Карибские каникулы

ебя! Может быть, уже давно, с того дня, двенадцать лет назад…

Он онемел.

— А ты когда-нибудь говорил это?

— Говорил, Алисия, и не раз — но почти всегда неискренне.

— Вот и мне скажи — пусть опять неправду.

— Верь или нет, но на сей раз это будет правдой — я тоже тебя люблю!

Она уткнулась лицом в его грудь.

Пора было подниматься — Алисия торопилась на дежурство в больницу, а ему пора было двигать в аэропорт.

— Дай мне свой адрес, — попросил он.

— Не могу. Лучше ты мне — я напишу тебе письмо, а потом приеду.

— Но как?… Сложности разные… Скорее всего, не получится… — забормотал он.

— Какой-то ты… неверящий. Нет, не то слово.

— Пессимист?

— Да. Не знаю, как, но приеду, ты жди.

Перед выходом он помялся и сказал:

— Тут у меня осталась ваша «валюта» и американский полтинник. Возьми.

Она взглянула на него так, что он осекся. Чтобы исправить положение, он сказал:

— Тогда вот это, — и снял с шеи крымский сердолик, который носил уже несколько лет.

Алисия надела его, и розоватый камушек уютно расположился в ложбинке между грудей вместе с католическим крестиком.

— Как будто это ты меня касаешься, — с улыбкой сказала она.