В долине Лотосов

– Юйинь, не плачь, погляди лучше как следует на эти надписи, они нам выгодны, а не вредны! – воскликнул Цинь Шутянь, разворачивая белые бумажные полотнища. – Кадровые работники объединенной бригады не очень сильны в грамоте и невольно пришили наши отношения! Смотри, на этой надписи сказано: «Черная супружеская пара», на другой – «Кобель и сука», на третьей – «Дьявольское гнездо». Какая разница: черная мы пара, красная или белая; дьявольское гнездо у нас или человеческое, главное – что мы супружеская пара, что у нас есть свое гнездо и что все это публично признает объединенная бригада, не так ли?

Ху Юйинь перестала плакать. Да, ее новый муж – умный человек; во всяком случае, его словам нельзя отказать в логике… Только теперь, ободренный ее реакцией, Цинь Шутянь намазал полотнища рисовым отваром и аккуратно приклеил их на ворота.

Весть о том, что на бывшем постоялом дворе появились белые надписи, мигом облетела все село. Многие – и взрослые и дети – приходили посмотреть на них, посудачить:

– А здорово написано – и про черную пару, и про кобеля и суку!

– Конечно! Когда вдове едва за тридцать, а холостяку – едва за сорок, днем они вместе еду варят, а ночью – друг другу ноги греют!

– Свадьбу они будут устраивать?

– Даже если устроят, все равно ведь никто не посмеет прийти…

– Да, до чего докатились люди! Видать, в прошлом перерождении много грешили…

Эта новость была главной на селе целых полмесяца. Ее обсуждали и на работе, и дома, и за чаем, и за едой. Один Гу Яньшань, по-прежнему управлявший зернохранилищем, хотя и без всяких полномочий, подошел к надписям, дважды прочитал их и ничего не сказал, только поправил тыкву-горлянку с вином, висевшую на боку.

Рассуждения односельчан надоумили Цинь Шутяня и Ху Юйинь и в самом деле устроить свадьбу. Однажды вечером, когда все село уже готовилось ко сну, они выставили на стол две бутылки виноградного вина, десяток мясных и овощных закусок, а под свои чарки подложили листки красной бумаги, какая обычно применялась на свадьбах. Хотя руководство коммуны еще не реагировало на их «покаянное письмо», они надеялись, что оно не вызовет нездорового интереса, а если даже и вызовет, то этот интерес в определенном смысле только возвысит их. Все равно, как говорилось в песне, которую они пели, «из риса сырого сварилась уж каша» и односельчане уже все знают. Люди тянутся к себе подобным, делятся на группы. Кому помеха, если один черный бандит полюбил другого? Вот почему на лицах Ху Юйинь и Цинь Шутяня сияла счастливая улыбка, когда они, согласно старому обычаю, поднесли друг другу по чарке свадебного вина.

Внезапно раздался стук в дверь. Ху Юйинь вся задрожала, Цинь Шутянь обнял ее, как будто надеясь защитить. Стук повторился, но никто не кричал, и Цинь успокоился.

– Слышишь? – сказал он на ухо жене. – Стук необычный. Когда за нами приходят ополченцы, они не только стучат, но и орут, пинают в дверь ногами, бьют прикладами…

Ху Юйинь тоже успокоилась и кивнула, Да, ее муж – настоящий мужчина: у него насчет всего свое мнение, никакой паники.

– Так я открою дверь? – спросил Цинь Шутянь.

– Хорошо.

Цинь смело отодвинул засов и замер от удивления: перед ним стоял «солдат с севера» Гу Яньшань. В руке у него была картонная коробка, а на боку – тыква-горлянка с вином. Вот уж неожиданность! Цинь Шутянь поспешно пригласил гостя войти и снова задвинул засов. Ху Юйинь, бледная от волнения, дрожащим голосом предложила Гу Яньшаню сесть. Тот не стал церемониться и тут же сел, не разбирая, где почетные, а где непочетные места.

– Сегодня утром я видел, как вы, крадучись, покупали то рыбу, то мясо… Вот и подумал, что этой свадьбе без меня не бывать! Все село знает, что я пьяница, люблю выпить на дармовщину, но я верю, что вы не выдадите меня, не скажете, что я у вас сегодня был. Вы ведь, по-моему, не настоящие вредители… А свадьба у человека бывает раз в жизни, от силы два…

Услышав это, «черные супруги» разом упали на колени и, обливаясь слезами, поклонились Гу Яньшаню. Все-таки есть хорошие люди в этом взбаламученном мире, где идет борьба не на жизнь, а на смерть! Еще не умерли ни сочувствие, ни сострадание…

Гу Яньшань не смутился и сказал с доброй улыбкой:

– Я понимаю, что вы следуете старому обычаю, но все-таки встаньте! Вы хотите, чтоб я был вашим сватом? Пожалуйста! За эти годы я на многое насмотрелся, и чем пьянее был, тем трезвее становился. Ваши настоящие сваты – это бамбуковые веники да каменные плиты мостовой. Но сегодня вечером я готов послужить за них, чтоб сравнять счет!

«Черные молодожены» снова поклонились ему. Гу Яньшань, как настоящий распорядитель свадьбы, поднял их с колен и чинно усадил.

– Я тут принес небольшие подарки, – он открыл картонную коробку и вытащил оттуда кусок материала, куклу, игрушечный автомобиль и самолетик, – не побрезгуйте! Когда соседи зовут меня на свадьбы, я всегда дарю именно такие подарки, и вы не исключение… Это означает, что я желаю вам поскорее родить наследника… Красные вы супруги или черные, а потомство еще никому не мешало.

Горячая волна прилила к сердцу Ху Юйинь. Она чуть не потеряла сознание, но сдержалась и, утирая слезы, снова встала на колени перед Гу Яньшанем:

– Почтенный Гу, я хочу особо поклониться вам! Ведь именно из-за меня, из-за рисовых отходов вы безвинно пострадали… Это я впутала вас в свое дело, навредила вам… Вы же старый солдат, кадровый работник… Если бы все кадровые работники были похожи на вас, жизнь стала бы спокойней… У-у-у, почтенный Гу, вы уж не побрезгуйте нами, не побрезгуйте тем, что мы такие черные и презренные… Отныне мы всегда готовы служить вам, быть для вас коровами и лошадьми!

У Гу Яньшаня тоже выступили слезы, но он изо всех сил старался сохранять радостное выражение лица:

– Встань, встань, веселиться надо, а ты о чем говоришь? Каждый сам лучше всех понимает, что для него счастье, а что несчастье… Давайте-ка выпьем скорей! В эти дни мне в зернохранилище делать особенно нечего, так что сегодня я могу напиться вволю!

Цинь Шутянь торопливо наполнил три чарки красным виноградным вином. Супруги чинно выпили, а Гу Яньшань осушил свою чарку одним глотком и достал тыкву-горлянку, которая висела у него на поясе (молодожены уже жалели, что днем не приготовили водки):

– Вы пейте эту сладкую водичку, чтоб у вас жизнь слаще была, а я лучше хвачу своего самогона, он мне привычнее, да и покрепче!

Они пили долго и возбужденно. Наконец Гу Яньшань, моргая отяжелевшими ресницами, произнес:

– Старина Цинь, я помню, тебя записали в правые из-за «Посиделок», да и у Юйинь хороший голос… Спойте-ка по случаю вашей свадьбы, вместе порадуемся!

Как не откликнуться на просьбу благодетеля? Раскрасневшиеся молодожены, пьяные не столько от вина, сколько от счастья, тут же затянули ритмичную и веселую «Песню носильщика паланкинов»:

Молодка, чего ты скулишь?

Ведь ты в паланкине сидишь.

Четверо нас; восемь быстрых ног

Снуют, как в станке челнок.

Здесь горка, там поворот,

На стертых плечах – пот.

Эй, смейся да веселись,

Смейся да веселись!

С женихом ты успеешь выпить вина,

Меня милым зови, коль дорога длинна…

Семена жизни обладают ни с чем не сравнимой силой. На гранитный хребет Пяти кряжей часто неведомо откуда залетали семена разных деревьев. Эти крохотные зернышки попадали в щели между камнями, где и земли-то было с ноготок; они питались только ничтожными каплями влаги, но все-таки набухали, прорастали и пускали корешки. Корешки постепенно превращались в корни и, словно драконьи или тигриные когти, впивались в скалу, пронзали ее и побеждали. Ствол дерева становился все выше, толще, у него отрастали листья, ветки, крепкие, как железные прутья, и вот дерево уже гордо высилось над скалой. Его древесина была плотной и твердой, словно металл. Люди, видевшие его, неизменно поражались этой жизненной силе, а дровосеки не раз тупили об него пилы и топоры.