Это Америка

Вот и у нас с Лилей тоже все четыре лапы чешутся — хочется поскорей снять жилье.

Лена предложила:

— А вы поговорите с миссис Трактенберг, нашей хозяйкой. Она живет этажом ниже. Я сейчас ее позову, угощу своим тортом, она его любит. А вы побеседуете о делах.

Мисис Трактенберг пришла сразу, узнала Лилю и даже обняла ее. Потом, когда они сидели за столом, она по — деловому предложила:

— Приходите завтра утром в мой офис. Я постараюсь что-нибудь для вас сделать.

30. Квартира и нервы

На следующее утро Алеша отправился к миссис Трактенберг. Она позвонила кому-то и сказала Алеше:

— Я говорила с моими знакомыми, братьями Исааком и Давидом Гершелями. Они вас примут, у них контора на 70–й улице. Ваше положение в их глазах пока весьма нестабильное: вы не работаете, жена зарабатывает мало — как быть уверенными, что вы сможете регулярно платить? Каждый хозяин хочет жильцов, у которых есть постоянный доход. Скажите им, что уплатите вперед. Сами они богачи, а посмотреть — так вам покажется, что нищие. Это религиозные бруклинские евреи, там все такие. И торговаться с ними бесполезно — не уступят и пяти долларов.

Контора помещалась в одном из собственных домов Гершелей и никак не была похожа на офис преуспевающего бизнеса. Скорее напоминала мелкую еврейскую лавочку, какие описывал Шолом Алейхем сто лет назад: тесное помещение с тусклым освещением, бедная обшарпанная обстановка, затхлый воздух. Хозяин сидел в центре помещения, в засаленной жилетке поверх традиционной белой рубашки, из-под кипы свисали седые пейсы. Он сухо выслушал Алешу и сказал:

— У меня освободилась одна квартира rent stabilization, ну то есть стабилизированной ренты, в доме № 165 на 91–й улице. Можете ехать и смотреть. Рента — триста семьдесят пять долларов в месяц. За газ и электричество платить отдельно. Если вы заплатите мне за три месяца вперед и еще депозит за один месяц, всего 1500 долларов, то после ремонта квартира будет ваша. Контракт должен быть заключен на два года. За это время вы выплатите мне 9000.

Алеша быстро обдумывал: это, конечно, дорого, но, пожалуй, осилить можно. Он еле дождался Лилю с Лешкой с работы, и они пошли смотреть квартиру. Подошли к 15–этажному дому на углу Амстердам — авеню, и Лиля воскликнула:

— Так это же тот дом, который я видела в первый день приезда! Вот это да!

Массивную дверь открыл швейцар.

— Мы на осмотр квартиры, — объяснил Алеша.

Они поднялись на десятый этаж в квартиру 1 °C [56]. Три просторные комнаты и кухня, высокие потолки, большие окна. Но стены расцарапаны, пол обшарпанный, потолок с осыпавшейся штукатуркой. Лиля ходила по комнатам расстроенная — квартира ей не понравилась.

— По — моему, наша квартира в Москве была намного лучше.

Алеша мягко возразил:

— Лилечка, эта квартира намного лучше московской, и местоположение у дома прекрасное. Отсюда можно пешком дойти до любой точки в центре Манхэттена, Лешке — до колледжа, тебе — до работы. Хозяин сказал, что квартиру отремонтируют.

— Как отремонтируют? — недоверчиво проворчала Лиля. — Я бы не торопилась с ответом, посмотрела бы и другие квартиры.

— Ну мы ведь не всю жизнь будем здесь жить. Поживем два года, я встану на ноги, и найдем что-нибудь другое. По — моему, лучше нам поселиться здесь.

— Ну, делай как хочешь, — недовольно пожала плечами Лиля и пошла к выходу.

Лешка стоял в стороне и мрачно слушал их спор.

— Ну, а тебе квартира нравится? — спросил его Алеша.

— Да на самом деле мне плевать, я только хочу знать, где будет моя комната.

Узнав, что ему выделят дальнюю комнату в конце коридора и дверь у него будет с запором, Лешка обрадовался.

На другой день с утра он пошел подавать документы в Хантер — колледж: теперь они официально были жителями Нью — Йорка со своим адресом.

Недовольство и споры Лили были результатом ее расшатанных нервов, сказывалась постоянная нагрузка первых месяцев эмиграции. К тому же недавно она заметила у себя признаки климакса, появились так называемые приливы, ей часто хотелось плакать. Ее доктор быстро понял, что происходит, и дал Лиле таблетки, которыми снабжал своих пациенток. Она принимала их тайком от Алеши, стеснялась говорить с ним на эту тему. А он удивлялся, почему она часто срывается, почему вдруг начинает плакать или не может спокойно и объективно оценить ситуацию. Чтобы немного развлечь и успокоить ее, он ходил с Лилей по вечерам на прогулки, старался развеселить ее смешными рассказами. Но она не смеялась, все время рассказывала о сложностях жизни и жаловалась на резкость Лешки:

— Просто не знаю, что с ним делать. Он же становится все более замкнутым, приходит домой из колледжа мрачный, не говорит ни слова, быстро наедается, запирается в своей комнате и занимается до глубокой ночи. Я волнуюсь! Мне говорили, что молодым иногда бывает нелегко адаптироваться в здешних условиях, а у нас еще и бытовые трудности. Боже, чего стоит воспитать в сыне силу воли!

Но самой грустной темой разговоров был врачебный экзамен.

— Прямо не знаю, как и когда смогу снова стать врачом!.. У меня нет времени и сил готовиться, а экзамен безумно трудный. Да еще и после экзамена непросто попасть в резидентуру по хирургии. Мне тут посоветовали менять специальность, но я бы все же хотела остаться хирургом.

О своей работе она говорила со злостью:

— Мне там так тяжело и противно, иногда даже хочется плакать. И еще меня раздражает эта Тася Удадовская, она все время старается попасть на глаза нашему доктору. По — моему, затевает против меня какую-то интригу.

Алеша прижимал ее к себе:

— Ну и наплюй ты на эту работу. Уходи с нее и готовься к экзамену.

— Как я могу уйти? У тебя ж еще нет постоянного заработка! Нет, мне надо работать, это наш единственный доход. Постоянный доход, пусть даже такой небольшой, это великая вещь.

На это он ничего не мог возразить, ему становилось горько и грустно. Лиля замечала, как он мрачнел, сердилась на себя за лишние слова, прижималась к нему и шептала:

— Алешка, как мне трудно было без тебя… А теперь… Боже, так хорошо вместе!

Лиле не терпелось познакомить Алешу со своими первыми американскими друзьями — Эланом и Маргарет.

— Вот увидишь, они тебе понравятся.

Алеша был бы рад познакомиться с американцами, и Лиля позвонила им:

— Мой муж приехал, его наконец выпустили.

— О, поздравляем, рады за вас! Так приходите к нам вместе!

В подарок Алеша принес им газету «Новое русское слово» со своей сказкой «Воронье царство». Графы встретили их сердечно, начали с коктейлей, и сразу завязался интересный разговор. Говорили больше по — русски. Элан попросил Алешу прочитать принесенные стихи и переводил их для Маргарет, оба живо реагировали, смеялись. После коктейля хозяева повели их осматривать квартиру — для Алеши это был самый интересный предмет. Потом обедали, опять при свечах, — креветки на закуску, тыквенный суп — пюре и курица на гриле.

После обеда женщины беседовали в гостиной, а мужчины перешли пить коньяк в кабинет. Элан показывал Алеше свою библиотеку, Алеша брал в руки прекрасно изданные книги, листал их, гладил, не мог оторвать жадных глаз, гадал, сможет ли когда-нибудь собрать свою библиотеку?

В тот день Элан подарил им с Лилей иллюстрированную книгу о Нью — Йорке — их первую американскую книгу.

Он расспрашивал Алешу о планах, и Алеше было легко и приятно делиться с ним:

— Я знаю, стихи не дадут мне хороших денег. Есть идея написать роман о судьбах евреев в Советской России. Мне давно хочется описать взлеты и падения нашей удивительной жизни.

— Если у вас возникнут какие-либо юридические вопросы к издателям, не стесняйтесь обращаться ко мне, — сказал Элан.

Теперь во время вечерних прогулок можно было ходить любоваться на их будущий дом. Они познакомились с домоправителем, черногорцем из Югославии, он разрешил осмотреть дом. Сразу понравился большой красивый вестибюль, выложенный бежевым мрамором, с двумя колоннами и двумя мраморными каминами по бокам, с высокими зеркалами и полом в черно — белых квадратах.