Бьющееся стекло

Он сглотнул и с усилием заставил себя продолжить:

— Школу пришлось бросить. Еще мальчонкой, помогая отцу, я получил кое-какие строительные навыки, а выучиться остальному было нетрудно. Так и вышло, что я девять лет проработал в строительной фирме «Мурр Констракшнз». Босс даже послал меня в вечернюю профессиональную школу. «Тони, — сказал он, — ты единственный из моих рабочих, кто умеет управляться с людьми…» У меня не было особой тяги к технике, но я освоил механику и научился читать чертежи. Один из моих наставников давал мне книги по теории стальных конструкций и усиленного бетона, и вот тогда-то, благодаря ему, я понял, кем хочу стать. Понял, что именно к этому готовил меня отец, когда много лет назад усаживал рядом с собой в мастерской и разрешал помогать ему в работе…

Она слушала молча, считая, что если он выговорится перед ней, это сделает их ближе.

— Диди… — порыв ветра подхватил и усилил его голос, — я хочу стать архитектором. Декан архитектурного отделения Массачусетского Технологического Института сказал, что я смогу поступить к ним, как только закончу курсы английского.

И я непременно поступлю, в будущем году или, в крайнем случае, через год. Рано или поздно я буду не просто строить здания, а проектировать их. Красивые дома, гармонирующие с окружающей средой, а не заслоняющие небо бетонные кубы, вроде того, что я тебе показывал. Я не хочу, чтобы мне указывали, что и как строить. Я надеваю каску и иду работать. Но после работы я изучаю английский и читаю книги.

Диди была благодарна ему за откровенность и отчасти радовалась тому, что ему непросто далось решение рассказать о своем прошлом, поделиться своими надеждами и мечтами. Понятно, что, раскрывая душу перед девушкой, чей жизненный опыт так сильно отличался от его собственного, он рисковал остаться непонятым, но раз боялся этого, стало быть, отношения с ней значили для него немало. Закончив свою исповедь, Тони, не дав ей вымолвить и слова, предложил снова взяться за управление.

— Надеюсь ты не будешь возражать, если я почитаю еще про Говарда Руарка? — сказал он.

Тони прочел еще один отрывок, звучно и снова с немалым воодушевлением. Закончив читать, он убрал томик.

Диди положила ладонь не на румпель, а на его руку и задержала ее там достаточно долго для того, чтобы дать Тони понять — это и есть ответ на вопрос, который он хотел, но не решался задать.

Волнение было так слабо, что океан казался бесконечной и неподвижной плоской поверхностью. «Sereja do Mar» дрейфовала так медленно, что можно было подумать, будто она стоит на якоре. Вокруг царило спокойствие, и нигде не было видно ни единой лодки. Даже чайки, и те, словно стараясь не нарушать их уединения, сидели на воде в отдалении, на расстоянии больше мили. Однако Тонн снова запустил мотор.

— Мы отошли слишком далеко, — сказал он, указывая на стоявшие на берегу здания, выглядевшие отсюда совсем маленькими. — В открытом море может случиться что угодно.

И тут, словно откликаясь на эти слова, налетел легкий бриз, в считанные мгновения превратившийся в шквальный ветер. Вода вспучилась, как будто внизу забили невидимые ключи. Небо почернело.

— Ну вот, начинается… — сказал Тони в тот самый момент, когда волна накренила «Русалку» на сорок пять градусов и Диди, не удержавшись, стукнулась о планшир. — Ты сумеешь сделать быстрый поворот? — спросил он.

— Конечно, — ответила Диди.

— Хорошо. Тогда поворачивай, но только плавно. Никаких резких движений.

Она выполнила, что было указано, не испытывая особого беспокойства: ведь Тони был здесь, и уж он-то знал, что делать.

— Это главный парус. Сумеешь с ним управиться?

— Сумею, — ответила Диди, и в этот миг издалека донесся громовой раскат и в небе полыхнул огненный зигзаг. Надвигалась буря, и она грозила застать их в открытом море. Из-за ее дурацких капризов.

— Не бойся, Диди, — промолвил Тони, должно быть, уловив ее беспокойство. — До начала шторма еще есть время. Меня учили плавать при такой погоде: на Сан-Мигель подобные шторма не редкость. После бури ты сможешь считать себя настоящей морячкой.

Звучало все успокаивающе, однако при этом Тони надел на Диди спасательный жилет и велел ей сесть на палубу. Сам он сел на борт, уперся ногами в палубу и крепко сжал румпель обеими руками.

Ветер рвал парус так, что Диди боялась, как бы веревка не вырвалась из ее рук. Это могло привести не только к потере скорости, необходимой, чтобы уйти от шторма, но и к полной потере управления. Хуже того, если парус внезапно окажется предоставленным самому себе, суденышко запросто может опрокинуться. Прямо здесь, в открытом море! Где никто не придет им на помощь!

Еще недавно она радовалась тому, что поблизости нет ни суденышка, а теперь была бы счастлива увидеть хоть одну лодчонку. И зачем только ей понадобилось уговаривать Тони выйти в океан?! Диди изо всех сил вцепилась в канат, но налетевший порыв ветра рванул полотнище с такой силой, что линь в ее руках перекрутился и на ладонях выступила кровь.

Увидев, как она сморщилась от боли, Тони забрал у нее канат. Снова ударил гром, на сей раз гораздо ближе, а потом хлынул ливень. Видимо, тучи примчались откуда-то издалека, где было отнюдь не так жарко: пролившийся из них дождь казался ледяным. Но, помимо дождя, палубу захлестывали и усилившиеся волны. Соленая морская вода щипала глаза и ободранные ладони.

— Спускайся вниз, Диди, — крикнул ей Тони.

— Нет…

Дождь и соленые брызги бурунов хлестали ему в лицо, но он не терял спокойствия и продолжал управлять парусником.

— Диди, прошу тебя, спустись… Не бойся, все будет хорошо. Погода в точности, как у нас на Азорах в ненастный день.

— Я останусь с тобой, — крикнула она в ответ.

Впереди обозначился створ гавани. Диди обернулась, чтобы сказать Тони, что они прорвались, и остолбенела: сзади их нагонял вал. Вал двадцати футов в высоту и стольких же в ширину. Поглощая на бегу волны поменьше, он словно вбирал в себя их силу. Она завороженно взирала на смертоносное порождение стихии, выраставшее над кормой, словно выбирая момент, чтобы нанести яростный, сокрушительный для крошечной скорлупки удар. Им грозила гибель.

Диди испустила пронзительный вопль. Тони оглянулся, и, мгновенно оценив опасность, стремительно развернул парусник навстречу волне, приняв ее удар на нос. Судно встряхнуло, палубу и всех на ней находившихся основательно окатило водой, но опасность миновала. Сделав плавный поворот. Тони снова взял курс на залив.

Сразу за горловиной вода была совершенно гладкой, словно поблизости и не бушевал шторм. Залив и открытый океан как будто представляли собой два особых мира, существующих порознь и не подозревающих о существовании друг друга. Здесь судну ничто не угрожало, и Тони направил «Русалку» к месту стоянки.

Однако ветер усилился и в заливе, к тому же время уже было позднее, и по сравнению с моментом отплытия температура понизилась градусов на двадцать. А поскольку вся одежда промокла до нитки, Диди вскоре совершенно продрогла.

— Мне холодно, — пожаловалась она Тони. — Я замерзаю.

— У меня внизу три больших полотенца, — откликнулся он. — Завернись в них, глядишь, и согреешься.

Сам он был занят тем, что ставил судно на якорь.

На сей раз Диди послушалась. Она спустилась в каюту, сняла и бросила в раковину мокрые, прилипавшие к телу шорты и футболку, после чего завернулась в ветхое линялое полотенце. Раньше она заглядывала в каюту разве что на несколько минут, а сейчас огляделась и нашла, что здесь довольно уютно. Диди выглянула в иллюминатор, увидела стекавшую по стеклу воду и тут же вспомнила о Тони, который на ветру, под дождем, крепил снасти.

— Ты все нашла? — донесся с палубы его голос. Затем дверь открылась, Тони соскользнул вниз по трапу, а вместе с ним в каюту ворвался поток холодного воздуха. Дрожь пробрала Диди еще пуще прежнего, но причиной тому был не только холод. Только сейчас, когда самое страшное осталось позади, она по-настоящему осознала, что была на волосок от гибели.