Колледж Святого Джозефа (СИ)

Словом, в этом «хм» Светлана углядела словосочетание «не суди по себе», намек на свою профнепригодность в сравнении с Заваркиной и твердо решила устроить мужу скандал, как только Анфиса скроется из поля их зрения.

— Я пойду посмотрю, что они делают, — решила Светлана Боряз.

— Сядь и замолчи, — рявкнул господин Боряз. Он указал жене на диван.

Светлана подчинилась, но упрямого выражения с лица не сняла.

Господин Боряз вышел в поисках сигарет. Дверь в комнату сына была приоткрыта: Анфиса и Егор лежали на полу, в наушниках, и пытались греться на холодном мартовском солнце.

— Нормальная флейта, — сказала Анфиса, стягивая наушники и щурясь на солнце.

— Здравствуйте, — раздался голос за спиной господина Боряза.

— Привет, — сказал он Кириллу, обернувшись, — как у тебя получается так тихо ходить?

— Само как-то получается, — усмехнулся тот, — Егор дома?

— Да, с Анфисой, — господин Боряз кивнул на приоткрытую дверь, — о, вон мои сигареты.

Кирилл кивнул и скрылся за дверью.

— Подъем-переворот, — скомандовал он, — пришел я, кидайтесь меня веселить.

— Не трепыхай меня, я старая, — отозвалась Анфиса со смехом.

Эти двое — Кирилл и Анфиса — нравились господину Борязу. И дело было даже не в их личных качествах: умении устраиваться, вести беседу и не терять лица в неоднозначной ситуации. Господин Боряз не хотел, чтобы круг друзей Егора был сужен до таких же, как он: детей-мажоров, которых после инкубатора святого Иосаафа раздадут по лондонским колледжам. Он хотел, чтобы его сын знал, как живут люди в Муравейнике, как зарабатывают себе на хлеб. Временами он даже жалел, что поддался влиянию жены и отдал Егора в эту школу.

— Мы уезжаем, — сообщил господин Боряз собравшимся, сунув свой длинный нос в дверной проем.

— Пока, — откликнулся Егор. Он, скрывшись в соседней комнате, искал чистую футболку.

По лестнице загрохотал чемодан.

— Осторожно! — воскликнула Светлана Боряз и зацокала каблучками. Она нарочно громко отдавала распоряжения, будто подчеркивая, кто в доме хозяйка.

— Надолго? — спросил Кирилл одними губами.

— Два дня, — также ответил Егор, улыбаясь.

— Егор, выйди нас проводить, — потребовала она, распахнув дверь. Она подозрительно оглядела мизансцену. Заваркина стояла у окна, разглядывала неестественно зеленую траву на газоне под окном и даже не обернулась на грозный стук каблуков. Кирилл играл во что-то на планшете, а Егор захлопнул ноутбук, накинул легкую куртку с капюшоном и, протиснувшись мимо матери, вышел в коридор. Светлана Боряз кинула в спину Заваркиной презрительный взгляд, который, впрочем, не произвел никакого эффекта.

Анфиса видела, как Егор вышел на лужайку перед домом, кивнул отцу и помахал Вике. Его мать попыталась погладить его по голове, но он увернулся, как непослушный подросший щенок. Из этого окна был виден очень ухоженный сад с елками, посаженными под линеечку, с ручьем, мостиком и альпийской горкой. Наверно весной в саду расцветают цветы: Анфиса представляла их фиолетовыми. Все это — и ландшафт, и дизайн — вызывало у нее тошноту. Она скривилась и отвернулась от окна.

— Чем займемся? — спросил Егор, возвращаясь в комнату.

Кирилл, не отрываясь от планшета, тряхнул пластиковым пакетом.

— Я в таком состоянии от травы засну, — сообщил Егор, — давление упадет и аминь.

— Заодно и поспишь, ты двое суток не спал, — с улыбкой сказала Заваркина.

— Тоже вариант, — согласился Егор.

Он достал бонг из ящика стола и кинул его Кириллу. Тот сыпанул травы в сетку и чиркнул зажигалкой. Пластиковая труба наполнилась ароматным дымом.

— Леди из фёст, — пропел Кирилл и протянул бонг Заваркиной. Та втянула дым в легкие одним вдохом и плюхнулась на диван рядом с Кириллом.

Вечерело. Разговор не клеился. Егор уже клевал носом.

— Ты останешься на ночь? — спросил он у Анфисы.

— Да, только мне нужно будет часов в девять домой съездить.

Егор кивнул и скрылся в спальне. Было слышно, как он рухнул на кровать, не раздеваясь. Кирилл достал двумя пальцами из пакета еще жменьку.

— Ты чего молчишь весь вечер? — спросил он, передавая бонг Анфисе.

— Неприятности на работе, — отмахнулась та, но вдруг повернулась и внимательно посмотрела на Кирилла, — как ты приучил их не относиться к тебе, как к мусору?

Кирилл поперхнулся дымом. Пока он кашлял, Анфиса не сводила с него глаз.

— Ты про кого?

— Ну, допустим, про твоих одноклассников…

— Я не приучал, — наконец ответил он, — я просто не обращаю на это внимания.

— Поделись секретом.

— Аутотренинг, — рассмеялся Кирилл, — я знаю, что они окончат школу, разъедутся по Лондонам курить траву и трепаться о бабах, потом унаследуют готовый бизнес и наймут менеджера, который будет им управлять. На этом продуктивный период их жизни закончится.

— Хочешь я расскажу, что будет на самом деле? — спросила Заваркина, затягиваясь, — они будут владельцами и наследниками, потому что это их право по рождению. Тем великолепным и успешным менеджером, который будет управлять их бизнесом, будешь ты. Потому что у тебя нет права по рождению, а есть только мозги, амбиции и работоспособность. Эти качества вознесут тебя на вершину, но даже распоследний наркоман Илья все равно будет выше тебя по статусу. Его отец будет прислушиваться к тебе, доверять тебе, но помирая, передаст бизнес Илье. А у тебя, умницы и трудоголика, будет невменяемый начальник, язва и эректильная дисфункция. Из-за постоянного отсутствия тебя возненавидит твоя жена и перестанут узнавать твои дети. Ты будешь проводить вечера в компании блядей, делая вид, что тебе весело. В пятьдесят после трех инфарктов тебя заменят новеньким Кириллом.

— Тебе нашли замену? — спросил Кирилл.

— Далеко пойдешь, — Заваркина внимательно посмотрел на него, — еще не нашли, но это дело времени.

— Выходи замуж за Егорку и у твоих детей будет это твое право по рождению, — сказал Кирилл, растягивая слова.

Анфиса рассмеялась. Ее смех был дольше и тягучей, чем обычно.

— Чего ты ржешь? — поинтересовался Кирилл, — считай, что он — твоя шахта по добыче права по рождению.

— Из меня никудышный шахтер, — призналась Анфиса, — и потом, когда моя шахта достигнет… эм… возраста, в котором ее уже не порицаемо будет разрабатывать, мне стукнет сорок. Для шахтера это глубокая старость.

— Тебя даже в сорок сложно будет заменить, — нальстил Кирилл.

— Ооо, ты очень добр, — пропела Заваркина, — забивай еще.

Помолчали, думая каждый о своем.

— У меня тоже есть шахта, — признался Кирилл.

— Моя шахта лучше твоей, она не привязана к территории, — схохмила Заваркина.

— Мне нравится эта территория, — ляпнул Кирилл, — она… хм… плодородная.

— Тебе нравится сама шахта, а не территория, — сказала Анфиса, — она такая уютненькая, на длинных ногах и с красивыми волосами.

— Эк, как тебя растащило-то, — хихикнул Кирилл, — у тебя шахта с волосами.

— У меня тоже шахта с волосами, — Заваркина засмеялась, повалилась на бок и так и осталась лежать.

— А правда, что вы… — начал Кирилл.

— Правда, — поспешила подтвердить Заваркина с улыбкой.

— Ты его любишь! — сказал Кирилл, снова затягиваясь.

— Кого? — спросила Заваркина с пола.

— Егорку.

Заваркина приподнялась на локте и сфокусировалась на Кирилле.

— Тебе гораздо безопаснее притворяться циничной и прожженной стервой, чтобы никто не увидел тебя настоящую.

— Ты знаешь меня настоящую? — усмехнулась Заваркина.

— Мой дядька двадцать лет назад работал в детском доме в Муравейнике. И он из тех, кто может сложить два и два.

Где-то в доме распахнулась и хлопнула форточка. Мартовский ветер ворвался из темноты: он был бодр, свеж, колюч и весел.

— Прошу тебя помалкивать о результатах сложения, — сказала Заваркина, вставая, — мне нужно уехать, но я вернусь.

— Куда ты отчаливаешь, накуренная в хлам? — возмутился Кирилл. Он чувствовал ответственность за даму и, к тому же, понял, что ляпнул лишнее.