Переводы с языка дельфинов

— Джана, а витамины? Продай мне! Сандрик мой совсем маленький, не растет. Сказали, кальций надо и комплекс витаминов. Да и мне врач сказал: или ешь нормально, или вставная челюсть будет!

— Есть и витамины, я же только одну коробку кальция продала, — сказала Алина. — Тебе сколько нужно?

— А дорого? Я бы все взяла, Алиночка. Только с деньгами беда, поэтому могу только часть сразу, а часть в долг. Сможешь так мне помочь?

— Да я уступлю, конечно. И в долг можно. — Алина не стала вредничать, человек же явно не от хорошей жизни просит. — Как нам встретиться? В «Дети и мир»?

— Нет, джана, мы сейчас не ходим, у нас за октябрь не оплачено, решили пока повременить. — Манана стала перебирать, когда и где они смогут пересечься, предлагать состыковки по линии метро. Алина раскрыла ежедневник, посмотрела, когда у нее есть свободные час-полтора, и спросила:

— А где ты живешь? Я могла бы во вторник или в четверг вечером прямо домой привезти.

— Ой, отлично было бы, джана, так выручаешь меня, Алиночка, спасибо! — Манана назвала адрес, оказалось, совсем недалеко.

— Пожалуйста, — снова весело передразнила ее Алина. — Во вторник ждите нас.

Удивительно, но после отмены протокола Вова стал вести себя лучше, спал по ночам, подгузники стали не нужны. Теперь он опять напоминал обычного, но неговорящего малыша. Алина ожила. Когда начали собираться к Манане, она не нашла одну из двух обещанных коробок кальция. Ей казалось, что она заказывала четыре и привезли вроде четыре, а выходило, что три: одну они пропили сами, другую она продала Ксюше, оставшиеся две она хотела продать Манане, но нашла почему-то только одну упаковку.

Доехали быстро. Манана с матерью и сыном жили в старенькой однушке на первом этаже. Сандрик выскочил в коридорчик, хитро посмотрел на гостей и запел песню «Какой чудесный день», ловко подражая мультяшному мышонку. Алина засмеялась: надо же, какой талант!

Рассиживаться в гостях у Мананы Алина не стала: Вова был напуган активностью Сандрика и стал тянуть мать к выходу. Да и неуютно у них было, честно говоря. Бедность сквозила изо всех щелей, и когда Манана спросила, сколько она должна ей за кальций, Алина назвала символическую сумму. Манана обрадовалась, долго благодарила Алину и захотела проводить ее до машины. Сандрик, увидев, что мать надевает куртку, побежал к холодильнику и оттуда крикнул:

— Носки?

Алина с интересом наблюдала за ним. Манана зашептала:

— Ну, началось в колхозе утро! Ты подожди, джана, это у нас ритуал такой, нельзя нарушить, весь лоб себе раскровит!

Алина кивнула. Манана крикнула в ответ:

— Да, носки.

Сандрик побежал в комнату, открыл ящик и достал носки, прибежал в коридор, надел их и снова побежал к холодильнику.

— Куда бегает? — шепотом спросила Алина.

— На холодильнике список его одежды висит, — так же шепотом ответила Манана.

Из кухни донеслось:

— Штаны?

— Да, штаны.

Сандрик прибежал со штанами. Надел, убежал.

— Рубашка?

— Да, рубашка.

Наконец, одевшись, Сандрик натянул видавшую виды куртку с железной «молнией», которую он минут пять не мог застегнуть.

— Помогать нельзя, пока не попросит, — шепнула Манана. И спохватилась: — Вы не торопитесь?

— Нет-нет, мне даже интересно, правда, — сказала Алина. Неинтересно было только Вове, который пытался вырваться из этого тесного коридора, не понимая, чего все столпились и не выходят. Неинтересно было и Манане, которая наблюдала этот ритуал каждый день, и не по разу.

В конце концов Сандрик сдался.

— Помоги застегнуть, — сказал он.

— Точно сам не сможешь? — переспросила Манана.

— Точно.

Манана застегнула сыну куртку, Алина было повернулась, чтобы выйти, но Сандрик прямо в башмаках затопал к цветку на подоконнике.

— Сейчас, сейчас, джана. Конец фильма уже близок, — засмеялась Манана. — Попрощаемся с цветком и пойдем!

Вышли на улицу, и Сандрик побежал на детскую площадку. Манана с Алиной еще немного поболтали. Манана рассказывала про свою непутевую жизнь: замуж не вышла, проще говоря, не взял никто, а вот брюхом наградили. Мать, хоть и больная уже была, сказала: оставляй, вырастим. Ну и вот, растят. Мать лежит. Манана думала, что сынок подрастет, она его в садик, сама на работу, но с садиком не заладилось, ходил всего пару дней, их оттуда попросили. Перебивается случайными заработками, да две пенсии, матери и Сандрика, она ему инвалидность оформила. Тяжело, но не унывают. Алине понравилась Манана — оптимистка, с чувством юмора, и вообще приятная девушка.

Шли дни с отмены протокола. Наступила поздняя осень, высыпал первый снег. Алина поймала себя на мысли, что ожидание новых ухудшений у Вовы ее отпустило. Недавно Вова даже пытался помогать ей готовить блинчики.

Уже больше полумесяца, как они возобновили занятия, которые пришлось забросить в период «отката». А теперь Вова стал показывать хорошие результаты. Особенно Алина отметила Вовины успехи в бассейне и на музыкальной терапии. Он стал слушать музыку, подходил к синтезатору и, нажав клавишу, прислушивался к звукам, которые под его пальцами издавал инструмент.

Музтерапевт здоровалась с детьми, напевала их имя в разной тональности: «Здра-а-а-авству-у-у-уй, Во-о-о-овочка-а-а-аа!» Раньше Вова заходил в кабинет, доставал из шкафа музыкальный треугольник и все занятие сидел с ним, поглаживая прохладную поверхность — уважал только тактильные ощущения. А недавно педагог сказала, что Вова заходит в кабинет и ждет. Ждет, когда она поздоровается с ним. Это был настоящий прорыв. Алина засуетилась, стала звонить логопеду, психотерапевту, дефектологу, уточнять, спрашивать, настаивать. Им рекомендовали усилить АВА, но Алина сейчас не могла себе позволить специалиста, а самостоятельно они и так понемногу занимались.

Они вернулись к занятиям у Цветковой.

— Вы заметили, насколько ваш мальчик стал лучше? — к концу занятия сказала логопед. — Я помню, в прошлый раз через пять минут он мои действия игнорировал. А сегодня у двери мы уже не стоим, на полу не валяемся, не кричим. Теперь Вова ожидает от меня ответных действий, не сопротивляется участию в игре, довольно спокоен. Что вы предпринимали?

Алина принялась рассказывать: про диету и деревню, про ввод протокола и больницу, про окно и отмену протокола. Она рассказывала, словно читала текст наизусть. Цветкова внимательно слушала, кивала, поглядывала на Вову, который отложил конструктор и из большого пластмассового ведра доставал бумажные комочки вроде снежков, выкладывал их ровной линией и по одному снова отправлял в ведро. Потом логопед сказала:

— Обнадеживать зря не буду. Вова пока неговорящий, а время идет, нагонять все труднее будет. Сейчас он развивается успешно, поэтому обязательно продолжайте все мероприятия, у вас хорошие подвижки. Я уверена, что динамика улучшится, хотя могут быть и откаты назад, но вы не теряйтесь…

Алина усмехнулась, она и забыла, что когда-то была робкой и растерянной.

Цветкова продолжала:

— Речи нет ни активной, ни пассивной. Но это не повод отчаиваться. Мне ваш мальчик очень нравится. Что касается протокола… до хелирования, я так понимаю, вы не дошли?

Алина отрицательно покачала головой.

— Что именно остановило?

— Вы знаете, я и биомед применяла на свой страх и риск, ведь нам его врачи не прописывали. А уж самостоятельное выведение солей тяжелых металлов… Не решилась я на это. У моей знакомой проблемы с ребенком начались — прямо тает на глазах. — Алина говорила о Марке.

Недавно Ксюша рассказывала, что ему с каждым днем становится хуже, не психически, а физически. Ксюша винит хелирование, которое они начали недавно. Другие мамы советуют довести дело до конца, мол, организм реально очищается, а потом ребенок пойдет вперед семимильными шагами. Алина боялась ввергнуть сына в подобное состояние. «Вот посмотрим, — подумала она, — чем это закончится у Марка, а там видно будет». А вслух сказала: