Ангел вожделения

а послушному предмету ее вожделения, ее божку. Она ощущала в себе фанатичный экстаз жриц культа Фаллоса древней индуистской религии. О, как Бекки их понимала…

Антони уходил от Бекки утром. Она спала до полудня. Поднявшись, она в халате, непричесанная, пила кофе, смотрела телевизор. Обедала поздно. Вновь спала. И только к приходу Антони преображалась… Нет, мужа она не забыла – порой, словно вспомнив о его существовании, Бекки принималась за пустяковую беседу, оживляясь тогда, когда разговор касался Питера и его семьи. Они часто названивали по телефону в Спрингфильд. Во время таких переговоров Бекки преображалась. Майкла же бесила фальшь, с какой Бекки разыгрывала перед сыном роль заботливой и любящей жены.

Истинного поведения Бекки супруги не обсуждали никогда. Эта тема запретна, и Бекки всячески давала понять, что коснись разговор ее поведения – она просто со свету сживет Майкла. И как тот уже ни искал себе смерти, но таким путем уходить из жизни он не хотел. Стоило ему чуть потерять контроль над собой, отдаться терзающим душу чувствам, как Бекки превращалась в фурию, облик которой словно кричал: не лезь, куда не просят! Держись в стороне!

Майкл постоянно возвращался к одной печальной мысли – как Бекки сумела так измениться? Неужели бесследно пропало то, что связывало их в прошлом? Увы, именно так и было… Да, Бекки не вспоминала прежнюю жизнь. Она отмела прошлое, так спокойней. Раба своей чувственности, она принадлежала только Антони…

Первое время Антони еще заискивал перед хозяйкой, но постепенно все больше проникался властью, подчиняя себе Бекки. Если поначалу он из кожи вон лез, пытаясь подражать «аристократишкам», что окружали Бекки, то в дальнейшем он понял, что хозяйка ценит в нем именно мужика, эротическую машину. И Бекки стала теперь для Антони не хозяйкой, не дамой света, а простой бабой, которую нужно не только придавить в постели, но и задать хорошую порку, утвердить свое мужское превосходство… Эта мысль заворожила Антони. А что, если и впрямь задать ей хорошую порку, показать кто ее настоящий хозяин?

Как-то, доведя Бекки до крайней точки, Антони приподнялся и сильной затрещиной сбросил Бекки с кровати. Бекки кулем рухнула на пол. Ее глаза изумленно округлились. Широко раскрытым ртом она пыталась втолкнуть в себя воздух, но болевой спазм стянул грудь. В глазах ее стояли слезы…

Антони смотрел на Бекки со страхом, что это с ней?

– Тони… милый мой Тони, – прохрипела Бекки, хватая воздух, точно рыба, не смыкая губ. – Как это… Тони?

Антони чувствовал холодок в спине. Когда-то мальчишкой он видел тонущего человека. Иногда эта картина вновь вставала перед его глазами, как сейчас.

– Как, Тони, мой Тони, – повторяла Бекки без удержу. И вдруг: – Я хочу тебя… Сейчас! Сейчас, Тони…

Антони, не очень понимая, что от него требует эта… сумасшедшая, водрузил ногу на распластанное у кровати тело и принялся гладить его ступней, точно утюгом. Бекки вся отдалась этой новой ласке и, прикрыв глаза, застонала, высунув кончик своего