Идеальный друг

Но госпожа Мичич уже успела побывать в комнате и постелить свежее белье. На кровати лежали его отглаженные вещи и записка: «34».

Фабио проклял сербскую любовь к порядку и уселся за компьютер. Он выписал из Интернета постоянно повторяющиеся фамилии иммунологов-аналитиков и теперь пытался разыскать адреса их электронной почты. В общем, это не составило большого труда. Он отправил всем одно и то же сообщение:

Фабио – уже в который раз за сегодняшний день? – подавил желание позвонить Норине, спустился вниз, к киоску, и, обжигая нёбо, наелся пиццы. Погода еще не приняла решения. Седые облака неслись по не слишком голубому небу. Фабио с чувством профессионального превосходства втянулся в спор с продавцом-курдом из киоска относительно консистенции теста для пиццы.

Он вернулся в подъезд «Флориды» через четверть часа и заметил, что кто-то переставил его велосипед. Фабио зажег свет. Передняя шина была спущена. Задняя шина тоже. Он осмотрел повреждения.

Кто-то взрезал обе шины сбоку ножом и вставил в каждый разрез нечто продолговатое. Фабио вытащил из шин два шоколадных батончика. Марки «Шокофит».

Сердце Фабио колотилось. Он стоял посреди своей комнаты и уговаривал себя не психовать.

Детская проказа. Хулиганство. Местный юмор. Недоразумение. «Шокофит» продается на каждом углу. Если кому-то пришла бы в голову блажь засунуть два батончика в шины, он с большой вероятностью выбрал бы «Шокофит». Случайность. Кто-то неудачно пошутил.

Кто-то, имеющий ключ от подъезда.

А зачем ему ключ? В это время все девушки сидят дома. Позвонить в любую квартиру и крикнуть в домофон: «Почта!»

Фабио медленно успокаивался. С деловой точки зрения все не так уж и скверно. Его волновала эмоциональная сторона. Во-первых, агрессивность хулигана – нужно иметь очень острый нож и очень грубую силу, чтобы вспороть две практически новые трековые шины. Во-вторых, извращенность его воображения – чтобы воткнуть в разверстые шины две шоколадки. В третьих, оскорбительная наглость. Велосипед для Фабио был чем-то сугубо личным, и именно его личная сфера подверглась сознательному кощунственному надругательству.

Фабио закурил сигарету и подошел к окну. На улице шла обычная жизнь: проносились машины, мимо шли прохожие. С другой стороны улицы на него глазел какой-то мужчина в светлом плаще.

Фабио отошел от окна. И что теперь делать?

Звонить в полицию? И что им сказать? Что кто-то засунул ему в шины шоколадные батончики? Или что речь идет о попытке устрашения со стороны пищевого концерна?

Неожиданно он сообразил, что нужно сделать. Нужно это задокументировать. Он вынул из ящика стола свою камеру и прокрался вниз по лестнице.

Когда он находился между вторым и первым этажом, в подъезде вдруг погас свет. Фабио поднялся вверх на несколько ступенек. В темноте он туда не полезет. Он нажал на выключатель и в тот же момент услышал, как захлопнулась входная дверь.

Осторожно, держа наготове камеру, он спустился вниз.

Вестибюль был пуст. Велосипеда не было.

Когда Фабио вернулся к себе в номер, зазвонил его мобильник. Говорил вахмистр Таннер.

– Как ваши дела? – поинтересовался он сочувствующим тоном.

– У меня только что украли велосипед.

– Вы застрахованы?

– Разумеется.

– В таком случае сделайте заявление. Если вам очень повезет, он найдется.

Фабио отказался от мысли ввести полицию в курс дела.

– Господин Росси, я вынужден еще раз вас побеспокоить. В садовом домике двоюродного деда господина Лукаса сохранились кое-какие следы, и хорошо бы получить от вас сопоставительный материальчик.

– Что это значит?

– Отпечатки пальцев, кровь, волосы. Просто чтобы закрыть дело. Мы обнаружили там черенок лопаты с налипшей кровью и волосами. Кстати, волосы рыжие.

– Когда мне прийти?

– Назовите подходящее для вас время, а я попытаюсь назначить прием в лаборатории.

Фабио сказал, что придет через час. Таннер отзвонил и предложил Фабио прийти через полтора.

Фабио был рад уйти отсюда. И еще тому, что у него есть повод позвонить Норине.

Отозвался ее автоответчик. Он оставил сообщение: «Меня вызывают в полицейскую лабораторию на пробу крови и волос. В Турраме» нашли орудие преступления. Позвони мне при первой возможности».

Норина перехватила его еще в полицейском участке.

– Я еще в полиции, не выключай мобильник, я позвоню через… – Он вопросительно взглянул на лаборантку.

– Десять минут, – сказала она.

– …Через десять минут.

Норина сняла трубку, как только он позвонил.

– Что за орудие преступления? – был ее первый вопрос.

– Черенок от лопаты. С большой степенью вероятности. К нему приклеились волосы. – Он помолчал. – Рыжие.

На другом конце связи длилась пауза. Потом Норина сказала.

– Не могу поверить.

– Я тоже не могу в это поверить. Строго говоря, нужно подождать результатов лабораторного анализа. Но мне сказали, что волосы рыжие.

Она долго молчала. Потом произнесла:

– Ты говорил, что хотел бы помочь мне просмотреть его вещи. Когда у тебя будет время?

– Чем раньше, тем лучше.

– Сегодня вечером? В семь?

– Я захвачу с собой еду.

Грация Нери все еще дулась на Фабио. Но, по крайней мере, уже не глядела на него со сладкой улыбкой.

– È un peccato! Как нехорошо! – неодобрительно отозвалась она о Лукасе, имея в виду смертный грех самоубийства.

Фабио попросил продавщицу завернуть фунт свежих равиоли с сыром рикотта, подсоленное сливочное масло, шалфей, кусок пармезана, пармский окорок и две бутылки бароло. Дыню в сетке он выбрал сам. На лотке перед входом в лавку он обнюхал пять штук, прежде чем остановился на одной.

Пока продавщица заворачивала покупки, Грация расспрашивала его о похоронах.

– Много было народу?

– Довольно много.

^–Красивая панихида?

– Вроде ничего.

– По католическому обряду? Или по протестантскому?

– Ни то ни другое.

– По иудейскому?

– Панихида была, но не религиозная.

– Как это? – изумилась Грация.

– Трудно объяснить, Грация.

– Вот и я так думаю.

Фабио уже стоял на другой стороне улицы перед подъездом Норины, а Грация все еще качала головой. Или снова качала?

Норина ждала его у приоткрытой двери в квартиру. Она побледнела. Тени под глазами стали еще темней. Грустно улыбаясь, она пригласила его войти.

Фабио старался не смотреть по сторонам. Но он чувствовал, что в квартире кое-что изменилось. Зеркало над комодом заменил рекламный постер, рядом с дверью появилась хромированная вешалка, из прихожей исчез коврик, а паркет был заново отциклеван и натерт.

Он отнес покупки в кухню. В кухне все вроде бы осталось по-прежнему. Если не считать, что рядом с кофеваркой появилась соковыжималка для апельсинов.

Дверь из кухни в маленькую лоджию была открыта. Там виднелись три горшка, в которых махрово цвела конопля. Лукас иногда позволял себе подобные удовольствия. Единственно, чтобы доказать, какая ты богема, поддразнивал его Фабио.

Фабио распаковал еду и принялся резать дыню. Норина сортировала мусор. Бумагу в один контейнер, пластик – в другой, дынные семечки – в третий, с пищевыми отходами. Она была в узкой юбке до колен, в туфлях на плоском каблуке и просторном тонком хлопчатобумажном свитере, под которым, когда она двигалась, то и дело вырисовывалась грудь. Все это было выдержано в тонах, не желавших иметь ничего общего с черным цветом.