Стоиеновая певичка, или райский ангел

— Т… ты что, спятила?! — воскликнул он. — Немедленно убери эту штуку. Это же опасная вещь!

Какие бы доверительные отношения ни существовали между нами, он — мужчина, а я — женщина. Мало ли что может прийти в голову мужчине, если ему понравится женщина. Где гарантия, что в нём не заговорит собственнический инстинкт и он не подумает: нечего, мол, выводить её в люди, она должна существовать только для меня? Тогда на дебюте можно будет смело поставить крест. Разумеется, существуют женщины, способные использовать подобную ситуацию с выгодой для себя, но, к сожалению, я не из их числа.

Съехав со скоростной автомагистрали, «мерседес» под порывами ледяного ветра приближается к кварталу Цуруми.

— Кажется, где-то здесь находится кабаре, в котором ты поёшь, — посмеивается Госака. — После дебюта тебе придётся с этим делом завязать. Это же дурной тон — мотаться по всяким кабаре и оздоровительным центрам.

— Что?!

Не давая мне опомниться, Госака огорошивает меня новым замечанием:

— Ты только что сказала, что боишься мужчин, однако мне не очень-то в это верится. Насколько я понимаю, это не соответствует действительности. Таких женщин сразу видно, но ты на них не похожа.

— Гм…

Ну, Ринка, берегись!

— Ты производишь впечатление тихони, но, как известно, в тихом омуте… Если у тебя появится мужчина, ты можешь потерять голову. Впрочем, не исключено, что у тебя уже сейчас есть мужчина.

Набравшись смелости, я спросила:

— А если и есть, то что же?

Госака гневно сверкнул глазами.

— Ты что, шутишь?! — вскричал он. — Я этого не допущу!!

Послышался резкий скрежет колёс о мостовую. Лежащая на тормозе рука Госаки дрожала от ярости. Глаза едва не выскакивали из орбит, губы тряслись. Над переносицей залегли глубокие поперечные борозды. Устрашающее зрелище!

— Ну ладно. Даже если ты сейчас живёшь с каким-нибудь мужчиной, это не беда. Я приеду в его отсутствие и заберу тебя оттуда вместе с твоими пожитками. А с ним я встречусь потом и всё объясню. Мне приходилось проделывать это не один десяток раз.

Я совершенно опешила.

— Для начала, — продолжал Госака, — тебе придётся выбросить из головы всякие амурные дела, чтобы в телесной чистоте войти в воды шоу-бизнеса. Большой дебют — это тебе не шуточки. А иначе что же получится? Я, имея на руках семью, лезу из кожи вон и делаю из певицы звезду. А она, понимаете ли, тайком отправляется со своим дружком в какой-нибудь кабак. Там её сразу же узнают и просят спеть. И все мои труды летят коту под хвост!!

— По… Понятно.

— А если, паче чаяния, дружок этой певицы возьмёт и окрысится на меня? Тогда вообще пиши пропало. Ради любимой женщины мужчина способен на какое угодно безрассудство. Он начнёт ставить нам палки в колёса. Одним словом, пойдёт ещё та нервотрёпка. Мало не покажется!

Не могу сказать, что опасения Госаки казались мне абсолютно беспочвенными. И всё же потребность в любви, связанная в том числе и с сексуальным влечением, является таким же инстинктом, как потребность в пище или сне. Родиться на свет женщиной и быть лишённой возможности любить — что может быть печальней! Ведь это всё равно что поймать дикого зверя и, посадив в клетку, выставить в зоопарке!

— Выходит, отныне я должна вести монашеский образ жизни? — со вздохом сказала я.

В ответ Госака довольно-таки комично передёрнул плечом и, поджав губы, произнёс:

— Дурёха, к этому тебя никто не призывает. Но если уж на то пошло, выбери для своих шашней человека нашего круга. Хотя бы, извиняюсь, того же Кэндзиро. Люди, принадлежащие к нашему кругу, умеют держать язык за зубами. Ведь у каждого, как говорится, имеется свой скелет в шкафу… Ну, а если этого тебе будет мало, я свожу тебя на Гавайи. Постреляешь там несколько дней боевыми патронами и забудешь про всё на свете, станешь свеженькой, как огурчик. Ха-ха-ха! Кстати, ты ведь, кажется, говорила, что боишься мужчин… Выходит, это совсем не так?! Ха-ха-ха-ха! Ой, честное слово, с тобой не соскучишься! Ха-ха-ха!

В последующие два дня Госака заезжал за мной и вёз куда-нибудь в город, без устали втолковывая мне законы, на которых держится шоу-бизнес. Однажды в ресторане он схватил бумажную салфетку и начертил на ней схему, обозначающую отношения между исполнителем и эстрадным агентством, композитором и фирмой звукозаписи. Обводя изображение шариковой ручкой, он давал мне соответствующие пояснения, а потом вдруг, сделав страшное лицо, накинулся на меня:

— Знаешь, должен строго-настрого тебя предупредить: мне не нравится этот душок, который от тебя идёт!

— Гм, — смущённо пробормотала я, — это, наверное, из-за китайских пельменей, я их сегодня ела…

— Я не в том смысле! В тебе есть что-то такое… подозрительное. Такое ощущение, что ты можешь выкинуть какой-нибудь фортель. За долгие годы у меня выработалось чутьё на такие вещи. Значит, так. На следующей неделе я собираюсь представить тебя президенту крупного эстрадного агентства, от одного названия которого у любого на твоём месте отвисла бы челюсть! Он прослушал твою пробную запись и заинтересовался. Так вот. Если ты сомневаешься, то должна отказаться сейчас. Потом, когда мы с ним ударим по рукам, артачиться будет поздно, — ты сильно меня подставишь. Понятно?! Ох, морока-морока…

Вернувшись домой, я снова прослушала демонстрационную кассету со своей записью. Пока что это была ещё не оригинальная, а чужая песня, и в целом я исполнила её, кажется, неплохо. И всё же, когда слушаешь ту или иную мелодию в собственном исполнении, каждый раз обнаруживаешь какой-нибудь изъян и возникает желание переписать всё заново. Неужели до самой смерти мне не удастся спеть так, чтобы с первого раза остаться довольной своей работой? Неужели так будет всегда, и записи, которые я не могу считать до конца безупречными, разойдутся по свету, превратившись в пластинки?

Поймав себя на этих горестных мыслях, я вновь испытала удивление. Оказывается, открывшаяся передо мной перспектива успела полностью меня захватить. А как же быть с Дайки? Порвать с ним невозможно…

Впрочем, погоди, — сказала я себе. — Вспомни, как было с прежними твоими возлюбленными. Разве при одной мысли о разрыве мы не были готовы рыдать и клясться, что этого не переживём? Однако стоило нам встретить новую любовь, и мы с поразительной лёгкостью забывали друг друга. Так будет и с Дайки. Ведь рано или поздно мы всё равно с ним расстанемся. Значит, это произойдёт чуточку раньше, чем я думала, только и всего. Кажется, в моих рассуждениях есть логика.

Я повисла на краю пропасти. Внизу бурлит морская пучина, она ужасающе глубока. Я судорожно хватаю ртом воздух. «Ну давай, прыгай вниз», — доносится до меня чей-то голос. «Нет! Я же погибну!» На лбу у меня выступает холодный пот и тяжёлыми каплями падает мне на руки. Сейчас у меня закружится голова. Стоит мне хоть немного утратить контроль над собой, и я сорвусь вниз. Что же мне делать? Что? Что?..

Каждый раз, когда у меня перед глазами встаёт лицо Дайки, мою душу захлёстывает ненависть, переходящая в страстное желание посвятить всю свою жизнь песне. В какой-то миг я поймала себя на страшной мысли, заставившей меня содрогнуться.

Я хочу, чтобы Дайки умер.

Если бы болезнь или какая-нибудь роковая случайность свела его в могилу, в наших отношениях была бы поставлена точка. И тогда я могла бы всецело отдаться пению. О, если бы какая-то непреоборимая сила решила нашу судьбу! Тогда мне не пришлось бы мучиться, как сейчас…

До чего же нелепые мысли порой лезут в голову! Но как бы то ни было, я хочу избавиться от пут. Ведь жизнь даётся нам только один раз. А мгновений, когда кажется, что тебе подвластно всё, так мало. Как тут не поддаться минутному настроению!

Между тем Госака уже начал забирать меня в ежовые рукавицы. Я ощущала это не только на уровне подсознания, но и в реальной повседневной жизни, ибо все сферы моего существования подверглись жёсткой регламентации. Где ты сейчас находишься? Когда вернёшься? В котором часу собираешься лечь спать? Когда встанешь? Хотя эти вопросы задавались мне по телефону, я чувствовала себя связанной по рукам и ногам. Не исключено, что таким способом он проверял, нет ли рядом со мной мужчины.