Место летнего отдыха

– Нет, Джонни! – попросила она. – Не сейчас! Внезапно она опять заплакала. Он крепко ее обнял, и прошло немало времени, прежде чем она задремала.

Утром они вылезли из машины и стали бегать вокруг, разминая затекшие мышцы. Одинокая серая корова свесила голову через проволочное ограждение неподалеку и торжественно их рассматривала.

– Если бы у нас была походная плитка, я бы приготовила завтрак, – сказала Молли. – Получилось бы дешевле, чем в ресторане, и потом… Джонни!

– Что?

– Давай побудем здесь подольше. Нам же некуда спешить…

Они купили в ближайшем городе плиту и продукты и вернулись на свое укромное место в лесу. «Если нужно, старый „Плимут“ послужит нам домом хоть несколько недель», – говорили они друг другу.

Глава 30

В женской академии Брайервуд Мэнор Молли хватились через несколько часов после ее ухода, о чем была поставлена в известность директриса мисс Саммерфилд. Нельзя сказать, чтобы она слишком удивилась: она помнила слухи о встречах Молли с мальчиком в Нью-Йорке, и более чем тридцатилетний опыт работы в женской гимназии научил ее распознавать кое-какие признаки. После весенних каникул Молли вернулась еще более бледной и замкнутой, чем обычно. Девочка слишком хороша собой, чтобы это могло принести ей пользу, считала мисс Саммерфилд, раздумывая о невзгодах разбитого домашнего очага. Мисс Саммерфилд сразу могла определить кандидата на неприятности, а к Молли она давно приглядывалась.

Об этом не писали в рекламных проспектах Брайервуд Мэнор, но в школе за годы набиралось достаточно «трудных» учениц, и мисс Саммерфилд научилась обращаться с ними мастерски. Она начала с того, что послала учителей осмотреть, не вызывая шума, школьную территорию и здания. Пожилую преподавательницу латыни командировали проведать кафе и магазины, торгующие мороженым, а также городские кинотеатры. Свое дело она знала и сумела поболтать с продавцами билетов на автобусных и железнодорожных станциях, не вызвав никаких подозрений.

Не получив к наступлению ночи ключа к разгадке тайны местопребывания Молли, мисс Саммерфилд позвонила Хелен Картер. Такие телефонные разговоры обычно проходили болезненно: часто с матерями дело иметь труднее, чем с девочками. С годами у мисс Саммерфилд выработались свои способы и приемы подачи плохих известий, и, когда ее секретарша сказала, что миссис Хелен Картер из Буффало на проводе, фразы стали скатываться с ее губ без особых усилий.

– Миссис Картер? – сказала она. – Добрый день. Вас беспокоит мисс Саммерфилд из Брайервуда. Я уже много лет работаю директором, и мой опыт подсказывает, что подобные вещи дают повод для настоящего беспокойства очень редко; тем не менее считаю своим долгом поставить вас в известность: по всей видимости, Молли покинула школу. Юность – горячая пора. Дежурный видел, как сегодня днем она выходила из школы с молодым человеком, и…

Мисс Саммерфилд отстранила трубку от уха и вздохнула. Истерик она не терпела.

Когда зазвонил телефон, Кен, Сильвия и Карла только что сели ужинать у себя дома в Коннектикуте.

– Я послушаю, – сказал Кен, вышел в холл и взял трубку. – Хелен!? – поразился он, а Сильвия стала медленно подниматься со стула, не заметив упавшей салфетки.

– Что случилось? – спросила Карла, но ей никто не ответил.

Пока Кен молча слушал, приложив к уху телефонную трубку, Сильвии показалось, что прошла целая вечность.

– Ну, вот что, Хелен, – наконец сказал он своим низким, бесконечно печальным голосом. – Ты должна взять себя в руки. Никому не станет легче, если…

– Карла, – сказала Сильвия, – тебе не трудно пойти к себе на пару минут? Я тебе потом объясню.

– Ладно, – обиделась Карла и стала медленно подниматься по лестнице.

– Нет! – крикнул в трубку Кен.

Снова наступило молчание, после чего Кен громко и отчетливо произнес:

– Хелен, ты это брось. Вызови врача, попроси у него успокоительное и ложись спать. Я сам займусь этим. Да. Да. Да. Я займусь. Да. Спокойной ночи.

Он положил трубку и повернулся к Сильвии, лицо его неожиданно посерело и постарело.

– Молли убежала из школы, вероятно с Джоном, – сказал он и снова взял трубку, чтобы позвонить в Колчестерскую академию. Почувствовав слабость, Сильвия села. Она слышала, как Кен задает по телефону вопросы, потом он положил трубку на место.

– Джона нет в школе уже три дня, – сказал он. – Администрация связывалась с Бартом, и он просил их прекратить поиски.

– Скорее всего они вместе убежали, – тихо произнесла Сильвия.

Он взглянул на нее, на нем не было лица.

– Семнадцать и восемнадцать лет, совсем дети! – сказал он. Сжав кулак, он со всего размаху ударил по телефонному столику. – Проклятый Джонни! Будь он проклят!

Он сделал глубокий вдох. Система масляного отопления в подвале жужжала громче обычного.

– Мы все прокляты, – сказала Сильвия без всякого выражения.

Кен мотнул головой, словно боксер, получивший сильный удар, и сел, нервно разминая пальцы на руках. Только тут он заметил, что Сильвия плачет. Он встал и быстро подошел к ней.

– Прости, – сказал он.

Ее всхлипывания, сидевшие глубоко внутри, рыданием вырвались наружу, согнули ее пополам и заставили разомкнуть тесно сжатые зубы. Он поднял ее на руки, как ребенка, перешел к дивану и сел, крепко прижав к себе.

– Они живы, – мрачно промолвил он.

– Откуда ты знаешь? Они могут…

– Не могут.

– Все равно… – хлынувшие слезы не дали ей договорить, и он стал качаться взад и вперед, нянча ее, словно грудного младенца, и приговаривая:

– Тихо. Тихо. Они живы. Не будем делать из этого трагедию.

– Смерть – не единственная трагедия!

Потеряв терпение, он вскочил, положил ее на диван и стал мерить шагами гостиную. Дом дрожал от его тяжелой поступи, и он прогрохотал своим низким голосом:

– Я был дураком. Впадать в отчаяние не собираюсь! Ни за что!

– Собираешься праздновать?

– Хоть один кто-то должен здесь сохранить рассудок!? Хелен говорит, что хочет покончить с собой, черт подери!

– Но где они? Что они будут делать?

– Они приедут сюда! – сказал Кен и с оглушительным звоном влепил кулаком правой руки по ладони левой. – Они поженятся, если еще не успели, и закончат свое образование!

– Она, может, уже беременная. Может, из-за этого они и убежали.

– Пусть! – Кен снова залепил кулаком по ладони. – Тебя волнует, что скажут соседи?

– Нет, – сказала она. – Они могут попасть Бог знает в какую беду. Если они напуганы…

Он повернулся на каблуках и посмотрел на нее.

– Нет! – сказал он. – Ты, что, их не знаешь? Моя дочь не дура, не какая-нибудь дочь сапожника! А сына своего ты разве не знаешь?

– Мы сами во всем виноваты, – монотонно произнесла Сильвия. – Мы даже не имеем права возмущаться.

– Оставим обвинения и упреки! – резко возразил он. – Их у нас было предостаточно! – он вытянул вперед свои большие руки и растопырил пальцы. – Вопрос не в том, кто первым бросит камень, а в том, кто первым поднимет его и начнет строить!

– Что ты собираешься строить? – с горечью спросила она.

– Все! Им потребуется наша помощь. Ты что, хочешь утешить их, предложив разделить с ними чувство вины? Ерунда! Им понадобятся: наша любовь, наши деньги и советы – именно в такой последовательности, а не групповой психоанализ!

Сильвия промолчала.

– Послушай! – неожиданно добавил он. – Все не так уж плохо. Ранние браки не так уж безобразны и вовсе не чудовищны! Если бы мы с тобой боролись до конца и поженились в этом возрасте, не лучше ли было бы для нас всех?

– Да.

– Наши ребята не из тех, у кого нет головы на плечах! Они не какие-нибудь малолетние преступники, упаси Бог! По крайней мере Молли сможет расстаться с домом Хелен, а Джон избавится от Барта! Думаешь, было бы лучше, если бы они предпочли жить по-прежнему?

– У них не было выбора.

– Они ищут его и находят! – снова раздался шлепок кулака о ладонь. – Мы создали для них проблему, а они ее решают! Почему ты плачешь?