Брачный транзит Москва-Париж-Лондон

Как-то после Нового года Стефан предложил Альке немного заработать. Она ответила, что готова попробовать. Во-первых, подходило время раздачи долгов, во-вторых, если Стефан просит, значит, это ему тоже нужно. Отказывать любимому человеку ей не хотелось.

На другой день он принес на продажу пару фирменных джинсов. Узнав их цену, Алька обомлела: да у нее и знакомых, которые могут себе такое позволить, раз-два и обчелся! Но, заметив тень разочарования в потемневших глазах Стефана, согласилась. Только действовать она решила не через подруг — это было бы малорезультативно и долго, — а через преданного и безотказного Мишеля.

Тем же вечером она договорилась с ним о встрече.

Они встретились в «Лягушатнике». Поникший вид Мишеля обеспокоил Альку, но вдаваться в чужие подробности у нее сейчас не было времени.

— Понимаешь, Мишечка, мне очень нужна твоя помощь. Ты же весь Невский знаешь. Помоги «толкнуть» пару джинсов.

Брови у Мишеля поползли вверх от удивления.

— Ну, Аля, от кого угодно мог ждать такое, но не от тебя. Это для твоего импортного хахаля, что ли?

— А ты откуда про него знаешь?

— Да видел тут вас недавно. Мимо прошла и не заметила. — Мишель опустил голову.

Теперь понятно, по крайней мере, почему у него такой расстроенный вид. Однако сдаваться так легко Алька не собиралась. Она дотронулась своей маленькой ладошкой до руки Мишеля и заставила его посмотреть ей в глаза.

— Миш, это мне надо — не ему. У меня ж долги, сам знаешь. Познакомь меня с нужными людьми.

— Еще чего не хватало. Лезешь не в свое дело. Неприятностей захотелось?

Так грубо Мишель никогда с ней не разговаривал. Алька даже подскочила на месте, едва не опрокинув вазочку с мороженым.

— Ревнуешь, да? Ну и пошел к черту. Сама справлюсь.

Она подхватила сумку, собираясь уходить.

— Постой, не надо. И не в ревности дело. Давай твои джинсы. Я помогу. А про долг забудь.

Алька передала ему непрозрачный целлофановый пакет. Тетка с ребенком за соседним столиком подозрительно покосилась на них.

— Давай, Миша, расплатимся и уйдем отсюда. Как-то мне не по себе.

— Тебе и будет не по себе, если с этим типом не развяжешься.

— С этим типом? Да как ты смеешь? — Алька почувствовала, что слезы закипают у нее в горле.

Мишель бросил на стол десятку, схватил Альку за руку, и через минуту они были уже на Невском.

— Прости меня, Алечка, только не плачь. Я все сделаю, что ты просишь. А сейчас езжай домой. Пожалуйста.

Он довел ее до метро и, не дожидаясь, пока она войдет внутрь, махнув рукой, пошел в сторону Гостиного двора.

Через день Мишель принес Альке деньги. Триста рублей. Она держала в руках больше, чем свою двухмесячную зарплату. Боже, как все просто оказалось! Сколько проблем можно, оказывается, решить одним махом.

Обрадованная, она поехала в общежитие, к Стефану. Он вернул Альке все «заработанные» ею деньги, похвалил, назвал «своей маленькой умной девочкой» — с его акцентом это вышло особенно нежно — и кружил ее по комнате до тех пор, пока они вместе не упали на кровать. Стягивая с Альки одежду, он шептал, что если она ему поможет, то они очень скоро разбогатеют и тогда поедут вместе на его родину, где он познакомит ее со своей мамой, со своими братьями, со своими сестрами…

«Господи, сколько же их там? И вообще, какая мама? Это же все совершенно нереально! Да что со мной происходит?» — еще успела подумать Алька, пока вообще не потеряла способность думать, целиком растворяясь в своей любви.

С того дня жизнь Альки шла как в горячке. Многочисленные друзья Стефана, боявшиеся открыто торговать в общежитиях, начали приносить вещи. Горы вещей. Хранить все в комнате Стефана было невозможно. Часть пришлось отнести домой.

Екатерина Великая, все поняв, презрительно поморщилась и на какое-то время прекратила с Алькой разговаривать.

Очередной раз встретившись с Мишелем в Катькином садике, Алька стала умолять, чтобы он напрямую вывел ее на нужных людей. Тот наотрез отказался. Тогда прямо на скамеечке Алька заплакала. Сначала Мишель даже не понял, что она плачет. Просто слезы тихо и безостановочно катились по ее щекам.

Мишель внимательно посмотрел на Альку. Выражение упрямой, бесповоротной решимости на ее лице пугало.

— Ладно. Твоя воля. Но если будут проблемы, сразу звони.

Теперь Алька фактически работала передаточным звеном между Стефаном, его друзьями и известными питерскими фарцовщиками.

Денег стало много, и необходимость в ежедневном хождении на работу с ее рутиной и идеологическими заморочками отпала как бы сама собой. Но совсем не работать было нельзя. Это грозило статьей «за тунеядство» со сроком до двух лет лишения свободы.

Как-то, сев напротив Екатерины Великой, Алька сообщила, что хочет устроиться в котельную. Очень удобно. Сутки через трое. А что? Многие из ее богемных приятелей литераторов именно так и сделали.

Услыхав такие речи, Екатерина Великая стукнула по столу кулаком и сказала, что только через ее труп. Пришлось подчиниться.

На работе Володька Архангельский, нагло сев боком на ее письменный стол, однажды поинтересовался, на какие это шиши она купила себе столько фирменных шмоток и почему совершенно устранилась от общественной жизни.

Алька подняла на него прозрачные невинные глаза, улыбнулась и молча показала фигу.

После сессии Стефан засобирался домой, на каникулы. Они бегали вместе по магазинам, покупали подарки его многочисленной родне и еще товар на продажу.

— На продажу? — удивилась Алька. — Да кому это там нужно?

Стефан со снисходительной улыбкой объяснил, что на его родине очень ценятся икра, водка, янтарь, золото — те вещи, которые здесь можно купить за бесценок.

— Вы, русские, смешные люди: покупаете джинсы за сумасшедшие деньги, а золото продаете за копейки!

За русских Алька в душе обиделась, но урок запомнила.

Вскоре Стефан, нагруженный подарками и вещами для продажи, улетел в свою далекую сказочную страну. И Алька погрузилась в мрачное, изнуряющее ожидание.

А через несколько дней позвонил молодой человек и, представившись земляком и другом Стефана, попросил о встрече.

Собственно, друзей оказалось двое. Аспиранты с кафедры русской филологии университета. Встречу назначили в «Петухах».

За чашкой кофе они сообщили Альке, что, уезжая, Стефан посоветовал им обратиться к ней с выгодным деловым предложением. У Светлоша, так звали одного из молодых людей, была возможность переправить из Белграда в Ленинград большую партию спортивных костюмов и кроссовок фирмы «Адидас».

Одеться во что-нибудь «адидасовское» было тогдашней мечтой многих советских парней и девушек. Даже поговорка ходила: «Тот, кто носит „Адидас“, тот и Родину продаст».

Друзья сказали, что на продаже этих вещей и Алька, и они неплохо заработают. Дело за малым. Надо найти пять тысяч рублей для закупки товара.

Конечно, для Альки это была астрономическая сумма. Но ей так хотелось помочь землякам Стефана! Да и сам он, конечно, обрадуется, что ей удалось заработать.

И еще у нее была тайна. Как только в руки к ней потекли деньги, она стала откладывать на кооперативную квартиру. Пусть на самую малюсенькую, но квартиру, которая сможет стать их со Стефаном домом. Две тысячи рублей она уже отложила на это дело. Хорошо. Предположим, две тысячи у нее есть. Осталось найти три. А ее «навар» составит, как сказал Светлош, восемь. Но где взять эти три тысячи? Она попросила новых знакомых позвонить через пару дней, а сама бросилась к Мишелю.

Они встретились в субботу на Невском, во время ежедневного обхода Мишелем букинистических лавок. Видно было, что к общению он не расположен. За три недели, что они не виделись, он еще больше похудел, потемнел лицом и держался довольно-таки отчужденно. Однако Мишель был единственным человеком, который мог сейчас реально помочь ей.