Вдоль по памяти. Бирюзовое небо детства(СИ)

- Так ты же смотрел этот фильм сегодня днем!

- Дядя Павлик, так там тот на коне догонял того, тык-дык, тык-дык, а потом как бабах. А тот как вж-ж-иу!

- Ну, если тык-дык, тык-дык, то заходите быстрее. Пока стойте сзади! - и, выбрав самого младшего, вручал ему билеты:

- Держи! Сегодня будешь самым старшим.

Своеобразное чувство юмора он сохранил до старости. Более, чем через сорок лет, будучи уже почтенным пенсионером, работал сторожем в строительной фирме "Колхозстрой". Детвора, среди которой был и мой младший Женя, повадилась после работы выпрашивать "резиновую жевачку" - так они называли строительный герметик. Дядя Павлик никогда не отказывал:

- Хлопци! Вон там бочки, берите сколько надо, но только все ховать в карманы. Быстрее, а то начальник придет.

Мальчишки рассовывали по карманам герметик, с трудом отрывая его от общей массы в бочке. Пока приходили домой, герметик намертво приклеивался к карманам изнутри. Отодрать его было невозможно. Оставался единственный выход - отрезать карманы, что мы и сделали с Жениными штанами. Больше одного раза "жевачку" никто по карманам не прятал. Ведь мальчишка без карманов - это не настоящий мальчишка.

Напарником дяди Павлика был дядя Сережа Колесник, ныне живущий в двухстах метрах от моего дома. Жена с сыном приводят его ко мне на прием, буквально втаскивая восьмидесятишестилетнего трясущегося старика в кабинет. Не верится, что это тот самый, двадцатипятилетний киномеханик буквально взлетал одним прыжком на метровую террасу клуба, минуя ступеньки.

Дядя Сережа педантично исполнял свои обязанности:

- Сегодня не пущу! Тебе только четырнадцать, а фильм смотреть можно только после шестнадцати лет.

- Дядя Сережа! Я знаю, там целуются. Я на свадьбах столько "Горько" насмотрелся, что уже надоело. Пустите меня!

- Сережа! - Слышался голос дяди Павлика, - Видишь, человек опытный, бывалый, надо пустить.

Фильм, как правило, состоял из десяти частей. После каждой прокрученной части, киномеханик включал небольшую лампочку, выведенную из кинобудки в зал и перезаряжал аппарат. Но, бывало, демонстрация прерывалась и на экране вспыхивал ослепительный белый свет. Это рвалась лента.

- Сапожник! - раздавалось в зрительном зале. Появлялся и нарастал топот ног.

- Сапожник! - кричали и мы. Мы охотно вклинивались в игру. Для нас это тоже был элемент развлечения.

Киномеханик вручную протягивал ленту и, намотав ее на бобину, включал киноаппарат.

Мы входили в роль настолько, что часто, когда шла штатная перезарядка киноаппарата, кричали:

- Сапожник!

Со временем мы стали проникать в кинозал через небольшое окно на сцене. Задолго до сеанса, кто-нибудь из подростков проникал на сцену. Чаще всего это был Нянэк. Он поднимал шпингалеты в окне, ведущем с улицы прямо на сцену. Когда начинался киножурнал, мы проникали на сцену, стараясь делать это как можно бесшумнее.

Мы рассаживались на полу сцены по другую сторону экрана и смотрели кино с обратной стороны простыни. Не думаю, что эти вылазки оставались только нашей тайной. Но завклубом и киномеханики не сильно препятствовали нам, тем более, что нашими штанами мы натирали сцену до блеска.

Через несколько лет вместо дяди Павлика и дяди Сережи на кинопередвижке приехали Николай Малюта и Миша, которого мы сразу окрестили цыганом. Характер наших отношений с киномеханиками сразу изменился. Даром смотреть фильм никого не пускали. Чтобы попасть на детский сеанс, мы тайком брали в курятнике яйцо и шли в магазин. Там сдавали яйцо и получали свои заветные пятьдесят копеек, с которыми шли в кино со спокойной совестью.

Киномеханики засекли технологию превращения яйца в билет на детский сеанс. Нам было предложено приносить яйца и складывать их на подоконник в кинобудке. После этого мы беспрепятственно проходили в зрительный зал.

Обмен кинокультуры на продукты развивался стремительно. Подростки постарше и мужская часть молодежи появлялись с бутылкой самогона, закуской. Самогон предпочитал Миша-цыган, а Малюта впускал нас в зал, разрывая один билет на два юных зрителя.

Малюта обилетчивал и уходил в кинобудку крутить фильм. А холостой Миша-цыган подсаживался к девушкам и молодицам, развлекая их, наверное, рассказами о смешных кинокомедиях. После кино молодежь танцевала под звуки Мишиного баяна. Миша-цыган уже слыл в селе перспективным женихом, когда вдруг выяснилось, что он такой же жених и в окрестных селах, а в Тырново у него жена и дочь. Отношения сельских девчат и Миши-цыгана стали подчеркнуто холодными. Товарообмен процветал, а выручка от проданных билетов стремительно падала.

Одним летом Малюту и Мишу сменил Алеша, родом из Марамоновки. Вместо одного, установили два кинопроектора. Перерывов между частями не стало. Алеша стал привлекать в качестве помощников сельских подростков. Некоторые впоследствии стали квалифицированными киномеханиками.

Мы по инерции продолжали приносить Алексею яйца, но он положив пару яиц на подоконник, отправлял нас за деньгами в магазин. А если не было ни копеек, ни яиц, Алеша махал рукой точь-в-точь, как дядя Павлик:

- Проходьте скорище!

Осенью Алешу забрали в армию. Его сменил самый молодой из всех прежних киномехаников - Андрей Цымпэу и ныне живущий в Тырново. Ему уже за семьдесят. А тогда это был молодой паренек, на долгие годы молчаливо занявший свою нишу в культурной жизни села. К нему можно было подойти и попросить пустить на фильм в долг. Он молчаливо кивал. Ни у кого не возникало мысли не вернуть ему долг.

Как-то днем я подошел к нему и попросил научить меня крутить кино. Он показал пару раз и я сразу же стал без ошибок включать кинопроектор. Главное, надо было оставить достаточные петли пленки до и после рамки, а при пуске уравнять скорость вращения рукоятки с двигателем. Все это предотвращало обрыв пленки.

Эти тонкости я усвоил с ходу. Вечером я смотрел новый фильм уже через амбразуру кинобудки. Однако, прокрутив пару фильмов, я потерял интерес к ремеслу киномеханика. Я снова стал смотреть фильмы в зрительном зале.

Вспоминая сейчас то безоблачное время, я все больше убеждаюсь, что кино в селе представляло собой не только демонстрацию фильма. За два-три часа до сеанса киномеханик подключал к усилителю проигрыватель и по селу неслись знакомые и совсем новые мелодии.

Подпевая, мы быстро разучивали песни военных и послевоенных лет. По мелодии мы уже определяли песню и кто ее поет. Из динамика, установленного на террасе клуба неслись в наши души песни Марка Бернеса, Гелены Великановой, Клавдии Шульженко, Владимира Трошина, Майи Кристалинской.

Перед фильмом мы собирались на лавочках у клуба и вели ожесточенные споры о футболе, рассказывали о новостях спорта, прочитанных книгах. В клубе перед сеансом мы быстро разбирали с длинного стола журналы: Вокруг света, Техника молодежи, Химия и жизнь, Юный техник и Юный натуралист, Огонек, Нева и многие другие издания, выписываемые для клуба сельским советом.

По дороге домой, постепенно тающая толпа подростков и молодежи живо обсуждали события на экране. Некоторые из ребят, посмотрев один раз фильм, уже по дороге домой пели новую песню, прозвучавшую впервые сегодня. А мой одноклассник Миша Бенга не только запоминал всю песню, но на второй день талантливо пародировал ее, вставляя свои строчки и целые куплеты.

В кинозале зарождались первые чувства, чистые, как те, которые мы видели на экране. После фильма устраивались танцы, которые в чем-то являлись продолжением той жизни, которую мы только-что смотрели. В отношениях с девчонками мы никогда не выходили за рамки романтического трепета.