Ангел для сестры

– Они зачали меня, чтобы я спасла Кейт, – объяснила девочка. – Они пошли к специальному врачу и там выбрали эмбрион, который идеально подходил генетически.

На юридическом факультете был курс этики, но его считали либо слишком легким, либо бесполезным, и я обычно его прогуливал. Но любой, кто периодически смотрит «СМ№>, знает о неоднозначном отношении к исследованиям стволовых клеток. Младенцы для органов, дети, зачатые с применением методов генной инженерии: наука будущего, чтобы сохранить детей настоящего.

Я постучал карандашом по столу, и Судья, мой пес, подошел ближе.

– Что будет, если ты не дашь сестре почку?

– Она умрет.

– И тебе все равно?

Рот Анны превратился в тонкую линию.

– Я же здесь.

– Да. Я просто пытаюсь выяснить, что заставило тебя решиться сейчас, после того как прошло столько времени.

Она посмотрела на книжные полки.

– Потому что, – просто сказала она, – это никогда не закончится.

Вдруг вспомнив о чем-то, девочка засунула руку в карман и достала оттуда несколько смятых купюр и мелочь и положила на стол.

– Вам не стоит переживать насчет оплаты. Здесь 136 долларов 87 центов. Я знаю, этого мало, но я придумаю, как найти еще.

– Мой гонорар двести в час.

– Долларов?

– К сожалению, ракушки в банках не принимают, – произнес я.

– Может, я буду выгуливать вашу собаку или еще что-нибудь делать?

– Собак-поводырей выгуливают только их хозяева. – Я пожал плечами. – Мы что-то придумаем.

– Но вы же не можете представлять меня в суде бесплатно, – настаивала она.

– Хорошо. Тогда можешь начистить мои дверные ручки.

Я не очень склонен к благотворительности, но даже не с юридической точки зрения это дело было вполне предсказуемо. Она не хочет отдавать почку, и ни один нормальный суд не сможет заставить ее это сделать. Мне даже не нужно просматривать законы. Родители сдадутся еще до суда. К тому же это разбирательство принесет мне известность и я десять лет смогу не заниматься этой общественной работой.

– От твоего имени я подам в суд по семейным делам ходатайство о выходе из-под родительской опеки в вопросах здоровья.

– И что потом?

– Потом будет слушание, и судья назначит опекуна-представителя. Это…

– …специально обученный человек для работы с детьми в суде по семейным делам, который определяет, что лучше в интересах ребенка, – процитировала Анна. – Другими словами, еще один, взрослый, принимающий решения вместо меня.

– Что ж, таков закон, и без этого не обойтись. Но теоретически опекун соблюдает твои интересы, а не интересы твоей сестры или родителей.

Она наблюдала, как я делал пометки в блокноте.

– Вас не раздражает, что у вас имя навыворот?

– Что? – Я перестал писать и посмотрел на нее.

– Кемпбелл Александер. Ваша фамилия – это ведь имя, а имя – это фамилия. – Она помолчала. – Или название супа.

– И какое отношение это имеет к твоему делу?

– Никакого, – согласилась Анна. – Кроме того, что это дурацкое имя выбирали ваши родители, а не вы.

Я протянул ей через стол свою визитку:

– Если у тебя возникнут вопросы, позвони мне.

Она провела пальцем по тисненным буквам визитки, по моему неправильному имени. Потом перегнулась через стол, взяла мой блокнот и оторвала клочок бумаги. Попросив ручку, она что-то записала и отдала мне. Я посмотрел на записку:

– Если вопросы возникнут у вас, – объяснила она.

Когда я зашел в приемную, Анна уже ушла, а Керри сидела на столе рядом с разложенным каталогом.

– Вы знали, что «Л. Л. Бин» [1] раньше использовали свои брезентовые мешки для перевозки риса?

– Да. – А еще смесь водки с «Кровавой Мери». Я вспомнил, как каждое субботнее утро мы носили выпивку из дома на пляж, и это напомнило о звонке моей матери.

У Керри есть тетя, которая якобы обладает способностями экстрасенса, и время от времени у моей секретарши проявляется эта генетическая предрасположенность. А может, Керри просто очень давно работает со мной и знает почти все мои секреты. В любом случае, она почувствовала, о чем я думаю.

– Она говорит, что ваш отец связался с семнадцатилетней девчонкой, что слова «благоразумие» нет в его словарном запасе и что она поселится в «Соснах», если вы не позвоните до… – Керри посмотрела на часы. – Ой!

– Сколько раз на этой неделе она грозилась покончить с жизнью?

– Только три раза.

– Меньше, чем обычно. – Я перегнулся через стол и закрыл каталог. – Время зарабатывать деньги, мисс Донателли.

– Что происходит?

– Эта девочка, Анна Фитцджеральд…

– Центр планирования материнства?

– Не совсем, – сказал я. – Мы будем представлять ее в суде. Мне нужно надиктовать ходатайство о выходе из-под родительской опеки в вопросах здоровья, чтобы ты уже завтра могла передать его в суд по семейным делам.

– Да бросьте! Вы собираетесь представлять ее интересы?

Я положил руку на сердце.

– Мне очень больно, что ты так плохо думаешь обо мне.

– Вообще-то я подумала о вашем гонораре. Ее родители знают?

– Завтра узнают.

– Вы с ума сошли?

– То есть?

Керри покачала головой.

– Где она будет жить?

Этот вопрос остановил меня. Честно говоря, я об этом не думал. Девочке, которая подает в суд на своих родителей, станет не очень комфортно с ними под одной крышей после вручения бумаг.

Неожиданно рядом появился Судья и ткнулся носом мне в ногу. Я раздраженно потряс головой. Время решает все.

– Дай мне пятнадцать минут, – попросил я Керри. – Я вызову тебя, когда буду готов.

– Кемпбелл, – безжалостно продолжала Керри, – она не сможет позаботиться о себе сама.

Я вернулся в кабинет. Судья пошел за мной. Остановившись на пороге, я сказал:

– Это не мои проблемы.

Потом закрыл за собой дверь, повернул ключ и начал ждать.

Сара

1990

Синяк, по размеру и форме напоминающий клевер с четырьмя листиками, красовался прямо между лопатками. Джесси увидел его, когда они с Кейт плескались в ванной.

– Мама, – спросил он, – это значит, что она везучая?

Решив, что это грязь, я безуспешно попыталась смыть пятно. Все это время Кейт следила за мной своими синими глазками.

– Больно? – спросила я, и она замотала головой.

Где-то за спиной Брайан докладывал мне, как прошел день. От него немного пахло дымом.

– Этот парень купил коробку дорогих сигар, – рассказывал он, – а потом застраховал их от пожара на пятнадцать тысяч долларов. Страховая компания, понятно, сразу же заявила, что все сигары «страдают» от огня.

– Он курил их? – поинтересовалась я, намыливая голову Джесси.

Брайан прислонился к двери.

– Да. Но судья вынес решение, что сигары должны быть застрахованы от огня, без уточнения, от какого именно.

– Кейт, а теперь больно? – спросил сестру Джесси и сильно нажал большим пальцем на синяк.

Кейт вскрикнула, пошатнулась и расплескала воду. Я вытащила ее из воды, мокрую и скользкую, и передала Брайану. Две одинаково светлые макушки прильнули друг к другу. Джесси был больше похож на меня – худощавый, темноволосый, рассудительный. Брайан говорит, что у нас совершенная семья: у каждого есть свой клон.

– Немедленно вылезай из ванной, – велела я Джесси.

Он встал и, перелезая через высокий край ванны, ухитрился удариться коленом. Джесси расплакался. Я укутала его в полотенце, утешая и пытаясь поддерживать разговор с мужем. Вот такой он, язык брака: азбука Морзе, прерываемая купаниями, ужинами и сказками на ночь.

– Так кто же вызывал тебя в суд? – спросила я Брайана. – Адвокат?

– Обвинение. Страховая компания выплатила деньги, а потом его сразу арестовали по обвинению в двадцати четырех поджогах. Я был экспертом.

Брайан, профессиональный пожарный, может войти в почерневшее после пожара здание и найти источник огня: обуглившийся окурок или поврежденную проводку. Любой пожар начинается с маленькой искры. Нужно только знать, что искать.