Голубой ангел

– Вот и порядок! – говорит он. – Как насчет ланча?

– Может, не стоит? – говорит Анджела. – Я буду беспокоиться за то богатство, которое лежит в багажнике.

– Здесь ведь не Южный Бронкс. Напоминаю, это Вермонт. Можно все оставить на заднем сиденье с незапертой дверью, и никто ничего не тронет.

– Незачем напрашиваться на неприятности.

– Ладно, – соглашается Свенсон. – Тогда можно отправиться в сторону Юстона и остановиться в каком-нибудь придорожном кафе, где машину будет видно из окна.

– Мне, честно говоря, не очень хочется. Я буду волноваться. Если вы голодны, давайте найдем какой-нибудь «Макдоналдс».

– Я не настолько голоден.

Свенсон поверить не может, что он, отвезя эту мерзкую девчонку за шестьдесят миль и убив на нее весь день, еще и упрашивает ее сходить с ним перекусить. И все же… все же он расстроен. Он так живо представ­лял себе, как после промозглой улицы окажется в тепле ресторанного зала, как будет пахнуть кофе, мясным рулетом с пюре, как будет играть музыкальный автомат. Он чувствует себя мальчишкой, которому девоч­ка говорит на свидании, что ей надо пораньше домой.

– Мне бы лучше вернуться поскорее, – говорит она.

– Вполне вас понимаю. – Он не может скрыть обиды в голосе, да и на газ, выезжая со стоянки, жмет слишком резко. Анджеле, чтобы не по­ валиться на него, приходится схватиться за ручку.

Свенсон сворачивает по развязке в сторону от города. Шоссе здесь уже узенькое, двухполосное.

– Вот еще что, – говорит Анджела. – Послушайте! Вы не обязаны соглашаться, но я очень рассчитывала, что вы поможете мне занести все это ко мне в комнату и установить. Если вы откажетесь, я не обижусь. Я не хочу портить вам весь день.

Свенсон на мгновение задумывается.

– Боюсь, я не смогу помочь вам установить компьютер. Мой собирала жена. От меня толку, как оказалось, никакого.

Идиот! Зачем было упоминать Шерри? Что он этим хотел сказать? Любой нормальный мужик согласится помочь установить компьютер, вне зависимости от того, умеет он это или нет.

– Ничего, – говорит Анджела. – Установить его, пожалуй, я и сама смогу. А вы окажете мне моральную поддержку.

– На это меня хватит, – говорит Свенсон.

– Знаю. Это в вас самое замечательное. Раньше ни у кого не находи­ лось времени меня поддержать или мне помочь.

– Это моя работа. – Может, этот индийский акцент – лишнее? Вдруг Анджела решит, что его пародия на Говинда – проявление расизма? Или это знак того, что у них теперь имеется общее прошлое, которое с каждой минутой увеличивается, которое их объединяет, и уже есть фразочки, понятные только им двоим?

Но Анджела, похоже, думает совсем о другом.

– Знаете… если компьютер заработает, я смогу распечатать недостающие страницы, и тогда сразу вам их отдам.

Больше они ничего не говорят почти до самого Юстона. Въезжая в университетские ворота, Свенсон чувствует себя опустошенным. Ему хочется повернуть назад, в поля, остановиться где-нибудь на обочине и прикорнуть, положив голову Анджеле на колени.

Анджела тяжко вздыхает – именно так хотелось вздохнуть ему само­му, и в какое-то мгновение он с огромным трудом удержался. Она гово­рит:

– Я себя чувствую так, будто меня отпускали на поруки, а теперь вы везете меня обратно в тюрьму.

– Не совсем уж все так плохо, – врет Свенсон. Но сам он чувствует то же самое.

– Вам легко говорить. У вас есть машина. Вы можете уехать куда хотите.

– Послушайте… Если вам действительно понадобится куда-нибудь поехать, не стесняйтесь, звоните мне… Я вас отвезу. – Он не может больше притворяться, что всего лишь выступает в роли заботливого преподавателя.

– Спасибо. Удивительно мило с вашей стороны. Вы следите за «лежачими полицейскими»? У нас в багажнике столько техники.

Свенсон сбавляет скорость и с благодарностью думает о компьюте­ре – доказательстве собственной невиновности. У них было дело, они его сделали. Ему уже наплевать, увидит кто-нибудь их с Анджелой вмес­те или нет. Он невиновен. Они выполнили задание, и ничего неподоба­ющего не произошло.

– Напомните мне, в каком из общежитий вы живете. Они все на одно лицо. Мы с женой обитали в Довере. Еще в доисторические времена.

Ну вот, он опять поминает Шерри. Она улавливает намек. Он женат. Анджела, замечает он, про своего друга не вспоминает. Почему не помо­жет ей отнести компьютер наверх, наверняка ведь здоровенный детина с могучими коронарными сосудами.

– В Ньюфейне. Тоже убогое название. – Юстонские студенты считают, что общежития названы как города Вермонта. Никто им не рассказал, что это города называли в честь друзей Элайи Юстона. Универси­тет, изо всех сил стремящийся стать демократическим заведением, умалчивает о том факте, что его основатель с дружками владели когда-то большей частью штата. – Теперь направо. Вон туда.

Естественно, он помнит. Он же заезжал за ней утром. Он тормозит у входа.

– В это время дня посетителей-мужчин пускают?

– Вы шутите? Времена изменились. Правила о часах посещений отменили лет сто назад. Мужчины могут приходить в любое время. К тому же вы – преподаватель. Можете делать, что вам заблагорассудится.

– Учитывая нынешние тенденции, – говорит Свенсон, – мое поведение может быть расценено как предосудительное.

– Что вы имеете в виду? – не понимает Анджела.

– Так, ерунда.

Анджела выходит из машины.

– Вы можете остаться. Посидите здесь, проследите, чтобы ничего не украли. А коробки я отнесу сама.

– Как-то странно – я буду сидеть и смотреть, как вы надрываетесь? – А не странно будет, если кто-нибудь увидит, что он сидит в машине у общежития? – Никто не станет среди бела дня вскрывать багажник.

– Наверное, вы правы, – говорит Анджела. – Только давайте поосторожнее, ладно?

Свенсон подходит к багажнику, отпирает его. Оба берут по коробке. Анджела идет впереди, он – за ней, с монитором.

Сколько лет он не бывал в общежитии! Общежитие Руби напомина­ет скорее какой-то старый многоквартирный дом. Он там побывал од­нажды, год назад, в августе, когда семестр только начинался – в это время у всех общежитий вид какой-то призрачный, нереальный.