Сцены из провинциальной жизни

Его восторг померк. Какой смысл был проделать весь этот путь из Кейптауна в Лондон, если придется поселиться за много миль от города и вставать чуть свет, чтобы измерить высоту бобовых? Ему хочется работать в Ротамстеде, хочется найти применение математике, на которую он потратил столько лет, но хочется также ходить на поэтические вечера, встречаться с писателями и художниками, заводить романы. Как же заставить людей в Ротамстеде — мужчин в твидовых пиджаках, курящих трубки, женщин с бесцветными волосами, в огромных «совиных» очках — это понять? Как произнести при них такие слова, как «любовь», «поэзия»?

Но как же отказаться от такого предложения? Реальная работа, да еще и в Англии, уже почти у него в руках. Нужно сказать только одно слово «да» — и он сможет написать матери, сообщая новость, которую она ждет, а именно: что ее сын получает хорошее жалованье, занимаясь респектабельным делом. Тогда она, в свою очередь, сможет позвонить сестрам его отца и объявить: «Джон работает в Англии как ученый». Это наконец-то положит конец насмешкам и подтруниванию. Ученый — что может быть солиднее?

Солидность — это то, чего ему всегда не хватало. Солидность — его ахиллесова пята. Ума у него достаточно (хоть и не так много, как считает мать и как когда-то думал он сам), но он никогда не был солидным. Ротамстед дал бы ему если не солидность (не сразу), то хотя бы звание, офис, опору. Младший экспериментатор, затем в один прекрасный день экспериментатор, а потом и старший экспериментатор — несомненно, за таким чрезвычайно респектабельным щитом, в уединении, в тайне, он сможет продолжить дело преобразования жизненного опыта в искусство, дело, ради которого он и явился на свет.

Таков аргумент за сельскохозяйственную станцию. Аргумент против — то, что она находится не в Лондоне, городе романтики.

Он пишет в Ротамстед. По зрелом размышлении, сообщает он, учитывая все обстоятельства, он счел за лучшее отказаться.

Газеты полны объявлений о том, что требуются программисты. Ученая степень желательна, но не обязательна. Он слышал о программировании, но не совсем представляет себе, что это такое. Он никогда не видел компьютера — разве что в мультиках, где компьютеры изображаются как предметы, похожие на ящик, которые выплевывают свитки бумаги. Насколько ему известно, в Южной Африке нет компьютеров.

Он звонит по объявлению IBM, поскольку IBM — самая крупная и лучшая фирма, и идет на собеседование в черном костюме, купленном перед отъездом из Кейптауна. Сотруднику IBM, который проводит собеседование, за тридцать, он тоже в черном костюме, но более элегантного покроя.

В первую очередь этот человек интересуется, навсегда ли он уехал из Южной Африки.

— Да, — отвечает он.

— Почему? — спрашивает человек из IBM.

— Потому что в этой стране назревает революция, — говорит он.

Следует молчание. Революция — может быть, это неподходящее слово для IBM.

— А когда, по-вашему, — спрашивает собеседник, — эта революция произойдет?

Ответ у него готов:

— Через пять лет.

Так говорили все после Шарпевилля. Шарпевилль ознаменовал начало конца белого режима, все более безнадежного белого режима.

После собеседования он проходит тест на коэффициент умственного развития. Он всегда получал удовольствие от тестов на IQ, всегда прекрасно справлялся с ними. Обычно ему лучше удавались тесты, опросы и экзамены, чем реальная жизнь.

Через несколько дней IBM предлагает ему место стажера-программиста. Если он хорошо проявит себя во время курса обучения, после испытательного срока сначала станет программистом, а затем, в один прекрасный день, старшим программистом. Он начнет карьеру в бюро обработки данных IBM на Ньюмен-стрит, неподалеку Оксфорд-стрит, в самом сердце Вест-Энда. Часы работы — с девяти до пяти. Зарплата для начала семьсот фунтов в год.

Он, не колеблясь, соглашается.

В тот же день он проходит в метро мимо плаката с объявлениями о работе. Призывают подавать заявления на должность станционного мастера-стажера с зарплатой семьсот фунтов в год. Требования к образованию минимальны: только школьный аттестат. Минимальный возраст: двадцать один год.

Интересно, в Англии все работы оплачиваются одинаково? Если так, то к чему получать диплом?

Он проходит курс программирования вместе с еще двумя стажерами — довольно привлекательной девушкой из Новой Зеландии и молодым лондонцем с прыщеватым лицом — и дюжиной клиентов IBM, бизнесменов. По справедливости, он должен быть лучшим среди них, он и еще, пожалуй, девушка из Новой Зеландии, у которой тоже диплом по математике, но на самом деле он с трудом понимает, что происходит, и плохо справляется с письменными упражнениями. В конце первой недели они пишут контрольную, с которой он едва справляется. Преподаватель им недоволен и, не задумываясь, выражает свое недовольство. Он в мире бизнеса, а в мире бизнеса, как он обнаруживает, не требуется быть вежливым.

В программировании есть что-то такое, что ставит его в тупик, однако даже у бизнесменов нет с этим проблем. По своей наивности он воображал, что программирование имеет отношение к способам перевода символов логики и теории множеств в цифровые коды. Вместо этого речь идет об инвентаризации и утечках, о Заказчике А и Заказчике Б. Что такое инвентаризация и утечки и какое отношение они имеют к математике? С таким же успехом он мог быть клерком, сортирующим карточки, или станционным мастером-стажером.

В конце третьей недели он пишет заключительный тест, справляясь с ним без всякого блеска, и отправляется на Ньюмен-стрит, где ему отводят стол в комнате, где сидят еще девять молодых программистов. Вся мебель в офисе серая. В ящике своего стола он находит бумагу, линейку, карандаши, точилку для карандашей и маленькую записную книжку в черной пластиковой обложке. На обложке заглавными буквами написано слово «ДУМАЙ». На столе начальника, в его кабинете рядом с главным офисом, стоит табличка со словом «ДУМАЙ». «ДУМАЙ» — девиз IBM. Ему дают понять, что особенность IBM в том, чтобы непрерывно мыслить. Служащие должны все время думать и таким образом жить согласно идеалу основателя IBM Томаса Дж. Уотсона. Служащие, которые не думают, не подходят IBM, аристократу компьютерного мира. В штаб-квартире в Уайт-Плейнз в Нью-Йорке у IBM есть лаборатории, где проводятся более фундаментальные исследования в области компьютеров, нежели во всех университетах мира, вместе взятых. Ученым в Уайт-Плейнз платят больше, чем университетским профессорам, и их обеспечивают всем, что им может понадобиться. Единственное, что от них требуется взамен, — это думать.

Хотя рабочее время на Ньюмен-стрит с девяти до пяти, он обнаруживает, что на служащих мужского пола косятся, если они покидают офис ровно в пять. Служащие женского пола, обремененные семьей, могут уходить в пять без всяких нареканий, от мужчин же ожидают, что они будут работать хотя бы до шести. Когда на работе аврал, они могут проработать всю ночь, сделав перерыв, чтобы сходить в паб перекусить. Поскольку он не любит пабы, то просто все время работает. И редко попадает домой раньше десяти часов.

Он в Англии, в Лондоне, у него есть работа, достойная работа, которая лучше преподавания, за которую ему платят жалованье. Он сбежал из Южной Африки. Все идет хорошо. Он добился своей первой цели, он должен быть счастлив. На самом деле по мере того, как неделя проходит за неделей, он чувствует себя все более несчастным. Его охватывают приступы паники, которые он с трудом подавляет. В офисе не на чем остановить взгляд — одни металлические поверхности. При ярком свете неоновых ламп, не отбрасывающих тени, он чувствует, как идет атака на самую его душу. Это безликое здание из бетона и стекла, похоже, выделяет какой-то газ, без запаха и цвета, который проникает в его кровь и отупляет его. Он может поклясться, что IBM убивает его, превращает в зомби.

И все же он не должен сдаваться. Средняя школа в Барнет-Хилл, Ротамстед, IBM — он не должен потерпеть неудачу в третий раз. Стать неудачником — это было бы слишком похоже на отца. Посредством этого серого бессердечного IBM реальный мир его испытывает. Он должен крепиться и выдержать.