Риторика либеральной империи. Алгоритмы гуманитарного развития

В теории прав человека при анализе их базовых основ в последнее время интенсивно обсуждается проблема возможности достижения международного консенсуса по правам человека. Различные социальные группы, отдельные страны, религии, культурные общины и целые цивилизации выдвигают сегодня фундаментальные, с их точки зрения, доводы на исключительное влияние и общность теологии, метафизики и человеческой природы, которые генетически, на основе всего жизненного опыта человечества и гуманитарных основ международных отношений, подтверждают возможность достижения некоторого глобального Согласия с определенными новыми нормами прав и нормами общечеловеческого поведения в области прав человека. Несмотря на то, что каждая из этих групп выдвигает свой, особенный путь, все они сводятся к очень важному выводу о необходимости и возможности достижения фундаментального консенсуса с его интерцивилизационной общностью понимания и общностью механизмов реализации прав человека, особенно при использовании прав человека в мировой политике и международных отношениях.

Сообразно европейской политической идее, в развитие которой внесла свой достойный культурно-исторический вклад Россия, основу "перекрестного консенсуса прав" должен составить "консенсус ненасильственного мира" как фундаментальная гуманитарная ценность современного мира начала XXI в.

Еще в 1949 г. схожая идея выдвигалась Ж. Мэританом: "Я убежден, что только безграничная вера в права человека и в идеи свободы, равенства и братства может обосновать принятие единственно правильных норм существования человечества. Но это ни в коей мере не отстраняет меня от поиска консенсуса с людьми, которые убеждены, что именно их способ обоснования общих норм является единственно правильным и должен стать общепринятым...". Он также утверждает, что проблема заключается в том, как определить способ достижения и существования согласия и поиска истины в мировом сообществе.

Сегодня представляется, что способ достижения консенсуса реален и его существование возможно, несмотря на многоплановость в понимании пути его достижения. В начале этого сложного, но жизненно необходимого пути целесообразно достичь понимания того, что может служить совершенно ясной и понятной формой данного консенсуса, и того, что мы находимся в самом начале процесса вычленения и обсуждения тех препятствий, с которыми общество уже серьезно столкнулось на этом пути, т. е. в ходе поиска международно значимых истин.

Весьма часто встречается мнение, что на той стадии мирового гуманитарного развития, на которой мы сейчас находимся, человечество вообще не в состоянии сформулировать необходимую и достаточную терминологию, удовлетворительно отражающую все идеи и точки зрения.

Юристы утверждают: («Проблемы общности прав человека в мировой политике», Юлианна Малевич, Белорусский журнал, №2, 2001 г.) "Возможно, юридическая культура могла бы быстро и прочно утвердиться в качестве общецивилизационной ценности концепции "перекрестного консенсуса прав", если бы она приобрела черты универсализма и могла отделиться от элементов различия структур и механизмов их оправдания. Или, более правильно сказать наоборот: оправдательная картина прав человека выглядела бы менее многополюсной, если бы могла найти свое выражение в другой, некой универсальной юридической культуре. Международная философия "перекрестного консенсуса прав" имеет строгую мотивацию и способна стать базой для продвижения идей создания в будущем международных юридических норм и глобальных социальных форм отражения прав в мировой политике и адекватного обеспечения прав человека во всем мировом сообществе. Концепция "перекрестного консенсуса прав" не только ориентирована на мировое общество будущего, но требует концентрации всех возможностей современных сообществ и государств, воли их лидеров и научных, культурных, религиозных и иных сообществ. Очевидно, что имеющиеся очевидные конфликты между существующим языком обоснования прав человека и основными современными культурными традициями не являются непреодолимыми. Цель современного подхода к формированию "перекрестного консенсуса прав" будет состоять в том, чтобы проанализировать все воображаемые пути, на которых конфликт мог бы быть разрешен, и принять все необходимые новые нормы, вовлечение в концепцию прав человека все мировые и интерцивилизационные ценности".

Без новых идей общности и более глубокого интерцивилизационного толкования концепции прав человека, без международного научного подтверждения легитимности широкого спектра национальных, региональных, религиозных и культурных, моральных и социальных стратегий полное формирование "перекрестного консенсуса прав" и новых подходов к его реализации с большой степенью вероятности будет сепарировано от практики прав человека и будет перенесено на политический или философский уровень. Особенно отчетливо это будет проявляться в области использования концепции прав человека в мировой политике и международных отношениях. Итак, добровольное соглашение по правам человека во многих сферах, включая международные отношения и мировую политику, может быть определено как всеобъемлющий консенсус общности прав человека или "перекрестный консенсус прав". Философские и духовные нормы консенсуса прав должны отображать все многообразие подходов и даже многие взаимоисключающие тенденции. Эти нормы логически и аналитически отличаются одна от другой не только основными положениями обоснования прав человека, но и формами, предающими им моральную и правовую силу. Именно эти два обстоятельства являются причинами глубокого цивилизационного отличия одного общества от другого. Эти же два обстоятельства могут иметь весьма веские причины для изменений в различных типах современных обществ. Необходимо принимать во внимание то обстоятельство, что существует тенденция к сохранению и усилению данных норм в новом интерцивилизационном подходе. Иными словами, мировому сообществу необходимы три основных компонента для согласия и консенсуса в области прав человека — гуманитарные нормы, юридические нормы и цивилизационные нормы для их оправдания.

Права человека являются правами, а не выгодами, обязанностями, привилегиями или чем-то другим в этом духе. Они являются специфическими правами всех людей просто потому, что они общечеловеческие. Наличие прав ставит человека в особое, защищенное положение. Права человека имеют prima facie приоритет даже перед интересами и правами общества и государства. Кроме того, права человека были задуманы как признание чего-то изначально присущего человеческой натуре; они являются тем, что Хартия 1955 г. называет всеобщими правами, т. е. правами, которые не являются результатом принадлежности к какой-то определенной человеческой расе. Чтобы защищались права человека, индивидуум не должен быть ничем другим, кроме как разумным существом и не должен обладать ничем отличным от других разумных существ. Альтернативные концепции понимания человеческого достоинства восходят к идее оспаривания прав человека.

Права человека, как выражение человеческого достоинства, не являются открытием Запада, во всех обществах существуют понятия прав человека, все общества в ходе культурного и исторического развития обнародовали концепции человеческого достоинства. Ряд авторов полагает, что концепция прав человека может восходить к истоку человеческой расы вообще, что все философии нашего времени в своей основе содержат понятие о человеческом достоинстве. Во многих конвенциях провозглашено, что права человека "происходят от присущего человеку достоинства". Подходы к правам человека основываются на понимании человеческого достоинства, когда каждый человек сознается как равное и одинаково ценное человеческое живое существо, обеспеченное некими неотъемлемыми правами (в жестких рамках названий и требований), которые могут быть противопоставлены даже всему обществу в целом.

Сущность новой европейской идеи состоит в обнаружении всеобщего человеческого измерения прав народа как единого и универсального источника прав человека.