Осень в Пекине

IV

— Вот это я понимаю, — сказал аббат Грыжан. — Действительно первоклассное святое деяние.

Анна, археолог и аббат неспешно возвращались из хижины отшельника.

— А негритянка-то, негритянка... — говорил Анна. — Святые угодники!

— Ну-ну, успокойтесь, — сказал археолог.

— Клода Леона не трогайте, — предупредил аббат. — С негритянкой он и сам неплохо управляется.

— О, я бы охотно протянул ему руку помощи, — сказал Анна.

— Рука — это не совсем то, чем он орудует, — заметил аббат. — Надо было смотреть внимательней.

— Ого, ну ничего себе!.. — воскликнул Анна. — И вообще, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я уже не могу идти.

— Не спорю, это очень впечатляет, — сказал аббат. — Хорошо, что на мне сутана.

— Что нужно сделать, чтобы стать священником? — спросил Анна.

— Вечно у вас семь пятниц на неделе, — сказал Грыжан. — То вам одно подавай, то другое. То вы ахинею несусветную несете, то умные вещи вроде говорите. Сегодня вы чуткий и ранимый, завтра — негодяй отпетый, торговец скотом, думающий только о случке. Простите мне резкие выражения, они куда низменнее, чем мысли, их вызвавшие.

— Ничего-ничего, — сказал Анна. — Я все понимаю. — Он рассмеялся и взял аббата под руку. — Знаете, Грыжан, вы настоящий мужчина, самец, можно сказать.

— Благодарю, — ответил аббат.

— А вы, — продолжал Анна, обращаясь к археологу, — вы — лев. Я счастлив, что с вами познакомился.

— Я состарившийся лев, — сказал археолог. — Ваше сравнение было бы точнее, если бы вы выбрали какое-нибудь землероющее животное.

— Что вы! Ваши раскопки — это так, для отвода глаз. Вы о них только говорите и никому ничего не показываете.

— А вы хотели бы посмотреть?

— Ну конечно, о чем речь! — сказал Анна. — Меня интересует решительно все.

— Вас немного интересует решительно все, — поправил Грыжан.

— Это вообще свойственно людям, — парировал Анна.

— А куда вы запишете профессионалов? — спросил Атанагор. — Мой скромный пример, разумеется, ничего не меняет, но археология для меня — все.

— Неправда, — сказал Анна. — Это всего лишь стиль.

— Что вы такое говорите! — возмущенно воскликнул Атанагор.

Анна только рассмеялся.

— Тогда я вас засуну в ящик, — сказал он. — Точно так же, как вы рассовываете по ящикам фаянсовые горшки, которые ничего дурного вам не сделали.

— Молчите, вертопрах! — сказал археолог. Но он не сердился.

— Что же дальше? — спросил Анна. — Мы идем смотреть ваши раскопки?

— Пойдемте, — поддержал его Грыжан.

— Ну что ж, давайте, — согласился археолог.

V

Анжель шел им навстречу. Шагал он неуверенно, еще не вполне остыв от объятий Бронзы. Она уже оставила его и вернулась к Брису и Бертилю, чтобы помочь им копать. Она знала, что не стоит долго оставаться около этого растревоженного мужчины, который только что так бережно, так нежно, боясь сделать больно, овладел ею в песчаной ложбинке. Она бежала и смеялась. Ее длинные, пружинистые ноги взлетали над белесым песком, а тень танцевала рядом, рисуя ей четвертое измерение.

Приблизившись к путникам, Анжель с прилежным вниманием поднял на них глаза. Он не стал извиняться за свое отсутствие. Он увидел Анну, бодрого и веселого, как до связи с Рошель. Значит, с Рошель все кончено.

До стоянки Атанагора оставалось совсем немного. Путники теперь лишь перебрасывались репликами, а события уже готовились свершиться.

Потому что Анжель познал Бронзу и разом потерял все, чем Анну одаривала Рошель.

VI

— Я полезу вперед, — сказал Атанагор. — Будьте осторожны. Там, внизу — груда камней, которые предстоит упаковать.

Он втиснул свое тело в жерло колодца, и ноги его сразу же нащупали надежную опору серебряной ступеньки.

— Прошу вас! — сказал Анна, пропуская аббата вперед.

— Дурацкий вид спорта, — сказал Грыжан. — Эй вы, там, внизу! Вверх не смотреть! Не положено! — Он подобрал сутану и поставил ногу на первую ступеньку.

— Вроде получается, — сказал он. — Спускаюсь. Анна и Анжель остались наверху.

— Там глубоко, ты не знаешь? — спроси Анна.

— Не знаю, — ответил Анжель сдавленным голосом. — Кажется, глубоко.

Анна склонился над ямой.

— Ни фига не видать. Грыжан, наверно, уже внизу. Теперь пора.

— Нет, погоди... — сказал Анжель с отчаянием в голосе.

— Да пора же, говорю тебе.

Анна стоял на коленях над скважиной колодца и вглядывался в непроглядный мрак.

— Нет, — повторил Анжель, — подожди еще. Голос у него был тихий, будто от страха.

— Надо лезть, — сказал Анна. — Ты что, сдрейфил?

— Нет, я не боюсь... — еле слышно проговорил Анжель.

Рука его коснулась спины друга. Внезапно он толкнул его в пустоту. На лбу Анжеля выступили капельки пота. Несколько секунд спустя из колодца донесся приглушенный хруст и испуганные крики Грыжана.

Колени у Анжеля подгибались и пальцы дрожали, когда он нащупывал верхнюю перекладину лестницы. Ноги сами привели его вниз, а тело было податливым и тяжелым, как холодная ртуть. Горловина колодца еле заметно синела в чернильной темноте у него над головой. Внизу, в подземелье, слабо мерцал свет; Анжель полез дальше. Слышно было, как Грыжан монотонно произносит какие-то слова. Анжель старался не смотреть.

VII

— Это я во всем виноват, — сказал археолог Грыжану.

— Нет, тут и моя вина, — сказал аббат.

— Лучше бы он признался Анжелю, что Рошель свободна.

— Тогда на его месте был бы сейчас Анжель, — сказал Грыжан.

— Но почему надо было выбирать?

— Потому что всегда приходится выбирать. Как ни печально, но это факт.

Тело Анны лежало на камнях со сломанной шеей. Лицо было безучастно. Лоб пересекала широкая ссадина, наполовину скрытая перепутавшимися волосами. Одна нога была подогнута.

— Надо забрать его оттуда и положить как следует, — сказал Грыжан.

Сверху спустились ноги Анжеля, затем все его тело. Потом и сам Анжель неслышно подошел к ним.

— Я убил его, — сказал он. — Он мертв.

— Вероятно, он слишком низко наклонился над колодцем, — сказал археолог. — Не стойте там.

— Это я... — сказал Анжель.

— Не трогайте его, — сказал Грыжан. — Не нужно. Произошел несчастный случай.

— Нет, — сказал Анжель.

— Именно: несчастный случай, — повторил археолог. — В этом вы не можете ему отказать.

Анжель плакал, лицо его было горячим.

— Подождите нас там, — сказал Атанагор. — Идите вперед по коридору.

Он подошел к Анне, бережным движением пригладил светлые волосы и посмотрел на жалкое, сломанное тело.

— Он был молод, — проговорил археолог.

— Да, — вздохнул Грыжан. — Они все молоды.

— И все умирают... — отозвался Атанагор.

— Не все... Кое-кто все же остается. Вы и я, к примеру.

— Мы высечены из камня, — сказал археолог. — Камень не в счет.

— Помогите мне, — сказал Грыжан.

Они с большим трудом приподняли обмякшее, отяжелевшее тело, но оно все равно волочилось по земле. Ноги Грыжана не находили опоры на рыхлом полу подземелья. С грехом пополам Анну стащили с груды камней и положили около стены.

— Стоило мне отвернуться... Это я во всем виноват, — сказал Атанагор.

— Повторяю: вы здесь ни при чем, — возразил Грыжан. — Что мы могли поделать?

— Это ужасно: ведь и мы приложили к этому руку.

— В любом случае нашим надеждам не суждено было сбыться, — сказал Грыжан. — Так уж вышло: безнадежность взяла нас за живое. Это очень тяжело, но тем быстрее забудется.

— Забудется вами, — сказал Атанагор. — Он был красивый.

— Они тоже красивые. Те, кто остался.

— Вы черствый человек, — сказал археолог.

— Священник не должен быть мягкосердечен, — заметил Грыжан.

— Я хочу его причесать. У вас есть расческа?

— Не имею в заводе. Оставьте его, не стоит. Пойдемте отсюда.