Ветка (СИ)

— Интересно, — вытянувшись во фрунт и с каменным лицом гаркнул Лэри, чем вызывал у генерала едва заметную усмешку. — Побоялись, господин генерал!

— За себя говори, — огрызнулся Гартфилд. — Не побоялись, а... Не до того было.

— Ну, и не до того, — согласился Лэри.

Не рассказывать же, как вытаскивали и укладывали рядком их всех: Лерку, Мисяя, командующего отрядом сотника Кирилла, старичка интенданта, и всех, всех, с кем только что ехали, смеялись, надеялись на приключения и победы... И вот они лежат рядком, полторы сотни человек. И столько же лошадей. И это прорва работы! Тут осталось только бегать разведывать, что там случилось и кто виноват!

Генерал посетовал на то, что кроме Лэри дракона никто не видел. Он несколько раз попросил поточнее описать крылатое создание, но описание получилось очень смутным, потому что и сам очевидец не особенно смотрел в небо. А дракон пролетел очень быстро. Тогда генерал мягко пожурил их за то, что не пошли они дальше, не посмотрели, что там случилось, кто мог учинить такое с двумя сотнями воинов и что от него осталось. Но не зло, а просто высказал имеющуюся у него жалость, которую внимательные слушатели могли разделить и понять. Так же он посетовал на то, что молодым людям придётся несладко, а он, Гартуа, не в состоянии помешать тому, что произойдёт. Но он надеется, что храбрые солдаты, выжившие в невероятном катаклизме и принёсшие свежие вести о случившемся не уронят себя в его глазах и честно и беспристрастно ответят на все вопросы, которые им зададут. А так же не будут утаивать ничего, не будут лгать и изворачиваться. Потому что люди, которые будут их спрашивать — точно такие же солдаты, только иного фронта. В общем, удачи вам, мальчики.

И если подобная реакция генерала удивила кого-то, то очень ненадолго. Потому что солдаты иного фронта действительно вывернули всех пятерых наизнанку, задавая вопросы всем вместе и каждому по отдельности, пытаясь нащупать ложь или недомолвки, заставляя по десять раз повторять одно и то же и сравнивая сказанное ранее с предыдущей версией. Даже если бы они и хотели бы что-то утаить — то это было бы невозможно. Так что Гартфилд был прав. Это было просто великолепно, что он так нудел, в результате чего Лэри не стал ничего скрывать и, как следствие, нигде не попался на вранье. Иначе неизвестно, что бы с ним было. А так...

А так штабс-адюьтант Его Величества в присутствии генерала Гартуа и сотни солдат и офицеров представил рядовых Лэри де Гривза и Гартфилда де Круа к награде "За короля!". Пожал обоим руки и пожелал дальнейших успехов и долгой жизни на службе Его Величеству.

Награда не вскружила голову ни тому, ни другому. Конечно, пришлось проставиться, но этим поблажки новобранцам и ограничились. Зато последовала закономерная и неизбежная поездка обратно. К удивлению всех прибывших на место трагедии, трупы лошадей уже кто-то растащил. А люди так и лежали нетронутые зверьём. Вернувшихся с похоронных работ заботливо напоили, а то на душе было бы совсем мерзостно. А дальше началась обычная муштра. Конная выездка, устройство лагеря в поле, в лесу, ориентирование по картам и без них, занятия на плацу, караулы... Суровая армейская жизнь берёт своё, и прошлые надежды и горечи уходят в туман... Иногда только вспомнишь искажённые лица мёртвых друзей, но невольно гонишь прочь такие воспоминания... А потом вспоминаешь всё реже и реже...

Всего через три месяца Лэри получил свой первый отпуск. Ему надо было отвезти какой-то груз в Торту, а путь туда проходил недалеко от его родных мест. Так что на своё задание он получил семь дней, мухой смотался и сдал свою бесценную поклажу, после чего постучался в ворота родного имения...

Пожалуй, вот именно ради этого мальчишки всех времён и мечтают служить в армии. Как на тебя смотрит мама! Как улыбается брат. Как воздыхают служанки! Как открывает рты детвора, пялясь на единственную медаль на груди... И начинаешь чувствовать, что не зря выбрал ратную службу, что достоин, не уронил, предмет зависти и так далее. Ну, а потом — праздничный ужин, множество рассказов о том, как они тут без него живут, и что случилось и Тили Соломоновны, какую лошадь украл Вацек из Лощин и за сколько он её продал, как кузнец на спор поломал подкову и скольких напоил на выигрыш... И понимаешь, что жизнь продолжается, как бы ни было тебе плохо, а здесь живут те самые люди, родные и близкие, за которых ты там и сражаешься. И что тебе есть куда возвращаться.

А наутро Лэри вдруг обнаружил, что не готов к свободе. Он был дома, ему были рады, но ему скучно. Привыкший к постоянному, ежедневному труду, он оказался не у дел. Детские игры для солдата не солидны, вмешиваться в управление холопами он не может, спасать никого не надо... И то, что все старались дать ему возможность отдохнуть — вовсе не радовало. Организм требовал нагрузок. Лэри вышел во двор, размялся, покрутил меч, отработал приёмы с копьём... Умылся. Потом их на обед пригласили соседи, пришлось ехать, но ничего такого не произошло, разве что скучно стало по-другому. Пасторальный образ жизни успел забыться, обсуждения земледельческих тонкостей было чуждо... Заниматься бытом было не нужно, решать какие-то домашние проблемы — неуместно... Спать Лэри отправился в странном состоянии. Вроде бы — дом. Любимый с детства, родной... А здесь он чувствовал себя не то чтобы чужим... Но как бы лишним. За эти несколько месяцев дом привык жить без него. И ему не было места. Его не выгоняли, ему радовались, но...

Наутро странное ощущение исчезло. Проснулся Лэри отдохнувшим и бодрым, так что вчерашние мысли казались глупостью и детскими бреднями. Но сидеть дома и слушать неспешные росказни домочадцев или играть в карты со слугами было неинтересно. Поэтому он сначала опять вышел во двор разминаться и упражняться, а потом отправился на пробежку напрямик через луг. В лесок, а дальше...

Вольно или невольно он оказался у той же речки, в памятном ему месте. Разумеется, никто здесь не купался. Но Лэри с непонятным для себя упорством принялся осматривать полянку, заводь и даже деревья. Он сам не знал, что искал. Но что-то должно было быть. Обязательно должно!

— Ну, чаво топчешься, — раздался недовольный старческий голос.

Обернувшись, Лэри даже чуть присел от неожиданности. Видеть лесного духа доводилось не каждому, хотя слышали о них все. Но почему-то считалось, что лешие водились дальше к границе, возле самых гор. А здесь им вроде как жить невмочь: люди мешаются.

— Здрасьте, — растерянно сказал Лэри.

— И тебе здравствовать. Чаво, спрашиваю, потерял? Нешто вчерашний день ищешь?

— Да не вчерашний, — неожиданно для самого себя ответил Лэри. — Уж сколько времени прошло.

— То-то! — неожиданно подобрел лесовик. — Хозяйку ищешь? Или она тебе чаво оставляла?

— Нет... Сам не знаю, что ищу.

— Ох, молодёжь, молодёжь... Не найдёшь того, чаво ищешь. Не ищи. А хочешь — сам Хозяйку спроси. Может, если будешь таким же вежливым, она тебе сама скажет.

Лесовик скрипуче засмеялся в широкую ладонь, повернулся — и как не было его. Лэри подошёл к тому месту, где он стоял, и присел. Но ни в траве, ни на земле никаких следов не осталось. Или если и остались — юноша не мог отличить их от естественных неровностей земли.

Кажется, над ним что-то пролетело. Но, подняв голову, Лэри ничего не обнаружил. Только осеннее солнце, ещё тёплое, но уже не столь яркое. Вдали над лесом висели башенки облаков. И всё. Юноша ещё раз осмотрел окрестные кусты, вздохнул и направился к выходу из этого заповедного места.

И увидел её. Она шла всё так же спокойно и непринуждённо, ступая босыми ногами по лесной подстилке. И опять ничуть не смущаясь наготы. Светлые глаза смотрели спокойно, а ярко-рыжие волосы удивительно сочетались с мутной зеленью начинающего желтеть леса.

— Опять ты? — изумился Лэри.

— Нет, это должна была я сказать. Опять ты! Что ты тут делаешь?

— А чего? Ну... А что, нельзя? — смутился парень. Внутри он прекрасно понимал, что забрался в чужое тайное место и может запросто сейчас получить по ушам.