляделся, увидел по–прежнему стоящего на коленях монаха, который тихо–тихо повторял короткую молитву и перебирал пальцами левой руки узелки на четках. За полуоткрытой дверью, в кухне на коленях стояла старуха–тетка, опираясь локтями на табурет, обнимая руками старинный каменный крест, и беззвучно шептала свою молитву.

В сердце, там где раньше в каменном мешке трепетал гнусный слякотный страх, – в сердце Тимофея поселилась тихая светлая радость.