Секс пополудни

— О, Джино… Джино! — Она не могла сдержать слез. — Неужели ты думаешь, что после всего того, чему ты меня научил, я не понимаю этого?

Да, она знала, что все это правда. И что он ее друг. И что он любит ее. И что она могла бы рассчитывать на него до конца жизни. Но почему тогда она чувствовала себя такой обманутой?

19. Вторник. Начало вечера

— Поскольку мы у Киприани, тебе надо пить «Беллини», — с энтузиазмом объявила Пенни, сбрасывая шубку.

— Это почему?

— Потому что ты всегда пьешь шампанское, а «Беллини» — это шампанское с персиковым соком или с целым персиком, и все это началось у Гарри в Венеции. Это же любимый летний напиток Хемингуэя. Он пил его часами в длинные, прекрасные венецианские летние дни.

— Это прекрасно, но мне кажется, я закажу «Эвиан», поскольку я уже достаточно пила шампанского. А поскольку ты достаточно напилась водки, предлагаю тебе сделать то же самое.

— Согласна. Хватит пить водку. Поэтому я закажу «Марти», он напоминает о старом добром мартини, до того, как его стали портить водкой, вместо того чтобы пить с джином.

— Что, портили этим?

Пенни тряхнула своими рыжими волосами:

— Можешь смеяться. Ты никогда не относилась серьезно к важным вещам, Энни.

— О? А что есть важные вещи, Пенни, любовь моя?

— О, ты знаешь, даже если делаешь вид, что не знаешь: это — замужество за хорошим мужчиной, дом, дети, солидный банковский счет.

— И пить совершенный «Марти», конечно, — сухо добавила Андрианна, отметив про себя, что, если Пенни и была права, определяя важные вещи, сама-то она ничего важного из себя не представляла. Но это было не важно, и она решила не делать и не говорить ничего, что могло бы испортить этот день. После того как официант ушел, получив их заказ, она сказала:

— Так ты и Гай хотите иметь детей? Сколько вы планируете?

— Ну, нужно учитывать мой возраст, который… ну… — Голос Пенни дрогнул.

— Если честно, Пенни, то мы одного возраста, поэтому не нужно хитрить со мной. Так сколько? О, Пенни, надеюсь, Гаю ты не лгала о своем возрасте? Ведь он знает, сколько мне лет, а еще он знает, что мы с тобой ровесницы, поэтому…

— Он не тот человек, которому бы я лгала, — сказала Пенни виновато, зажигая сигарету нервными, с карминовым маникюром пальцами.

— А кому ты лгала?

— Его отцу, Джино. Но ты ведь не скажешь ему правду?

— Конечно, нет. Да я и не обращалась к Джино уже несколько лет и не планирую в будущем.

— Но ты могла бы…

— Почему ты говоришь это?

— Потому что мое бракосочетание в январе. Оно будет в Лос-Анджелесе. В «Бель-Эре», если быть точными, в отеле «Бель-Эр». И он приедет. И ты приедешь. Ты и Николь — мои лучшие подруги.

Андрианна задумалась. Как она может присутствовать на бракосочетании Гая, где к тому же будет Джино, в Лос-Анджелесе, родном городе Джонатана Веста? Даже если все ее доводы покажутся нелепыми, это все никуда не годится.

— Стоп, Пенни. Ты никогда мне не говорила, что мое присутствие на твоей свадьбе будет необходимым.

— Я не приму твоего отказа, поэтому, если ты задумала что-нибудь не то, давай немедленно передумывай.

— Но я даже еще не подумала, смогу ли я…

— А почему бы и нет? Куда ты собираешься поехать, если не ко мне? На Луну? Я могу напомнить тебе, что «Бель-Эр» — в Лос-Анджелесе, а Калифорния — в это время года — лучшее место в мире.

Андрианна поняла, что никакие доводы в споре с Пенни не помогут.

— Ладно. Сдаюсь. Приеду на твою свадьбу. А теперь скажи, какой свой возраст ты назвала Джино?

— Тридцать пять.

— О, так много? — удивилась Андрианна. — Но почему ты сбросила только пару лет? Почему не больше?

— Понимаешь, если бы я сказала «тридцать» или меньше, он мог бы подумать, что я выгляжу старше своих лет, а это хуже, чем правда. Кроме того, я не хотела так уж сильно лгать.

— Тогда вообще зачем было лгать?

— Вся проблема в детях. Понимаешь, я хотела понравиться Джино Форенци, чтобы он хотел видеть меня своей невесткой и чтобы с этим не было никаких проблем. А Джино хочет иметь внуков, целую дюжину. Для него внуки означают, что Гай думает о деле и готов к оседлой жизни. А если бы я сказала тридцать семь, Джино быстро подсчитал бы, что я способна только на парочку ребятишек, в то время как «тридцать пять» внушает больше оптимизма.

Когда официант поставил на стол напитки и ушел, Пенни воскликнула:

— О, Энни, я действительно хочу понравиться ему.

— Если ты так уж хочешь понравиться Джино, Пенни, все, что тебе нужно делать — это доказать ему, что ты крепко любишь Гая и что ты настоящая леди, каковой ты и являешься. И еще должна твердо знать, что тебе не следует играть коленками с ним под столом для упрочения своей популярности.

Пенни удивилась:

— Энни, ты что? С чего тебе пришла в голову мысль, что я способна на такое?

Андрианна только посмотрела на нее:

— Ладно. Я могла подумать такое. Но я не подумала. Я должна признать, что и в свои шестьдесят (или не знаю, сколько ему) Джино Форенци остается чертовски привлекательным мужчиной и, подобно Лили Мей Тернер, могла бы сказать: «Я не возражала бы, если бы эти маленькие старые тапочки оказались под моей кроватью в любое время».

Они захихикали, почти как в добрые старые дни, и Пенни сделала еще один глоток своего мартини.

— Ну и как это? Похоже на добрый старый мартини?

— Откуда я знаю? Меня тогда еще не было на свете. Когда-то я пила джин. Мне тогда было шестнадцать. Это было в Марбелле, в «Роге». Помнишь, как мы любили джин с тоником.

«Помнишь? О, да! Старые друзья, вроде Пенни, доставляют неудобство тем, что вы никогда не сможете забыть прошлое».

— Одно не могу понять. Почему ты устраиваешь свадьбу в Лос-Анджелесе? Мне всегда казалось, что большая свадьба должна устраиваться в городе невесты или, в крайнем случае, в городе жениха.

— Понимаешь, мой папочка обожает отель «Бель-Эр». Это — отель самой высокой марки. Играть свадьбу в нем считается особым шиком, поскольку дочка Рейгана, Патти, выходила замуж там. А папа сказал, что если отель оказался достаточно хорош для дочери Ненси, то он хорош и для нас. Кроме того, отель принадлежит уроженке нашего города Каролине Шелькопф. Она происходит из Хантов. А кто такие Ханты в Далласе, ты поймешь, если я скажу, что Эвинги по сравнению с ними — жалкие бедняки. Так вот Каролина и ее папаша остановились в этом отеле, и затем Каролина заявила, что хотела бы иметь этот отель в своей собственности. Тогда папаша купил его для нее. Так вот, теперь мой папаша вбил себе в голову, что он должен купить его в качестве свадебного подарка для своей дочери. Ты должна понять, что дух соревнования присущ всем нефтепромышленникам в Далласе, и папа подумал, что может сделать Хант, то может и он. Поэтому мы собираемся устроить свадьбу там и заодно осмотреть это место, и если оно нам понравится, папа купит его.

— Но разве отель продается? — спросила Андрианна. Она устала слушать длинный монолог Пенни.

— Не имеет значения. Папа сказал: все продается, все покупается. Все, что нужно — это предложить такую цену, чтобы отказа не было. Понятно?

— Думаю, да, — сказала Андрианна, хотя была не уверена, что это так. Она всегда знала, что по-настоящему богатые люди сильно отличаются от других людей, но теперь она видела, что американцы, особенно из Техаса или, может быть, Калифорнии, еще больше отличаются. Теперь она подумала: а не относится ли к этой категории и Джонатан Вест? Все, что она о нем знала — это то, что он отличается от всех мужчин, которых она когда-либо знала…

Когда она ушла из его каюты, он отреагировал не так, как другие мужчины в таких случаях. Определенно он был рассержен, но это не был гнев человека, потерявшего приз, который, как ему казалось, ему удалось купить… или украсть. Нет, это был гнев мужчины, которого предали.