ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА

– Возможно, – Желдак откинулся на спинку кресла и поднял глаза к потолку.

– Тогда надо принять контрмеры, – спустя минуту проворчал он.

– Какие? – спросил Слобожан, предпочитая получать ценные указания от непосредственного руководства, нежели самому проявлять вредную инициативу и вызывать в свой адрес ненужные подозрения в желании казаться умнее начальника.

– Какие-какие? – недовольно бормотнул подполковник. – Что, сам не знаешь? Пошлем его на повышение квалификации, пусть учится. Главное, чтобы в отделе пореже появлялся…

В самом начале карьеры на полицейском поприще судьба решила сразу бросить Караваева в пекло юриспруденции, предоставив прекрасную возможность оценить все прелести предстоящей профессии.

Первые шаги на непростом поприще заключались в приеме заявителей.

Контингент был соответствующий. В основном пенсионеры из окрестных домов. Кого-то обманули ушлые продавцы-кавказцы, кто-то не мог поделить имущество с бывшими мужьями, а иногда и с собственными детьми, кому-то не вернули долг, продали бракованную вещь… Таких дел были десятки и сотни. Люди приходили раздраженные, уставшие от бесконечной беготни по различным инстанциям в поисках правды. Каждого необходимо было выслушать, утешить, помочь. Телефоны трезвонили, и людской поток шел непрерывно, в результате Караваев был завален работой.

При этом характерных, запоминающихся образов клиентов было столько, что он легко мог подкинуть начинающим актерам прекрасные этюды. Многие граждане стали завсегдатаями в райотделе, приходили по несколько раз, да еще и приводили знакомых и родственников.

Но была среди заявителей одна дама, чье имя он вряд ли сейчас вспомнит, но вот образ ее будет долго являться ему в кошмарных снах и передаваться из уст в уста многих собратьев по профессии.

Это была дама преклонного возраста, которая появлялась в райотделе почти ежедневно и ходила к ним, как на работу.

Основной достопримечательностью данной дамочки была ее шапочка "а-ля берет" неровной формы, но восхитительно алого цвета, видного издалека. Посему полицейские, злоупотребляющие курением на крылечке, могли заранее "обрадовать" Витька ехидным предупреждением о ее приближении. Именно из-за данного аксессуара само собой родилось соответствующее прозвище.

Даже если к зашивающемуся Караваеву стояла очередь, Красная Шапочка терпеливо ждала, когда он освободится, чтобы "осчастливить " разруливанием своей очередной проблемы.

Она жаловалась на водителей троллейбусов, нерадивых соседей и родственников, продавцов магазинов, врачей поликлиники, работников химчистки, коммунальных служб и сотрудников прочих органов и организаций, которые ей доводилось посещать. Целыми днями ее оскорбляли, обсчитывали, обвешивали и обманывали всяческим иным образом. Казалось, она родилась под несчастливой звездой и этот жестокий мир просто-таки "отрывается " на ней. Иногда Витька даже посещали мысли, что и ходила она по этим организациям лишь для того, чтобы завязать впоследствии долгие тяжбы с их работниками.

Она мучила его несметным числом жалоб, претензий и заявлений подчас такого глупого характера, что он еле сдерживался, предаваясь их прочтению.

Когда Красная Шапочка появлялась в дверях кабинета, его начинала бить нервная дрожь, меж тем другие сотрудники давились смешками, предчувствуя очередной "цирковой" номер. Вечерами все пытались предугадать, с чем она придет завтра, пытаясь даже спорить и делать ставки, но фантазии никогда не хватало на предвидение ее вопросов.

Уже через месяц Витек реагировал на Красную Шапочку, как на красную тряпку или сигнал светофора того же цвета: давление подскакивало, а сердце начинало учащенно биться. Засыпая, он явственно видел ее образ, и сны были соответствующие, а по утру состояние было таким разбитым, будто он всю ночь разгружал вагоны.

Два месяца пролетели незаметно, и вот наконец на утреннем совещании Караваеву был зачитан приказ о присвоении ему звания капитана налоговой полиции и направлении новоиспеченного капитана на курсы повышения квалификации.

Вечером того же дня Витек, Шура, Валерик и приглашенный на правах старшего товарища майор Слобожан, закрывшись в кабинете, на скорую руку сервировали стол.

Руководил процессом Слобожан.

– Дверь закрывайте! – прикрикнул он на оперов. – не дай бог, дедушка Ау придет.

– Кто это? – живо заинтересовался Караваев.

– Да Свиньин. Еще узнаешь, – улыбнулся Слобожан.

Он вскрыл пузырек с водкой и разлил по высоким бокалам для вина. Потом откупорил пиво и распенил его по стаканам для воды. Опера строго следили за манипуляциями майора, словно он сдавал экзамен. соблюдая армейский канон, Витек встал, выпил и представился коллегам в новом звании капитана налоговой полиции.

– В армии служил? Это хорошо, – прогудел Слобожан.

– Да… пожалуй, нигде не пьют так, как это делают в армии, – добавил он после доброго глотка пива. – Почему-то считается хорошим тоном вмазать после рабочего дня, да не по одной, да в коллективе. А если принять во внимание тот факт, что рабочий день в части может продлиться далеко за полночь, то процесс поддержания славной традиции зачастую заканчивается только под утро, когда идти домой уже нет никакого смысла, потому что скоро развод, да и в квартиру жена все равно не пустит. Особых слов заслуживают плановые попойки. В нашем полку их было вот сколько: день защитника отечества, день дивизии, день полка, день пограничных войск.

Опера вежливо слушали, и Слобожан, которого эта тема задела за живое, принялся ее развивать.

– Сначала все идет в соответствии с представлением об офицерах девятнадцатого века. Все в парадной форме одежды, при медалях и значках, жены там, подруги всякие… Поздравления, полные собственного достоинства: "Товарищи офицеры!" Это пришел командир полка. Далее идет спич, в котором тем, кто еще не догнал, объясняется, зачем все собрались. После этого переходим к массово-затейной части. На этот период полковой оркестр превращается в полковой ВИА. Неплохие, в общем, парни, один может даже на горне сыграть зарю. И для затравки играется песенка какого-то Газманова "Господа офицеры".

Лично я так и не понял, почему бездарная, в сущности, песня так полюбилась военным. Видимо, потому, что никто не слушал внимательно слов, а если слушал, то каким-то образом уловил в них некий глубинный смысл. Вот приведу припев:

Офицеры! Офицеры!

Ваше сердце под прицелом

За свободу, за Россию, до конца.

Офицеры! Россияне!

Пусть свобода воссияет,

Заставляя в унисон стучать сердца.

По порядку: мы что, до сих пор от кого-то освобождаемся? Что значит фраза "Под прицелом до конца"? И наконец, стучать можно в такт, но не в унисон. Я поэт, зовусь я Цветик, от меня вам всем приветик. И вот под эту хрень все встают и изо всех сил делают соответствующие моменту лица.

Слобожан сделал второй нешуточный глоток и продолжил:

– Тем временем народ нешуточно напивается. И под конец на ступает тот момент, о котором хорошо сказал наш Желдак: "Пьянку нельзя сорвать, ее можно только возглавить".

В стельку пьяные военные. Куча таких же жен, в которых проснулись давно забытые навыки древнейшей профессии. Тут надо пояснить, почему в контингенте офицерских жен так велик процент шлюх. Дело в том, что они, будучи еще молоденькими шлюшками, толкались вокруг военных училищ, где их активно снимали курсанты.

Да и потом, кого курсанту можно…быстро….пригласить на какойнибудь там вечер в училище? Он же никого из женщин не знает, сплошная казарма! А потом эти дамы брюхатеют, и вот вам, пожалуйста, получи, дружок, к погонам и жену с дитем. И почесали в часть. А что она умеет делать такого нужного для части и одновременно интересного для нее? Да ничего. Она там нафиг никому не нужна. Ее не призывали. И ей скучно. А от скуки можно дойти до многого. И все, поголовно все, начинают тужить-горевать и жалеть себя, несчастных, изо всех сил… Больше-то жалеть их, эх, некому.