Из чего созданы сны

— Да, не сомневаюсь. Об этом я и не подумал.

— Так, — сказал Хэм. — А теперь еще кое-что очень важное. Я хотел… У тебя достаточно монет по одной марке?

— А что?

— Я много думал о том, что ты мне рассказал. И хочу, чтобы ты подошел к этому случаю с определенной установкой. Чтобы донести до тебя эту установку, мне потребуется немного времени. Ну, так что?

— Штук двадцать монет у меня еще есть.

— Хорошо, — ответил он. — Главная фигура — для меня самая главная — в твоей истории — конечно, эта фройляйн Луиза.

— Ну, не знаю…

— Дай мне договорить! — Хэм сильно вспылил, таким я его никогда не знал. Но он тут же успокоился и продолжал: — Фройляйн Луиза — шизофреничка, так ведь?

— Да, душевнобольная. С заболеванием мозга.

— Ага, — сказал Хэм. — С заболеванием мозга. А ты на что полагаешься в своей работе, Вальтер? Тоже ведь на свой мозг, разве не так?

— На то, что вижу, на то, что слышу. На свой инстинкт.

— Инстинкт, зрение, слух — это же все связано с мозгом, — говорил Хэм. — Я имею в виду все ощущения, которые ты воспринимаешь.

— Вы это к чему? — спросил я. — Ясно же, что все это связано с ним. Мозг…

— Да, мозг, — произнес Хэм. — Тебе покажется странным, если я сейчас расскажу тебе пару вещей, которых ты от меня, я уверен, не ожидаешь. Но у меня сложилось такое мнение после того, как я тут кое-что прочитал, и я очень хотел бы, чтобы и у тебя было в этом случае такое же мнение. Обрати внимание, наш мозг — это же не только пульт переключения раздражений и реакций.

— Неужели? — отозвался я.

— Нет, — ответил он. — Спроси у специалиста! Мозг — это нечто совсем другое, это в высшей степени сложная вычислительная машина — не зря же сейчас повсюду говорят об электронном мозге.

— Ах, это, вы имеете в виду, что мозг — это компьютер, так это давно известно.

— Давно известно, — повторил он. — Не забывай бросать монеты. — Я бросил еще одну марку.

Тем временем перед моей кабиной разыгралась целая драма. По лестнице, ведущей к поездам, спустился прилично одетый мужчина маленького роста под руку с очень расфуфыренной симпатичной женщиной намного моложе его. Волосы у женщины были выкрашены в иссиня-черный цвет, и на ней была норка. У нее было возбуждающе вульгарное лицо. Мужчина выглядел очень в нее влюбленным. И только он остановился, чтобы ее поцеловать (при этом ей пришлось наклониться к нему), как вдруг из соседней кабинки выбежала довольно полная блондинка не первой молодости, одетая в драповое пальто, бросилась на них и оттолкнула их друг от друга. Она кричала так громко, что я мог слышать ее в закрытой кабине.

— Наконец я тебя застукала, подлец! Так, значит, ты вернешься из Мюнхена только завтра утром?

— Магда, прошу тебя! — вскрикнул маленький мужчина, до смерти испуганный.

— Долго я за тобой следила, кобель ты эдакий! — кричала Магда. — Но теперь ты попался! И твоя потаскуха тоже!

— Что вы сказали? — закричала темноволосая, ярко раскрашенная дама.

— Я сказала — потаскуха! — продолжала кричать Магда. — Грязная жалкая потаскуха, таскаешься с женатым мужчиной!

Несколько человек, заинтересовавшись этим развлечением, остановились. Пока что в зале было очень мало людей.

— Что там у тебя за шум? — спросил Хэм.

— Две бабы сцепились из-за мужчины, — объяснил я. — Трагедия брака. Продолжайте, Хэм.

— Ты говоришь, компьютер, Вальтер, — доносился его голос. — Да, компьютер, и если будешь продолжать, то всегда помни, — в этом случае особенно.

— А при чем тут компьютер? — удивился я. — Тем более, что у этой шизофренички он явно сломался.

— Ну, ладно! — воскликнула черноволосая возле моей кабины и выхватила что-то из своей крокодиловой сумочки. — Вот моя регистрационная карта, ты, старая сова! А теперь покажи мне свою!

Окружающие засмеялись и захлопали в ладоши. Им очень нравилось это представление. Маленький мужчина попытался влезть между женщинами. Они оттолкнули его в сторону.

— Пошел отсюда, скотина! — закричала его супруга.

— Это я и хочу тебе объяснить, — продолжал Хэм, — а ты не торопись говорить о сломанном компьютере. Что такое мозг на самом деле, мы и сейчас вряд ли можем себе представить, настолько невероятно сложно он устроен. Трудно сдержать удивление, когда читаешь у такого исследователя мозга, Как Грей Уолтер,^[59] что мы знаем об этом компьютере.

— Ну, давай, давай, ворона, показывай свою карту! — кричала черноволосая. Блондинка не первой молодости бросилась на нее с криком: «Ах ты, свинья!» — и вцепилась ей в волосы. Бабы начали таскать друг друга за волосы. Маленький мужчина стоял тут же, как памятник отчаянию.

— Так что, ничего удивительного, — говорил Хэм, — что постоянно говорят и пишут о человеческом мозге как о чуде.

— Вы так пренебрежительно сказали «чудо», — заметил я.

Монета.

— Да, так и есть.

— Почему?

— Сейчас я до этого дойду. Итак: только в коре головного мозга, по грубым оценкам, содержится десять миллиардов нервных клеток — в три раза больше, чем живет на земле людей, и в тысячу раз больше, чем элементов памяти в большом компьютере, но все это в маленьком по размеру черепе еще и связано между собой миллионнократно…

Магда получила от брюнетки удар в грудь и отлетела. Руками она все еще вцеплялась в волосы соперницы, и, когда она отлетела, все волосы остались у нее в руках. Оказалось, что та носила парик. Из-под него показались ее собственные темные, жирно блестящие волосы. Зрители зааплодировали.

Оставшаяся без парика дама зарыдала. Супруга торжествовала, правда, не очень благородно:

— Так вот как ты выглядишь, свинья!

— В одном только зрительном нерве импульсы проходят к зрительному центру через миллион нервных волокон, — доносился голос Хэма. — Там у тебя возле телефона происходит что-то шикарное.

— О да, — подтвердил я.

Потаскуха с криком ярости бросилась на Магду и свалила ее на пол. Женщины катались по грязному цементному полу. Маленький мужчина беспомощно подпрыгивал неподалеку и ломал руки от отчаянья.

— А теперь они по-настоящему дерутся, — сказал я.

— Миллиарды клеток, — продолжал Хэм, — прямо или косвенно связанных между собой триллионами нервных волокон в единое целое. Если это сравнивать с компьютером, то у нас на плечах вместо головы должен был бы стоять высотный дом. Но нет, у нас на это все хватает мозга весом в два с половиной фунта. Это уже чудо, ты не находишь? Безумно тебя впечатляет, а? Заставляет поверить в Бога, верно?

— Да, — согласился я.

Женщины подкатились вплотную к моей кабинке и ожесточенно дрались. У супруги из носа текла кровь. Потаскуха оказалась сильней. Она поднялась, встала на колени, наклонилась над соперницей и начала бить ее по лицу. Магда пронзительным голосом стала звать на помощь. Печальный супруг тоже. Черный парик валялся в пыли. Я снова бросил монету в автомат.

— А теперь слушай внимательно, Вальтер, — рассказывал Хэм. — Мозг — это чудо, это величайшее чудесное творение нашего мира — вот тебе мое признание в вере, — является, по сравнению с бесконечным космосом и с еще более непостижимым для нас понятием бесконечности, ничем иным, как всего-навсего смешной маленькой ничтожностью.

— Что?

Потаскуха ударила супругу по зубам. Несколько человек стали громко звать полицию. Супруг заплакал.

— Именно так, смешной ничтожностью! Прямо-таки грустно от его примитивности, если ты сравнишь его с вечностью и с бесконечным пространством, в котором мы живем, на одной из миллиардов и еще раз миллиардов звезд! Если ты сравнишь эти понятия, то вынужден будешь признать, что это чудо, наш мозг, о котором у нас только жалкие мизерные знания из всего непостижимого во Вселенной, в состоянии только осознать сам факт своего существования в Космосе как результат Творения.

Прибежали двое вокзальных полицейских. Они попытались растащить дерущихся женщин и в свою очередь щедро раздавали при этом удары. Маленький мужчина теперь вскрикивал попеременно: