Blue valentine

Надо что-то делать, надо что-то делать — каждую ночь он лежал с этой головной болью в постели. А “утром” вставал разбитый и несчастный. Абсолютно бессильный — в середине дня. И уже было поздно, и не хотелось. Все равно. Никаких мыслей ради чего жить. Лишь деревня вспоминалась с удовольствием.

Если бы он был один, он бы плюнул на все и писал (в той же деревне). Но он, к счастью, не один.

“Что же делать, если любовь и есть то, когда подходишь к человеку, а он не запирает дверь. И ты входишь в нее. И нет тебя, нет его: вы — двое. Это и есть любовь. И это было лишь раз в моей жизни. Поэтому я так за тебя и уцепился. Любовь все равно — не наслаждение, а форма выживания. А другой любви нам не дано. Где берегут душу, где думают, что жизнь — это спорт. Душа это пуля, любовь — это цель. И пуля должна разбиться в любом случае, попала она или нет. И второго выстрела не будет. Это саморазрушающаяся вещь одноразового использования.

В этом, наверное, мучительный пафос жизни — жить с тем, с чем нельзя, жить вопреки опыту, вновь и вновь жить на руинах, все начинать с нуля и пытаться быть счастливым.”

Это был мучительный и необычайный год, значивший очень много. Год войны и огромной работы, которая больше не повторится. Поэтому он пытался запомнить основные вехи и открытия. Ему нужен был полный переворот, изменение всей личности, раз прежнюю постиг крах. Прежний человек умер. Должен был родиться новый человек — как герой “Северного отеля” Карне. Недостижимый, но дорогой идеал! Бывший преступник и убийца. Но объяснять это слишком долго. Так и оставим.

Эпилог

Что же было дальше?

Столько же можно было написать и дальше. Хотя это было бы не интересно. Обычно… Краткое содержание: герой все маялся, потом с горя и от безденежья пошел работать — вначале шустрил извозом, но это было слишком нервным делом. Потом ушел шофером в фирму…

Дальше… Он становился тогда “лучше” и “хуже”. Каждый день выходил на работу и, будто восстанавливая отклонение от курса, мощно шибался ночью травой, портвейном или психоделиками, вылетая туда, где вообще нет никакой совместности и разумности, не говоря об ответственности… И утром шел работать. Он подчас и машину под кайфом водил. Это могло плохо кончиться. Зато он достиг состояния какой-то невероятной внутренней свободы, застопорил телегу жизни. Она долго стояла на холме, пока он решал, куда бы ее пустить. Ждал знака… И пустил куда придется. И живет теперь нормально. Немного поумнел, мне кажется. Но и поскучнел. А Артист умер.

Я говорил о нем с его бывшей женой Олей (мы встретились на похоронах). Теперь она думает, что это она виновата. Есть мужчины, которые нерасторжимо связаны со своими женщинами. Эти женщины их спасают, охраняют, воспитывают. И если они уходят, мужчина, оказавшись в пустоте, ломается. Он должен был сделать выбор: семья, работа, некая стабильность и минимальное благосостояние, либо творчество, наркотики, постоянная незащищенность. Проще говоря, это был выбор между Олей и одиночеством — в компании других оль и не оль, все более случайных и ненадежных. Он сделал неверный выбор и честно заплатил за это жизнью. Но это чуть-чуть другая история.

Вот и все.

Весь день я чувствую себя странно. Я погрузился в то время и тоже многое стал вспоминать, что, может быть, лучше забыть. Позади был изрядный кусок жизни, где по незнанию были нарублены кубометры дров. Конечно, во всех случившихся тогда делах было и что-то веселое, что теперь и вообразить трудно. Я вспомнил, как в шестнадцать лет презирал своих родителей, говоривших с гостями о рыбалке и футболе. Как глупо они тратят время, которого у меня было много, а у них, казалось мне, мало! А теперь я сам говорю о рыбалке и футболе, и нахожу это очень содержательным. Жизнь стала проще и доступнее. Может быть, потому, что недоступное ушло из душевной потребности. В сердце покой, а на голове лысина. И все же масса плюсов, масса. Наверное, все это должно было случиться, чтобы теперь стало так, как есть. Потому что бывает гораздо хуже, это точно. А мы-то воображали себе Бог весть что. Достаточно снизить требования к жизни, и все станет хорошо. И окажется, что жизнь удалась, хотя в ней и нет ничего особенного. Вот и все, что я пока могу сказать.

Ночью я сяду в поезд и уеду с ребенком в Крым. “…А вокруг белым-бело, и снегом замело…”