Олений заповедник

Это подтвердил ему и Фэй. В тот вечер, когда Айтел ждал звонка от Муншина, Мэрион пробыл у него не один час. В начале вечера, пока Илена готовила на кухне кофе, Айтел рассказал Фэю об идее Муншина, как перестроить сценарий, при этом он не без смущения сознавал, что ждет, чтобы Мэрион подбодрил его.

– Похоже, Колли хочет внести свой вклад, – сказал Мэрион.

– Я нашел его предложение настолько ужасным, что это меня в какой-то мере даже заинтриговало, – пробормотал Айтел.

– Не любишь быть вне игры, да? – заметил Мэрион и замолчал, пока Илена не вернулась в комнату.

Он и дальше продолжал молчать, так что Илене стало не по себе. Наконец Фэй сообщил, что взял новую девочку по имени Бобби, и Илене захотелось узнать про нее. Она внимательно слушала все подробности: что Бобби пыталась работать моделью, что она надеялась стать актрисой, что вышла замуж и развелась и что у нее двое детей.

– Но как она в это включилась? – прервала его Илена. – Я имею в виду: чем она занималась раньше?

– Откуда мне знать? – спросил Фэй. – Продавала галстуки в киоске или была фотографом в ночном клубе. Что люди делают?

– Нет, меня интересует, как она решила этим заняться?

– Думаешь, это так сложно? Джей-Джей снял ее с картины, а я потом потолковал с ней.

– Но как она себя при этом чувствует! –не отступалась Илена.

– А как ты чувствовала бы? – спросил Фэй.

Вместо ответа Илена хихикнула.

– Это ужасно, – обращаясь к Айтелу, сказала она. – Я думаю, такая девушка решает этим заняться, потому что у нее не получается пристойных отношений с мужчиной.

– А у тебяполучается, – ответил Фэй.

Айтелу были известны эти признаки. Мэрион становился неприятен.

– Да, получается, – сказала Илена. – Тебе так не кажется?

Ффэй рассмеялся.

– Конечно, кажется, конечно. Надо только найти подходящего мужчину. А это беда многих девиц.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Илена.

Айтел улыбнулся.

– Он хочет сказать: избавляйся от меня.

– Мэрион ненавидит тебя, Чарли. – Она объявила это вызывающим тоном, словно ожидала, что они оба набросятся на нее.

Айтел же лишь рассмеялся. Смех уже многие годы служил ему защитой.

– Она права, Мэрион? – небрежным тоном спросил он.

Фэй затянулся сигаретой и швырнул ее в камин.

– Конечно, я тебя ненавижу, – сказал он.

– Но почему?

– Потому что ты мог бы стать художником, но наплевал на это.

– А что такое художник? – спросил Айтел. Он почувствовал, как его уколол яд в голосе Фэя.

– Ты хочешь начать дискуссию? – съязвил Мэрион. – Я Думал, мне не придется объяснять тебе, что это такое.

– Жаль, что у тебя сложилось такое мнение, – произнес Айтел. У него возникло чувство утраты: Мэрион больше не уважал его. «Еще один подопечный откололся», – без особых эмоций сказал он себе.

– Если ты так думаешь о Чарли, – вмешалась Илена, – чего же ты сюда все время ходишь?

Фэй уставился на нее, словно увидел необычный экземпляр.

– Ты в самом деле так считаешь, – спросил он, – или так; говоришь, потому что думаешь, я, возможно, прав?

– Я думаю, что ты… Вон из этого дома! – рявкнула на него Илена, и поскольку это было приказание из тех, под которыми не таится угрозы, ей пришлось самой выйти из комнаты.

– Зачем, ради всего святого, ты все это наговорил? – стоном вырвалось у Айтела.

– Потому что я вижу в этой курочке, – сказал Фэй, – больше всякой всячины, чем видишь ты.

– Что ж, возможно, ты прав, – холодно произнес Айтел и пошел в спальню.

Илена была в слезах – он знал, что так будет. Она лежала на кровати и не желала его слушать.

– Ты никому не должен позволять так разговаривать с тобой, – рыдая, произнесла она. – И со мной они не должны так разговаривать.

Он принялся ее увещевать: на самом деле Мэрион так не думает, просто у него разыгрались нервы, да и ей не следовало задавать все эти вопросы. Айтел продолжал говорить, не слишком надеясь на успех. И все это время понимал: на самом деле он старается убедить ее, что Мэрион не прав, они не расстанутся, он всегда будет заботиться о ней.

В определенный момент Илена повернулась к нему.

– Ты такого высокого мнения об этом своем приятеле. А тебе следовало бы знать, что он за друг.

По тому, как она это произнесла, Айтел понял, что за этим кое-что последует.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Стоит тебе отвернуться, как Мэрион говорит мне, что хочет, чтобы я переехала к нему.

– Он так говорил?

– Он даже сказал, что любит меня.

Айтел был поражен и в то же время порадовался. Пусть кто-то еще заботится о ней – тогда, возможно, на нем будет меньше ответственности.

– В таком случае как же ты не поняла, почему Мэрион был таким мерзким? – услышал он свой вопрос.

– Неужели ты даже не разозлился?

– Илена, не будем вокруг этого взбивать пену.

– Какой ты холодный человек, Чарли, – сказала она.

– Ой, не возникай. Ты же всерьез не сердишься на Мэриона за то, что он втюрился в тебя.

Под конец она все-таки согласилась проститься с Мэрионом. Застенчиво, с красными глазами, она на минуту вернулась в гостиную и улыбнулась ему.

– Какая же ты красивая, лапочка, – сказал Мэрион и послал ей поцелуй. – Я имею в виду, что ты лучше всех нас.

Илена отправилась спать, и Айтел с Мэрионом остались одни; настроение у Мэриона было скверное.

– Почему ты не хочешь поверить, что я люблю ее? – спросил его Айтел.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я так и скажу.

– Ты сам в ней что-то видишь, – продолжал Айтел. – Ты же это сказал. Она так жаждет обрести достоинство.

– Достоинство! – Мэрион пригнулся, словно намереваясь проскочить сквозь препятствие. – Чарли, ты же знаешь, как знаю и я, что она просто девчонка, которая отиралась тут.

– Это неправда. Этим не все сказано. – Айтела покоробило то, как спокойно он это произнес. «Если бы я любил ее, я с ним сейчас не так бы говорил», – подумал он.

– С Иленой можно сделать что угодно, – чуть ли не мечтательно произнес Фэй. – Она из тех, кого можно втоптать в грязь. – Он уставился в пространство. – При условии, что ты верховодишь. Этой девчонкой надо верховодить, Чарли. Вот она какая.

Айтел сделал еще одну попытку.

– В определенном смысле она самая честная женщина из всех, кого я знал. Господи, родители воспитывали ее с помощью мясницкого ножа.

– Абсолютно точно, – сказал Фэй. – Знаешь, почему ты с ней не расстаешься?

– Почему?

– Потому что ты боишься, Чарли. Могу поклясться, что ты был ей верен.

– Был.

– А ведь ты обычно говорил, что верность – это насилие над человеческими инстинктами.

– Возможно, я все еще так считаю.

– Ты действительно боишься. Ты даже боишься взять одну из моих девочек.

– Девочки по вызову никогда меня не интересовали, – сказал Айтел.

– Что ты пытаешься мне сказать? Что все дело во вкусе?

Слушая Фэя, Айтел снова почувствовал что-то вроде той ярости, какая владела им в первые недели пребывания в Дезер-д'Ор, когда он понял, что женщины, каких он в свое время знал, никогда больше не затеют с ним романа, – во всяком случае, женщины амбициозные, или молодые, или те, которых он мог бы возжелать; для него остались лишь жены émigrés, да второсортные девочки по вызову, да настоящие проститутки, так низко стоящие на общественной лестнице Дезер-д'Ор, что он все еще будет казаться им важной фигурой.

Или Фэй прав? И он боится даже таких женщин? Раздумывая над этим, Айтел почувствовал промелькнувшее презрение к Илене. И вместо ответа спросил:

– Если ты такого низкого мнения о моей девочке, почему же она интересует тебя?

– Я этого пока еще не понял. Должно быть, во мне говорит животное. – Фэй зевнул и поднялся. – Окажи себе услугу, – сказал он, прежде чем уйти, – спроси Илену, занималась ли она когда-нибудь этим за деньги.

Айтел взволновался.

– Тебе что-то известно? – спросил он.