Камень с кулак

Игорь глубоко затянулся.

— Кажется, да, — кивнул он.

— Это хорошо, — сказала Марта; она села на стол и стала болтать ногами. Он видел близко от себя ее обнаженные колени и полные бедра, слегка прикрытые короткой юбкой. Марта положила руки на колена, будто прикрывая их. Опять кто-то постучал. Марта спрыгнула со стола и поправила юбку. В кабинет заглянул мужчина в рабочем комбинезоне; увидев Игоря, он удовлетворенно прищурил глаз, улыбнулся Марте и вошел. Это был невысокий, но широкоплечий человек лет сорока; он держал в руке потрепанный портфель.

— Пан доктор, — начал он, — у меня поясницу ломит. Неважно я себя чувствую...

Игорь окинул его взглядом и подумал, что он вряд ли похож на больного.

— Ломит? — переспросил Игорь. — Что ж, посмотрим.

Пациент положил портфель, зашел за ширму и разделся до пояса. Игорь бегло осмотрел его, послушал фонендоскопом сердце, пощупал мышцы спины.

— Я хирург, — сказал он. — Вам бы к терапевту надо.

Пациент виновато улыбнулся:

— А его уже нет. Меня сюда послали: говорят — вы дежурите.

Игорь положил фонендоскоп.

— Ну, ладно, — проворчал он, — где у вас болит?

Мужчина нагнулся.

— Тут. И тут, — показал он.

Игорь сел за стол.

— Я пропишу вам втирание. И поменьше физической нагрузки. Вы кем работаете?

Пациент подошел к столу, придерживая руками брюки.

— Сантехник я, — сказал он. — Пан доктор, не прописывайте вы мне эту мазь. Мне надо дня два отдохнуть.

Игорь поднял на него глаза.

— Я не могу дать вам освобождение от работы, у вас нет ничего серьезного.

На лице пациента появилось просительное и хитроватое выражение, а рука его потянулась к портфелю. «Знаю, что сейчас последует», — подумал Игорь, подперев голову руками.

— Пан доктор, — проговорил мужчина тихо. — Я ведь не задаром. Я гараж строю, — и он поставил на стол бутылку коньяку.

Игорь посмотрел на рецепт, буквы плясали у него в глазах.

— Вот это да! — сказала Марта. — «Наполеон»!

Игорь поднял голову.

— Точно, — подтвердил проситель, — «Наполеон».

Игорь готов был взорваться и тут поймал взгляд Марты.

— Да дай ты ему больничный, — сказала она. — Выпиши. Что тебе стоит, а у нас ночью будет что пить.

Наступила тишина, и Игорь чувствовал, как она тягостна. Потом, смирившись, поднял глаза:

— Фамилия?

Он писал, а ему казалось, будто он падает с высокой башни, составленной из детских кубиков; вот упал, кубики валятся на него, погребают под собой — и совсем завалили.

— Спасибо, — сказал мужчина, — коли что надо будет, скажите.

Он вышел. Марта взяла бутылку и стала внимательно рассматривать этикетку.

— Ну, вот. И всего за одну подпись.

Игорь покачал головой. «Начинается. Я перестаю что-либо понимать». Марта двинулась к двери:

— Пойду приготовлюсь. А ты не придавай этому значения. И пусть совесть тебя не мучит.

Она вышла, а Игорь взял бутылку и спрятал ее в стол. «Это не должно повториться, — думал он, — может, я еще не совсем рехнулся». Он вымыл руки, надел белый халат, посмотрел на часы: еще оставалось немного времени. И сказал себе, что на минутку приляжет. Растянулся на кушетке, положил руки под голову и закрыл глаза. И тут же уснул коротким, беспокойным сном. Ему приснилось, что сантехники толпами идут на него и прямо в горло льют ему коньяк. Он задыхался. И тут он увидел Марту — поднимая коротенькую юбочку, она говорила: «Иди же, не бойся. Пусть совесть не мучит тебя. Раз уж ты взял коньяк, можешь взять и меня». Появилась Алица, плакала, что если так будет и дальше, то она пойдет по миру. В конце сна ему привиделось, как отец и главврач рубятся топорами. Игорь вздрогнул и открыл глаза, еще не сознавая, спит он или нет. Стемнело. Из-за ширмы доносились тихие голоса. Один принадлежал Марте, второй — какому-то пациенту. Игорь встал, подошел к умывальнику и сполоснул лицо.

— Почему не разбудила меня? — спросил он, когда пациент ушел.

— Да не было нужды, — ответила она. — Ты отдохнул?

— Отдохнул. Теперь не усну.

В кабинете наступила тишина, и тишина пришла из недр больницы: казалось, она тоже получила, наконец, желанный отдых.

— А не выпить ли нам коньячку?

Игорь посмотрел на Марту; она сидела, удобно вытянув ноги, халат был не застегнут на верхнюю пуговицу, под ним виднелась полная загорелая грудь.

— Хорошо, — сказал он. — Напьемся и посмотрим...

Он вынул две стопочки, достал коньяк, откупорил и налил.

— Ну, на здоровье.

Выпили; коньяк был отличный.

— Запретный плод, — сказала Марта. — За одну подпись.

Быстро выпили еще, потом еще... Говорить не хотелось. Они просто сидели, потягивая коньяк, слушали тиканье настольных часов и звуки ночи. Игорю казалось, что так сидят они целую вечность; коньяк притупил его чувства и освободил мысли. Он встал, потянулся, сделал несколько гимнастических упражнений для рук. Подошел к окну. Небо на востоке вроде бы начинало светлеть.

— Кажется, светает, — обратился он к Марте.

Она не ответила. «Спит». Он нагнулся к ней, ища глазами ложбинку между грудей, легонько расстегнул следующую пуговицу и прижался губами к ее шее. Она шевельнулась, потом запустила ему пальцы в волосы и притянула к себе.

— А совесть тебя не мучит, справедливый человек? — шепотом спросила она. — Взятки брать не хочешь, а миловаться со мной хочешь? — Помолчав, добавила; — А как же твоя невеста?

Игорь поцелуем закрыл ей рот.

— Тут другое дело, — пробормотал он. — Тут нет ничего плохого.

Она легонько оттолкнула его голову.

— Тогда подожди, — и она встала. — Если это другое дело — подожди.

Запахнув халат, Марта быстро вышла. Он с удивлением сел. Волосы его были растрепаны, губы горели. Он знал, что Марта скоро вернется и отдастся ему. Он смотрел на стол, на коньяк, на вещи вокруг; все плясало и расплывалось; и мысли — тоже. Игорь не вполне отдавал себе отчет в том, что он делает, он только испытывал потребность действовать. Собравшись с силами, взял бутылку и пошел к умывальнику. Вылил остатки коньяка, бутылку сполоснул и поставил на пол. Потом открыл окно. «Так вот как начинается борьба за свою правду, — потекли мысли. — Вернее — за общую правду. За честь. За профессию. За себя...»