Лотерея (сборник)

«Не нервничай, — вновь сказала она себе, словно это было заклятие против нечисти, а затем поднялась и надела пальто и шляпку. — Схожу в магазинчик за углом, куплю сигарет и почтовой бумаги».

В лифте она начала паниковать — ей почудилось, что кабина падает вниз, — а в вестибюле взяла себя в руки и не пустилась бегом только потому, что вокруг были люди. Быстрым шагом она пересекла вестибюль и оказалась на улице. Здесь она замерла; машины стремительно проносились мимо, пешеходы торопились по своим делам. Захотелось вернуться в дом, однако паника, начавшаяся еще в лифте, погнала Маргарет дальше. Она добралась до перекрестка и, автоматически следуя за людьми, вышла на проезжую часть — тотчас рядом взревел автомобильный клаксон, раздались крики и визг тормозов. Она сломя голову бросилась вперед и только на противоположном тротуаре остановилась, чтобы оглядеться. Сигналивший грузовик продолжил свой путь и уже заворачивал за угол; люди двигались по тротуару в обоих направлениях, огибая то место, где как вкопанная стояла Маргарет.

«Никто из этих людей не видел, как я бежала через дорогу, — успокоила она себя через несколько минут. — А те, кто видел, уже далеко отсюда».

Кое-как сдвинувшись с места, она дошла до магазина и купила пачку сигарет. По сравнению с улицей квартира теперь представлялась ей более безопасным местом — поскольку подняться наверх можно было и по лестнице, не пользуясь лифтом. От магазина к перекрестку она шла, держась ближе к зданиям, и оттого все время натыкалась на выходящих оттуда людей. На перекрестке она внимательно посмотрела на светофор: горел зеленый, но было похоже на то, что пауза скоро закончится. «Безопаснее будет подождать, — решила она. — Не хотелось бы еще раз попасть под грузовик».

Пешеходы продолжали идти мимо нее, и некоторых красный сигнал светофора застиг посреди улицы. Одна слабонервная женщина бросилась обратно, а прочие застряли у разделительной полосы, смещаясь то вперед, то назад в зависимости от плотности движения в ту и другую сторону. Один человек ухитрился проскочить на противоположный тротуар в появившийся просвет, а другие замешкались и остались ждать зеленого света. Наконец загорелся зеленый, машины остановились, и Маргарет ступила на мостовую, но тут из-за угла резко вывернуло такси, вписываясь в правый поворот. В страхе она попятилась, снова пропустила большую часть паузы и решила дождаться следующей. Остановившийся рядом мужчина нетерпеливо притопывал носком ботинка, глядя на светофор; две девчонки сошли с бордюра на дорогу и стояли там, болтая без умолку. «Буду держаться за ними», — решила Маргарет. Загорелся зеленый, мужчина рванул через дорогу, но девчонки заболтались и начали переходить с опозданием. Маргарет двинулась было за ними, но передумала и осталась. Внезапно вокруг нее образовалась густая толпа — к переходу подвалил народ с автобусной остановки. Оказавшаяся зажатой в центре этой толпы и увлекаемая на проезжую часть после очередной смены сигнала, Маргарет повернулась и, отчаянно работая локтями, стала пробиваться в обратную сторону. Пробившись, она прислонилась к стене дома и стояла так до тех пор, пока ей не начало казаться, что прохожие как- то странно на нее поглядывают. «Еще подумают невесть что», — сказала она себе и отлепилась от стены, делая вид, будто кого-то ждет. Для вящей достоверности она глянула на часы и сердито нахмурилась, но затем подумала: «Ну и дура же я, честное слово! Никто меня не замечает, все спешат по своим делам». Она снова двинулась к переходу, но как раз в этот момент зажегся красный, и она решила: «Зайду-ка в кафетерий, выпью коки, мне-то спешить некуда».

В кафетерии она села за столик, заказала бутылочку коки и отпила совсем немного, как вдруг ее вновь охватила паника при мысли о людях, которые были рядом с ней во время ее первой попытки преодолеть перекресток. Эти люди наверняка прошли уже несколько кварталов в сторону центра, преодолевая перекресток за перекрестком, тогда как она позорно пасует перед одним и тем же светофором. Торопливо расплачиваясь за недопитую бутылку, она едва удержалась от того, чтобы пуститься в объяснения: мол, с кокой все в порядке, не подумайте, просто у нее срочное дело, только что вспомнила и так далее.

Вернувшись к перекрестку, она твердо сказала себе: «Не раскисай! Дождись зеленого, и сразу вперед». Но зеленый свет зажегся прежде, чем ей удалось собраться с духом, а потом из-за угла двинулись машины на поворот. И вновь она столбом стояла там же, с тоской взирая на табачный киоск через улицу — чуть подальше за ним находился спасительный дом. «И как только люди решаются переходить эту дорогу?» — удивилась она и тотчас поняла, что допускает ошибку: удивляясь и выражая сомнение, она тем самым заранее смиряется с неудачей. Светофор подмигнул ей зеленым глазом, а она посмотрела на него с ненавистью: «Чурбан безмозглый, только и можешь, что менять цвет, без цели и смысла!» Украдкой опасливо озираясь (не следит ли кто-нибудь за ее действиями), она сделала шажок назад, потом еще — и вот она уже далеко от пугающего края тротуара. Через минуту она снова в кафетерии, гадая, как воспримет продавец ее возвращение, но тот смотрит на нее безразлично и в ответ на просьбу машет рукой в направлении телефонного аппарата. Ему нет дела до того, кто она такая, кому и зачем собирается звонить.

Телефонистка ответила так быстро, что Маргарет не успела занервничать и нажать на рычаг отбоя, а еще через пару секунд ее соединили с квартирой. Услышав слегка удивленный голос Брэда, она только и смогла, что пролепетать:

— Я в кафе на углу. Забери меня отсюда.

— Что там стряслось? — Брэд не очень-то рвался к ней на выручку.

— Пожалуйста, приди и забери меня, — произнесла она в черную трубку, которая могла донести, а могла и не донести до него эту мольбу. — Пожалуйста, забери меня отсюда, Брэд. Пожалуйста.

Мужчины в тяжелых ботинках

Для миссис Харт это было первое лето в деревне, к тому же на первом году замужества и в непривычной роли хозяйки дома; скоро должен был появиться на свет ее первенец, и впервые в жизни у нее была собственная служанка — или кто-то более-менее подходящий под это определение. Целыми днями миссис Харт отдыхала, следуя рекомендациям врача, не уставая при этом поздравлять себя со столь приятным раскладом вещей. Сидя в кресле-качалке на веранде своего дома, она глядела на тихую сельскую улицу, на зелень садов и добрых односельчан, которые улыбались ей, проходя мимо. Повернув голову, сквозь широкие окна она могла любоваться своей прелестной гостиной с кленовой мебелью, ситцевыми шторами и чехлами на креслах им в тон, а взглянув повыше, видела белые складчатые занавески в окнах спальни. Это был самый настоящий сельский дом, на крыльце которого молочник оставлял по утрам бутылки, а в расписных горшках на веранде росли самые настоящие цветы, нуждавшиеся в регулярном поливе. Еду здесь готовили на самой настоящей плите, а миссис Андерсон, как и положено настоящей служанке, все время ворчала по поводу грязных следов на полу.

— Всю эту грязь приносят мужчины, — говорила она, изучая очередной отпечаток ботинка. — Заметьте, женщина всегда ставит ногу аккуратно, не размазывая. А гадят именно мужчины в тяжелых ботинках.

И удаляла грязный след небрежным взмахом половой тряпки.

Миссис Харт испытывала безотчетный страх перед миссис Андерсон, но поначалу не очень этому удивлялась, поскольку много слышала и читала о том, как в наши дни служанки буквально терроризируют хозяек. Более того, агрессивность и властность миссис Андерсон, казалось, естественным образом проистекали из ее умения делать домашние консервы, жженый сахар для соуса и дрожжевую закваску. Когда миссис Андерсон, с ее красной физиономией, тяжелым узлом волос и деловито растопыренными локтями впервые возникла на заднем крыльце и предложила свои услуги, миссис Харт растерянно согласилась, застигнутая врасплох среди еще не распакованных вещей, мощных залежей пыли и грязных разводов на окнах. Миссис Андерсон тактически грамотно начала с кухни и прежде всего приготовила миссис Харт чашку горячего чая.