По дороге в рай

Бесшумно возникнув из глаз Боли, Мрак заключил ее в свои объятья и шепнул:

— Летим?

— Куда? – еле слышно отозвалась Боль, боясь, что все это сейчас исчезнет и она вновь окажется под слепящими лучами солнца, одна посреди мертвого Города.

— В комнату Закрытых Штор, – с улыбкой отозвался Мрак. Боль посильнее прижалась к нему и шепнула:

— Летим...

Темнота, текущая из бутылки, закрыла собой все мелкое и каждодневное. Свет белой прозрачной луны стал еще ярче. Черные резкие тени разграничили весь мир на два цвета, две противоположности. Дрожала на воде лунная дорожка, зыбкая и непрочная, как все живущее...

Рита выглянула за рамки своих глаз и легким движением подняла в ладони лунный свет. Шагнула на дрожащую поверхность лунной дорожки и пошла, чуть подгоняемая Ветром, еле касаясь ногами поверхности воды, словно летела на крыльях, неся впереди себя белый кусочек квадратной луны...

... Одиноко белел на полу пещерки сорванный бинт...

Когда она вернулась, была зима и комната стала совершенно другой, наверно, потому, что они переехали на новую квартиру. Она расставляла вещи по местам, готовила завтраки, обеды и ужины, иногда ходила в гости, но все происходящее казалось ей лишь смутным, неясным отражением мира, в котором ей было так хорошо и так плохо одновременно. Она погружалась в него все глубже и глубже, пока однажды не вошел муж и не увез ее к морю. Она бродила по вымощенным улочкам Одессы, радовалась солнцу, любовалась морем и была бы счастлива, если бы не постоянная Боль где-то в области сердца. Она не жаловалась, просто в один прекрасный день стала видеть Боль, разговаривать с ней и даже подружилась.

— Знаешь, – сказала она однажды, – я написала про тебя сказку.

— Знаю, – кивнула Боль. – Я помогала тебе. Я всегда была рядом.

— Спасибо, – серьезно поблагодарила она. – Только почему-то я хочу туда снова.

— Нет ничего проще, – улыбнулась Боль, и по дороге обратно, когда поезд стоял в Киеве, ей стало плохо. Вызвали "скорую", рядом суетился муж, а Боль стояла возле носилок и улыбалась.

— Киев – замечательный город, – говорил ей муж через пару дней, глядя в окно гостиничного номера.

— Да, – кивала она, стоя рядом, успев уже навсегда влюбиться в его зелень, холмы и купола. – Пойдем погуляем еще?

Они долго бродили по городу, и теперь она была действительно счастлива: это был ее город. Ее. И ей очень хотелось в нем остаться.

— Нет ничего проще? – так, кажется, сказала Боль.

Она стояла в разрушенном храме и держала в руках зажженную свечу. Было лето, которого она так долго ждала, и в храме ее больше не было...

СТАРЫЙ ГОРОД

"... Они идут ряд за рядом. Совершенно одинаковые, как резиновые куклы. Разве эти фанатично выпученные белки можно назвать глазами? Это выражение на лицах подобострастия и лести, бр-р-р... А от того, что они кричат, нормальный человек сошел бы с ума... Нормальный? Ты, кажется, забыла, что как раз являешься одной из тех, кто к нормальным гражданам причислен быть не может... Как хорошо, что я не похожа на них, что я – живая... " – с затаенной радостью думала Рита, вжимаясь как можно плотнее в стенную нишу, стараясь выглядеть незаметнее или, вернее, не выглядеть вообще. Она немного задержалась в одном из домов, и ежевечернее выражение благодарности правительству застало ее на улице. "Только бы черт не принес проверяющих", – подумала она и на всякий случай переложила свое белое удостоверение из сумки за пазуху. Потом мельком глянула на часы: еще пять минут этого бреда, и можно будет бежать дальше. Неожиданно ее слух уловил какой-то посторонний звук в достаточно отрегулированном крике толпы. Сомнений быть не могло: это скрипели сапоги. Громко и зловеще приближаясь. "Влипла все-таки!" – с досадой подумала Рита и еще раз быстро осмотрела нишу, в которой стояла. Стена была потрескавшейся, с облезшей кое-где штукатуркой, но абсолютно ровной. Рита забилась в угол в слабой надежде, что ее не заметят. Скрип сапог равномерно приближался.

— Не бойся, – внезапно услышала она голос где-то внизу, и земля будто ушла у нее из-под ног.

Когда глаза привыкли к сумраку подвальчика, Рита увидела перед собой нечто высокое, худое, лохматое и немного несуразное, лет двадцати семи. Качнулись светлые волосы, как-то печально блеснули очки:

— Не испугалась?

— Нет, – сказала Рита. – Спасибо, что помог.

Он кивнул.

— Чай пить будешь? Туда, – он ткнул пальцем в потолок, – еще минут десять лучше не соваться.

— Буду, – обрадовалась Рита и, следуя немому приглашению, уселась на табуретку.

— Как тебя зовут? – спросил он, снимая чайник с электрической плитки.

— Рита, – сказала Рита и бросила быстрый взгляд по сторонам.

Маленький прямоугольный пенальчик без окон и дверей, колченогий стол посредине, под сломанную ножку которого воткнута кипа старых газет, сваленные в одном из углов тетради и увешанные рисунками стены. Две свечи у зеркала на столе.

— А тебя как зовут? – в свою очередь спросила Рита, глядя, как плавно и очень спокойно он разливает чай в стаканы.

— Все зовут меня Сэром, – ответил он, и Рита поняла, что показалось ей странным с самого начала: все его движенья, все жесты были очень аристократичны. Но без кривлянья, а по сути своей. Плавны и немного ленивы.

— Пей, – сказал Сэр и подвинул ей стакан. – Только вот без сахара, с сахаром у нас тут проблема.

— Ничего, я привыкла.

Рита пила чай и удивлялась про себя, почему Сэр ни о чем ее не спрашивает. Он ведь, надо полагать, знает, что делают с теми, кого застают на тротуарах во время ежевечерних и ежеутренних выражений благодарности правительству. Но Сэр молчал, сосредоточенно глядя в свой стакан.

— Это твои рисунки? – спросила Рита.

— Что? – не сразу понял он. – Не все.

— Можно, я посмотрю?

Он пожал плечами, всем своим видом показывая, что она может здесь делать все, что угодно. Рита встала и подошла к стене. Ей почему-то захотелось непременно угадать, какие из них нарисовал Сэр. Она долго простояла у стены, совершенно обалдевшая от того, что увидела.

— Слушай, – протянула Рита, оглянувшись на Сэра, который наливал себе второй стакан. – Ты знаешь, что тебе за это может быть?

— Да ничего не будет, – снова пожал плечами Сэр.

— Почему? – удивилась Рита.

— Потому что наплевать.

— Так ты из этих что ли? – она показала приветственный знак общества по борьбе с существованием существования.

— Да брось ты, – отмахнулся Сэр. – Я пока в своем уме.

— Белое удостовереньице имеешь? – улыбнулась Рита.

— Именно.

— Слушай, а почему я тебя раньше не видела?

— Да я редко отсюда выхожу.

— Ты живешь здесь? – удивилась Рита.

— Моя квартира наверху, над нами. А тут я сижу, чтобы спасать дурных девчонок, вроде тебя. Тех, кто бегает по улицам не вовремя, – пояснил Сэр и, увидев обиженное лицо Риты, улыбнулся. – Ладно, там все кончилось. Ты можешь идти.

— Куда? – покрутила головой Рита. – Двери здесь я что-то не вижу.

— Встань вон в тот квадрат на полу, – показал Сэр. – Встала?

— Подожди, пожалуйста, – остановила Рита его двинувшуюся куда-то под стол руку. – Сэр, можно я приду еще?

— Приходи.

— А как мне попасть сюда?

— Встанешь в нише ровно в середину нарисованного на тротуаре квадрата, – объяснил Сэр и махнул рукой. – Ну, привет!

— Привет, – сказала Рита и в то же мгновенье очутилась в нише на тротуаре. Улица была пуста. "Надо запомнить адрес", – поду мала Рита и посмотрела на стену дома. На стене в черном круге белели три шестиконечные звезды. Это указывало на то, что здесь живут очень высокопоставленные особы. "Странно", – подумала Рита.

На следующий день, отвязавшись от всех дел и надоедливых знакомых, за полчаса до ежевечерних выражений, Рита стояла в нарисованном квадрате знакомой ниши.