Трепетные птички

С тех пор, как его Настоящего Хозяина увезли люди в белых одеждах, в жизни Потапыча началась черная полоса и, хотя то и дело находились доброхоты, которые умилялись, глядя на бассетхаунда, и приводили его к себе домой, настоящего просвета он не видел. Все его благодетели через два дня обнаруживали, что «любить» и «думать, что любишь» — совершенно разные вещи, и собаку выставляли за дверь. Конечно, можно было нанять робота для ухода за животным, но это было равносильно тому, что приютить в доме отдельную семью, состоящую из этого робота и собаки. К счастью, среди всех этих доброхотов не было приезжих, и Потапыч оставался в родном Теплом Стане, где знал еще с щенячьей поры каждый закоулок и каждый подвал.

Вот почему, оказавшись в очередной раз на улице, пес не суетился, не приставал к прохожим, а, оглянувшись в последний раз на серый автомобиль — новый хозяин, стыдясь знакомых, отвез его в соседний микрорайон, — деловито потрусил вдоль длинного зеленого дома в сторону школьного двора. Ворота оказались открыты, и это было очень кстати, потому что избавило от необходимости рыть подкоп под забором — занятие, крайне неприятное в такой морозный день. Пес пробежал мимо школы, номера которой он не знал, и оказался в смежном дворе другой, сто двадцать шестой, школы, которую он запомнил, поскольку его Настоящего Хозяина приглашали в нее несколько раз вести уроки рисования. Он остановился и слегка потянул морозный воздух, в котором чувствовался запах школьных котлет, доносившийся с левой стороны. Пес замялся, размышляя над тем, как поступить: отправиться к школьной столовой и полаять под дверью в расчете на то, что повариха выбросит объедки, или бежать дальше к своей цели, не отвлекаясь по пустякам. Он не был голоден — хозяин щедро накормил его перед тем, как выгнать; он вывалил в его миску содержимое трех консервных банок, но от самого него пахло так гаденько, что Потапыч сразу понял, что это последняя кормежка в этом доме, и у него напрочь пропал аппетит, но, слава богу, хватило благоразумия через силу сожрать предложенное ему мясо. В конце концов, пес решил не тратить время на недоеденные школьниками котлеты. Прощальной трапезы было вполне достаточно, чтобы бежать вперед к своей цели, туда, где ПУСТО, как любил говорить Настоящий Хозяин, туда, где Покой и Умиротворение, Свет и Тепло и очень много Объедков.

Пес обежал вокруг здания и оказался на школьном стадионе. Он бросился напрямик через футбольное поле, но едва переступил беговую дорожку, как его лапы разъехались в разные стороны и он растянулся на льду, больно ударившись мордой. Потапыч заскулил, осторожно поднялся и прокрался назад на припорошенную сухим снегом беговую дорожку. Почувствовав под подушечками смерзшийся гравий, на котором лапы не разъезжались, пес потрусил увереннее. Он обежал вокруг футбольного поля, превращенного на зиму в каток, и оказался возле задних ворот, створы которых были связаны цепью, но не туго. Пес протиснулся в щель и оказался возле еще одного длинного зеленого дома. Он пробежал под аркой, мимо продовольственного магазина, через улицу Академика Варги и наконец оказался в Теплостанском проезде, ведущем к Ленинскому проспекту. Потапыч побежал дальше вдоль проезжей части по маленькой тропинке, протоптанной вдоль высокого кирпичного забора Диспетчерского Центра.

Ему стало холодно. Дул ледяной, пронизывающий ветер, морозный воздух обжигал легкие, нос замерз, шерсть на морде превратилась в маленькие сосульки. Но больше всего его заботили лапы. Чтобы не дать им совсем закоченеть, нужно чаще переставлять их, значит, бежать быстрее, но тогда приходилось глубже дышать, и Потапыч чувствовал, как с каждым вдохом уходило тепло из его старого тела, уступая место сосущему холоду. Иногда он старался задержать дыхание, но получалось еще хуже, потому что через несколько шагов он не выдерживал и делал большой судорожный вдох, и морозный воздух выстуживал изнутри его легкие и живот, леденил кровь и пронизывал тонкими иглами кости вплоть до кончика хвоста. К счастью, путь был недальним.

Иногда встречные автомобили слепили его фарами. Возможно, люди, проезжавшие мимо, видели его. Потапыч старался не смотреть в их сторону. У него была своя цель, и ему не хотелось, чтоб его вновь подобрали какие-нибудь «сердоболики» — так их называл Настоящий Хозяин — и увезли неизвестно куда. Впрочем, Теплостанский проезд был чересчур узок, чтобы кому-нибудь пришло в голову остановить машину и создать затор ради того, чтобы подобрать беспризорного пса.

Вдруг движение прекратилось, видимо, впереди на перекрестке включили красный свет. С противоположной стороны проезда заиграли косые лучи, освещая тропинку впереди Потапыча и рисуя диковинную тень от него самого. Потапыч побежал быстрее. Скомкавшись, тень пробежала под ним и осталась позади. Пес увидел большой черный автомобиль. Неожиданно он замигал всеми фарами и остановился. Открылась передняя дверца, и из джипа выпрыгнул человек в длинном черном пальто. Он всматривался в сторону Потапыча, и пес замер, вдавился в снег, поджав лапы, чтобы остаться незамеченным, и тут же почувствовал, как холод выстуживает лапы и брюхо, пронизывая их нестерпимой болью. «Уезжай! Уезжай! Тебе нет до меня дела!» — посылал он мысленные приказы незнакомцу в черном. Он приподнял голову и увидел, что человек в длинном пальто бежит через дорогу навстречу ему.

— Песик, фьюить-фьюить-фьюить! — позвал незнакомец.

«Видно, так просто от тебя не отделаться», — подумал Потапыч, поднялся и засеменил дальше, поджав хвост и прижав уши. Человек, смешно проваливаясь в сугробах, бросился наперерез к собаке, изловчился и ухватился за старый ошейник, оставшийся еще от Настоящего Хозяина.

— Стой, стой, песик, — приговаривал он.

Потапыч обернулся и посмотрел на него грустными глазами. «Ну что тебе до меня? Ты же выгонишь меня через два дня. Так стоит ли затевать эту игру в любовь? Ведь потом всем будет больно», — как бы говорил он.

— Ну что ж ты упрямишься как осел, — возмущался человек, — пойдем в машину, согреешься.

«Легко отказать тому, кто тебя ненавидит; труднее тому, кто тебя любит; и совсем не легко тому, кто думает, что любит тебя. Твоя беда в том, Потапыч, — вспомнил пес слова Настоящего Хозяина, — что ты не умеешь отказывать таким людям, они тебя ласкают, а ты ни гавкнуть, ни рычать не можешь, а когда они натешатся вдоволь, ты остаешься один со своей болью и грустью».

— Да не упрямься ты как осел! — повторил человек в черном пальто и вновь потянул за ошейник.

«Хватит с меня! Буду, буду упрямым как осел! Оставь меня в покое! Поезжай по своим делам! А у меня есть своя цель, я бегу туда, где ПУСТО», — пес потянул в сторону и даже зарычал, наверно, впервые в своей жизни.

— Ого! Ты еще и сердишься! — воскликнул незнакомец, и Потапыч по запаху понял, что тот ничуть не испугался.

Со стороны проезда загудели клаксоны. За джипом человека в черном пальто выстроилась очередь автомобилей.

Незнакомец отпустил ошейник и попытался поднять пса на руки, но Потапыч увернулся и отбежал в сторону.

— Черт побери! Упрямая скотина! — выругался человек.

Он выпрямился и, смешно задирая ноги, стараясь попасть в старые следы в сугробах, побежал к джипу, на ходу размахивая руками и выкрикивая в сторону сигналящих автомашин:

— Да иду я, иду!

Пес с облегчением вздохнул и побежал дальше по запорошенной сухим снегом тропинке в сторону Ленинского проспекта. Через минуту он оказался у перекрестка как раз напротив стоянки с бесформенными сугробами, под которыми — Потапыч знал это — скрывались искореженные в авариях автомобили. Именно здесь Настоящий Хозяин любил писать свои картины. Он устанавливал мольберт напротив поста ГАИ, раскладывал тюбики с красками, пробовал кисточки и на несколько часов погружался в работу. Потапыч, предоставленный сам себе, лаял на проезжавшие мимо авто, спугивал птиц, раскапывал мышиные норы, изредка навещая Хозяина и замечая, как на холсте появляется стеклянная будка ГАИ, искореженные автомобили, небо с летящими черными птицами. Иногда Потапыч замечал и себя на картинах Хозяина, который любил приговаривать, что только самый великий живописец мог одарить бассетхаунда такими красочными черными с рыжиной пятнами. Но больше всего он любил рисовать черных птиц, когда они взлетали или садились на площадке по другую сторону проспекта. В такие минуты все гудело, разноцветные огни, переливаясь, освещали все вокруг ласковым светом и наполняли воздух теплом. Пес неистово лаял, а Хозяин любил повторять: «Тебе нравится?! Нравится это?!» А потом добавлял, вздыхая: «Эх, Потапыч, когда-нибудь и мы с тобой отправимся навстречу такому свету туда, где ПУСТО». Однако Настоящий Хозяин, хотя и был добрым к Потапычу, но в силу своей непрактичности так и не сдержал данного обещания. И теперь после того, как его, совсем слабого, увезли люди в белых одеждах, пес решил самостоятельно перебраться на ту сторону проспекта и отправиться навстречу свету туда, где Покой, Умиротворение, Свет, Тепло и много Объедков.