Каждый хочет любить…

– Все равно что, лишь бы в стакане был бумажный зонтик, – ответила та.

– Пойдем отсюда? – прокричал Антуан на ухо Матиасу.

– Последний, кто доберется до гардероба, платит за ужин, – отвечал Матиас, безуспешно стараясь перекричать голос Паффа Дэдди.

Им потребовалось почти полчаса, чтобы пересечь зал. Очутившись на улице, Антуан попросил переждать, пока утихнет пронзительный звон у него в голове. Матиас, со своей стороны, почти оглох. Они поймали такси и покатили в направлении клуба, который недавно открылся недалеко от квартала Майфаир.

Перед дверями тянулась длинная очередь. Лондонская золотая молодежь боролась за место. Вышибала заметил Антуана и сделал ему знак, что он может пройти без очереди. Тот, очень гордый, проложил дорогу через толпу, волоча за собой Матиаса.

Когда они добрались до двери, вышибала спросил, а где подростки, которых привел Антуан.

Клуб всегда поощрял тех, кто приходил вместе с родителями.

– Уходим! – немедленно заявил Антуану Матиас.

Еще одно такси, теперь уже в направлении Сохо, где в одном «DJ bouse» намечался концерт в лаундж-стиле. Матиаса водрузили на звуковую колонку, Антуану досталась четверть приставного сиденья… ровно на то время, которое им потребовалось, чтобы переглянуться и двинуться к выходу. Очередной blаск cab повез их к Ист-Энд-Ривер, который на сегодняшний день считался одним из самых модных кварталов.

– Есть хочу, – буркнул Матиас.

– Я знаю один японский ресторанчик неподалеку отсюда.

– Идем куда хочешь, но такси пусть подождет… на всякий случай.

Матиас нашел заведение сногсшибательным. Все сидели вокруг огромной стойки, по которой на движущейся ленте, как на конвейере, перемещались блюда с различными суси и сасими. Никто ничего не заказывал, достаточно было выбрать приглянувшуюся крошечную тарелку, проезжавшую мимо. Попробовав сырого тунца, Матиас спросил, можно ли получить хлеб и кусочек сыра; ответ был тот же, что и на просьбу о вилке.

Он положил свою салфетку на конвейер и вернулся в такси, которое ожидало, припарковавшись во втором ряду.

– Мне казалось, ты голоден? – заметил Антуан, присоединяясь к нему в машине.

– Не до такой степени, чтобы есть окуня пальцами!

По совету водителя, они отправились в « lap dance club». Наконец-то устроившись в удобных креслах, Матиас и Антуан потягивали по четвертому за этот вечер коктейлю, чувствуя, как подступает легкое опьянение.

– Мы слишком мало разговариваем друг с другом, – заявил Антуан, отставляя свой стакан. – Мы каждый вечер ужинаем вместе, но уже почти ничем не делимся.

– Именно из-за таких высказываний я и ушел от своей жены, – отреагировал Матиас.

– Это жена от тебя ушла!

– Ты уже в третий раз смотришь на часы, Антуан; даже если мы и договорились попробовать начать все заново, это не значит, что ты должен действовать из-под палки.

– Ты все еще думаешь о ней?

– Видишь, в этом весь ты: я задаю тебе один вопрос, а ты отвечаешь другим.

– Это чтобы сэкономить время. Я знаю тебя уже тридцать лет, Матиас, и тридцать лет все наши разговоры всегда сводились к твоим делам, так почему сегодня вечером что-то должно измениться?

– А потому, что это ты никогда не желаешь говорить о себе. Ну давай, на спор, скажи мне что-нибудь очень личное, хоть что-нибудь.

У них перед носом танцовщица, казалось, по уши влюбилась в металлический шест, с которым обжималась. Антуан набрал горстку миндаля, пропустил орехи сквозь пальцы и вздохнул.

– Я больше не испытываю желания, Матиас.

– Если ты имеешь в виду девицу у шеста, то могу тебя успокоить: я тоже.

– Пошли отсюда? – взмолился Антуан.

Но Матиас уже встал и ждал его у гардероба. Разговор возобновился в такси, которое везло их домой.

– Мне кажется, что сама мысль прикадрить кого-то всегда нагоняла на меня скуку.

– Ты скучал с Каролиной Леблон?

– Нет, когда я был с Каролиной Леблон, из-за меня скучал ты.

– Скажи, ведь может женщина сделать с тобой в постели такое, что ты просто с ума сойдешь?

– Да: спрятать пульт от телевизора.

– Тебя просто усталость одолела, и ничего больше. – Значит, я чертовски давно устал. Я же видел этих типов в ночном клубе: они как волки, почуявшие добычу. А меня это больше не развлекает, да и никогда не развлекало. Я по-другому устроен; если женщина разглядывает меня с противоположного конца барной стойки, то мне потребуется полгода, чтобы набраться смелости и подойти к ней. И потом, сама мысль, что я проснусь рядом с кем-то в постели, а никакого чувства и в помине нет… я так уже не могу.

– Завидую тебе, ты хоть представляешь, какое счастье знать, что кто-то любит тебя, а не только хочет? Прими себя таким, какой ты есть, твоя проблема вовсе не в отсутствии желания.

– Но это же чистая физиология, Матиас – уже три месяца у меня даже по утрам ничего не стоит. Хоть раз услышь то, что я тебе пытаюсь сказать: у меня больше нет желания!

Глаза Матиаса наполнились слезами.

– Что с тобой? – опешил Антуан.

– Это из-за меня? – спросил Матиас, плача.

– Ты совсем сдурел, что еще ты вбил себе в голову? Это не имеет к тебе никакого отношения, говорю же, все дело во мне!

– Это потому, что я тебе продохнуть не даю, ведь так?

– Да прекрати же, в конце-то концов! Ты просто псих!

– Вовсе нет, это я виноват, что у тебя не стоит!

– Ну вот, опять ты за свое! Ты просишь, чтобы я говорил о себе, но что бы я ни говорил и ни делал, разговор сводится к тебе! Клинический случай, и только. Ну давай, чего время терять, расскажи мне, что тебя так беспокоит! – заорал Антуан.

– Ты правда хочешь?

– За такси платишь ты!

– Тебе кажется, с Одри мне не хватило смелости? – спросил Матиас.

– Дай сюда твой бумажник!

– Зачем?

– Мы ж договорились, что за такси платишь ты, забыл? Так что давай бумажник!

Матиас повиновался, Антуан открыл бумажник и достал из кармашка маленькую фотографию, на которой улыбалась Валентина.

– Тебе не смелости не хватило, а здравого смысла! Переверни страницу, раз и навсегда, – проговорил Антуан, расплачиваясь с водителем деньгами Матиаса.

Он убрал фотографию на место и вышел из машины, которая прибыла по нужному адресу.

Когда Антуан и Матиас вошли в дом, они услышали мерный посвист. Антуан, который не зря потратил десять лет на изучение архитектуры, сразу же определил этот звук, как утечку горячего воздуха из дырявого радиатора. По его прикидке, бойлер испускал дух. Матиас обратил его внимание, что шум идет не из подвала, а из гостиной. Из-за края дивана высовывалась пара носков, которая двигалась в гармоничном соответствии с ритмом храпа, всполошившего друзей. Вытянувшись во всю длину, Даниэль мирно спала.

Когда Даниэль отбыла, два друга открыли бутылочку бордо и в свою очередь устроились на диване.

– Как хорошо дома! – воскликнул Матиас, вытягивая ноги.

А поскольку Антуан уставился на его ступни, лежащие на журнальном столике, он добавил:

– Правило сто двадцать четыре: каждый делает что хочет!

Следующая неделя прошла под знаком великих усилий. Матиас изо всех сил старался сосредоточиться на работе, и только на работе. Когда он обнаружил в поступившей на адрес магазина почте рекламный проспект, объявляющий о выходе в свет новой коллекции Лагарда и Мишара, то почувствовал, что душа его уязвлена. Каталог он выбросил в мусорную корзину, но вечером, когда вытряхивал ее, вытащил каталог обратно и положил под кассу.

Каждый день, направляясь в агентство, Антуан проходил мимо магазинчика Софи. Почему ноги несли его именно по этой стороне тротуара, хотя его бюро было расположено напротив? Он представления не имел и даже дал себе слово об этом не думать. А когда Софи видела Антуана, стоящего перед ее витриной, то отводила глаза.