Шизофрения

— Твой смысл жизни на ближайшее время — подготовка отчета за третий квартал о проделанной работе, — строго сказал Иван Фомич. — Когда сдашь?

Судя по выражению лица Зама разговор принял для него неожиданный оборот.

— Сдам, — пообещал он, — когда вашу предвыборную программу дослушаю. — Вы про деньги на счета граждан говорили.

— Да, Иван Фомич, — с улыбкой поддержала Александра Зама, — до конца изложите свое видение.

— Ну, что ж, — Иван Фомич улыбнулся довольно. — Тут важно еще, что по сумме ежегодных начислений на личные счета граждане смогут оценивать эффективность деятельности государственной команды управленцев во главе с президентом. Следовательно, на выборах будут принимать решение о найме их на очередной срок уже не только по зову сердца, а исходя из видимых конкретных результатов. И президент уже не будет миндальничать с подчиненными, а они ему мозги пудрить мнимыми достижениями, — сказав это, он выразительно посмотрел на Зама.

— Понял, шеф. Через три дня отчет будет. Реальный, — пробормотал тот и даже попытался покраснеть. С первого раза не получилось.

— Сегодня ведь как? — продолжил Иван Фомич. — Вознаграждение государственных управленцев, принимающих экономические и финансовые решения, на результат не завязано. Для них сегодня вознаграждением является само пребывание на посту. Чем дольше…

— … тем больше! — незамедлительно добавил расторопный Зам.

Под взглядом кандидата в президенты пояснил:

— Взяточный период длиннее.

— Вы хотите сказать, Иван Фомич, что по вашей программе каждый гражданин России имеет естественное право на равную ежегодную долю от продажи и иной эксплуатации природных ресурсов страны? — Александра тоже увлеклась процессом и вошла в роль избирателя.

— Естес-ст-но, естест-нно-е! — попыталось ответить за кандидата доверенное лицо. Несмотря на нечеткую форму произнесения, по содержанию ответ Зама не вызвал возражений у Ивана Фомича.

— И это будет постоянная часть личных доходов каждого гражданина, зависящая только от эффективности работы команды нанятых обществом управленцев-чиновников. Следовательно, по итогам каждого года управленцы обязаны отчитаться…

— Ну, шеф, ну не дави, ну завтра… после… сделаю. Раньше, ну, честное слово, никак не выйдет, — пробормотал Зам.

— … за экономическую часть своей работы, — повысил голос Иван Фомич, — объявить постатейно суммы доходов и расходов, размер и цели формирования резервов на следующий год и, главное, обнародовать прибыль к распределению между гражданами. Ответственность ведь наступает, когда есть ясные обязательства и критерии оценки.

Голова Зама упала на грудь. Видимо от перенапряжения.

— И тогда, — Иван Фомич, покосившись на выпавшее из процесса доверенное лицо, начал говорить громче, — не будут нужны никакие переписи — ведь ни один человек не откажется открыть банковский счет для получения денег.

— Ни один! — подтвердил вдруг встрепенувшийся Зам, отчаянно таращя глаза, — потому что халява.

— И никто не будет возражать против мер государства, позволяющих безошибочно идентифицировать личность гражданина.

— Никто! — снова согласился Зам, с трудом разлепляя тяжелые веки. — Только придурки от денег скрыв… — он икнул, — …ают-ся.

— А переменная часть доходов гражданина — его зарплата, жалованье или предпринимательская прибыль — зависит только от его собственных усилий. И это справедливо! — провозгласил Иван Фомич.

— Спрр-ведливо! — Зам неожиданно пристукнул кулаком по столу, видимо, чтобы проснуться, и выдал лозунг:

— «Каждому — по труду!» — воскликнул он и, подняв стакан, сразу попытался превратить лозунг в тост, но, поднеся стакан ко рту и заметив плавающий в нем осколок скорлупы от ореха, отвлекся, пытаясь извлечь посторонний предмет толстыми пальцами. — Во как! Что ни день — то проблема, — запыхтел он. — Два — лезут, третий — ну никак не лезет. Худеть надо…

— В-третьих, — вдохновенно продолжил Иван Фомич, — отменил бы все лишние и бессмысленные налоги.

Заметив изумленно округлившиеся глаза Зама, пояснил:

— Ну, подумай сам, государство, например, направляет средства на выплату зарплат бюджетникам, а потом тысячи бухгалтеров по всей стране высчитывают и вычитают подоходный налог и снова отправляют деньги в доход бюджета. И еще отчетность сдают в налоговую. Бред какой-то!

— А для бизнеса повысить, — предложил Зам, — чтоб не жир-овали!

— Напротив, дать льготы производственникам, особенно в малом и среднем бизнесе, которые реальные товары выпускают, а не просто нефть качают и в сыром виде продают. И лес, кстати, тоже. Пусть рабочие места создают. В Америке, слышал небось по телевизору, предприниматели в малом бизнесе вообще от уплаты налогов на первые три года освобождены, и офисы бесплатные с мебелью и со всеми средствами связи бесплатно получают.

— Да ну? — удивился Зам, который, наконец-то, извлек скорлупку из стакана.

— Внес бы изменения в этот, как его, ну, который раньше КЗОТ назывался… — Иван Фомич вопросительно посмотрел на Зама.

— Трудовой Кодекс, — важно подсказал тот.

— Вот-вот, туда, — продолжил Иван Фомич. — Оставил бы в нынешнем виде только для бюджетников, раз мы социальное государство. А для частных предпринимателей — упростил. Чтобы бездельники и лентяи частным работодателям руки не выкручивали и на шею не садились, а трудовая инспекция поборами не облагала и нервы не мотала по любой анонимной жалобе. В-четвертых, раз и навсегда отменил бы все льготы и привилегии для чиновников и народных избранников…

— Включая мигалки, — внесла свою лепту в программу Александра.

Иван Фомич кивнул, взял бокал с виски, медленно выпил, блаженно прикрыв глаза, и со стуком поставил бокал на стол.

— …и тем самым поставил правящую элиту в равные условия со всеми гражданами, чтобы они на собственной шкуре почувствовали проблемы простых людей. У них бы тогда заинтересованность появилась… что-то улучшать. Потому что для себя любимых тоже. И, — он окинул взглядом избирателей, вероятно, собираясь сказать что-то очень важное, — как в Китае … ввел бы смертную казнь для взяточников и этих… корр-рупционеров.

Заметив либеральные сомнения на лице Зама, заявил решительно:

— И плевать на Европу — у нас другой менталитет. Другими способами эту зар-разу уже не одолеть. Слишком уж запущено все, — бросил задумчивый взгляд на пустой бокал.

— Иван Фомич, может, чаю хотите, или кофе?— Александра вопросительно посмотрела на гостя.

— Чайку-у бы я выпил, — согласился тот.

— А мне, слышь, кофе принеси, — распорядился Зам. — Покрепче и побольше, чтоб протре… снуться, — пробормотал он.

Уже с кухни Александрауслышала голос Зама:

— Слышь, Фомич, президентом станешь, не забудь про нас с Алекс-андрой. Мы, по ходу, первыми, у самых истоков, твою программу поддержали. А я, во-още, твое доверенное лицо был. Ее, понятно, здрав-охранением руководить… чтоб у меня со справками проблем не было, ну, а меня — главным по акц… — икнул он, — …изным маркам на алк… — икота не проходила, — …оголь поставь. Зап… — …омнишь или зап… …исать? Кофе хочу, — вдруг требовательным голосом воскликнул он. — Хочу кофе!…

Чай и кофе пили молча. Иван Фомич все еще не мог отключиться от предвыборной речи. Видно, не все успел сказать. По его лицу скользили тени переживаний. Время от времени он бросал вопросительный взгляд на Александру, будто пытаясь понять, как она отнеслась к услышанному.

«Честный и немного наивный человек с ясным практичным умом, каких много в России, — поглядывая на Ивана Фомича, размышляла Александра. — Такие во власть теперь почти не доходят. Билет входной слишком дорог. За деньги покупается, а если денег нет — на совесть меняют. Государство — как дьявол. Хочешь служить — продай душу».

Зам по мере опустошения огромной чашки с кофе, оживал. Казалось, что где-то в глубине его тела вновь загорается огонек кипучей вулканической энергии, грозящий новым извержением.

— Дети — вот национальный проект! — прервал молчание Иван Фомич. — Вот свежая сила, которую вырастить, обучить и воспитать правильно нужно. На это никаких денег не жаль. Проблема в том, что растут дети дольше президентского срока. Даже двух.