В движении вечном (СИ)

-- Я!.. я -- как не "я" теперь! -- восклицал Игнат тогда сквозь беспамятный смех, словно это странное ощущение одновременно и смешило, и изумляло его. -- А ты, ты Витька?.. Ты себя помнишь?

...Так трех минутная скорым шагом, узкая стежка напрямик до витькиной хаты растянулась в итоге на час с гаком.

Вновь они встретились среди недели.

Прошло лишь несколько дней, но казалось много больше. А еще казалось, что произошло за этот вроде бы недолгий срок что-то особое, важное. Они долго не могли начать разговор, с беззвучными смешками внимательно вглядываясь в лица друг другу.

-- Кла-а-сс! -- крутнув головой, с тем же беззвучным смешком проговорил, наконец, Витька. -- Не описать, не высказать. Отжил слегка?

-- Слегка-а, а еще и теперь...

-- Засекла мамка?

-- Не-а... сначала. Я на цыпочках в хату заскочил, и сразу в кровать. И заснул скоро, и ничего вроде, а уже под утро... Голову кружит-кружит, искры мельтешат- мельтешат и... все на ковер.

-- Ясно! -- хохотнул сочувственно Витька. -- Дальнейшее можно опустить. А я... мои и сами, считай, приползли только под утро.

И он неожиданно подмигнул со своей знакомой лукавой хитринкой:

-- Так что стоим, времечко мучаем? Похмельнемся?

-- Я, я пас! -- даже замахал руками в ответ Игнат.  -- Я пас, хватит с меня и одного такого эксперимента.

-- А ты уже... всерьез!

* * *

Вот так однажды вечером, удовлетворив свое давнее детское любопытство, друзья хорошенько познали, как и сам винный "кайф", так и его обратные побочные эффекты. Были постоянно на глазах в поселке и другие, куда более красноречивые "эффекты", тот же Андрюха, например, и его недолгий путь от всеобщего кумира-любимца до того, кем он стал теперь.

И еще долго впоследствии Игнат и Витька (а они частенько говорили об этом) "просто понять не могли" некоторых своих ровесников, друзей и приятелей. Еще вчера, казалось, они вместе неутомимо гоняли футбольный мяч, плескались с наслаждением в речке, охотились с лукошком в заветной грибной пуще. И вот теперь все то, что еще вчера так наполняло, увлекало, захватывало -- теперь это нисходило в ничто, в безвозвратное прошлое, как что-то пустое, никчемное, детское. И вот теперь с утра до вечера совсем другой интерес, совсем другой азарт, совсем другая охота:

-- Привет, орлы! И где это с раницы добренько глынули?

-- Сам ты, гляди, уже красный, як брысь.

-- Я ж только наперсточек!

-- Х-ха, вчера с раницы ты тоже наперсточек, а под ве-ечер... як вуж! -- и т.д.

Та первая в жизни друзей серьезная пьянка надолго осталась для них и последней. Лишь изредка, когда в поселке снова субботним вечером заливистой гармоншкой, гулким буханьем бубна призывно гремела на всю околицу залихватская свадьба, кто-то мог подмигнуть, усмехаясь:

-- Кайфанем?.. хоть по маленькой?

И через мгновение уже усмехались оба, покручивая припамятно головой.

4

Триумф... и начало конца

Для будущего поселкового мальчишки не имело принципиального различия, к какой из двух первых групп взрослого населения -- высшей, или "гегемонов-работяг" принадлежали его родители. Ты мог хорошо учиться, поступить в институт, а дальше все зависело от твоих способностей, твоего характера и приветного взгляда тех Высших сил, что определяют конкретно нашу судьбу, нашу удачу в решающие, поворотные моменты земного существования. Однако свои определенные принципы, свои ограничительные рамки имеются, по-видимому, и у сил Высших, и у юных представителей третьей группы, группы "винно-ручьевой" шансов выбиться в люди, "человеком стать" почти не было.

Сенсационным триумфом своим Витька совершил почти невозможное.

И теперь это был уже другой Витька -- и в глазах взрослых, и в глазах друзей, приятелей, и в глазах собственных.

И только одно обстоятельство теперь тревожило и беспокоило Игната.

* * *

Воскресенье было для Витьки единственным на неделе свободным от занятий днем. Кроме того, дорога из города занимала не менее пяти часов. Домой Витька приезжал в субботу поздно вечером, и уже назавтра вечером отправлялся назад. А днем он был в компании таких же, как сам, счастливых победителей.

Ты мог подойти, поздороваться.

-- А-а, школяру приветик! -- слышал в ответ. -- Уроки учим?.. Давай-давай, совсем скоро уже вам.

А потом тебя словно и нет рядом. Ты только и слышишь:

-- Х-ха, в нашей группе такая компашка подобралась!

-- А у нас! Ты только одни кликухи послушай: Бамбук, Злоня, Керенский, Мэлф...

-- Колян, ты в четверг был на "Динамо"?

-- Не вышло... никак! На Ришара в киношку с девчонкой сходили. Как там наши?

-- По нулям разъехались.

-- А джинсы где такие надыбал?.. клевые!

-- Так у нас негритосов в общаге! Фарцуют по-черному.

-- Вчера опять проспал на первую пару!

И через минутку тебе не верится, что это именно они рядом, твои вчерашние друзья, приятели и просто хорошие знакомые. Через минутку ты и вправду вдруг почувствуешь себя среди них "школяром", недорослем, пацаном среди взрослых.

И совсем не важно теперь, кто и какого был "сорта". Триумф в одно мгновенье выровнял их всех без разбора: и Пашку, вчерашнего школьного отличника, сына Аксюты-директора, и Витьку-оболтуса, сына Бутовца Петрухи, молодчаги на Пьяном. И теперь уже ты с изумлением вдруг почувствуешь себя среди них второсортным, отделенным конкретно тем самым заветным барьером. И кто они теперь, и чем они теперь живут, снова представится тебе таким заманчивым и таким бесконечно желанным.

Эмоции явно переполняли их, счастливых победителей. И они частенько всей дружной компанией забегали "туда", в тот самый знаменитый подвальчик.

Витька также.

И именно это обстоятельство теперь так тревожило и беспокоило Игната.

* * *

Триумф... и начало конца.

Что ж, проза жизни, наверное.

5

Дамоклов меч

Мысли и думы о поступлении, которые и прежде не давали покоя, нависли дамокловым мечом сразу же с первых дней выпускной осени. Неотлучно витали они днем и ночью, в школе и дома, присутствовали незримо даже во время субботних свиданий, даже во время их самых эмоциональных "молчаливых пауз". А если подчас и удавалось забыться коротко, то возникали внезапно вновь, пронзая колюче молниеносным импульсом и переходя постепенно в тревожное, тягучее: "Что, что оно там впереди? Как оно повернется тогда, недалеким уже следующим летом?"

Теперь Игнату часто вспоминались витькины абитуриентские мытарства, но ведь это было другое. В представлении Игната это было совершенно другое.