Дьявол носит «Прада»

Я кивнула. Произошло чудесное превращение: впервые Эмили приняла мою сторону, впервые не стала читать мне нотации на тему «Ты просто ничего не понимаешь». Но это было слишком хорошо, чтобы быть правдой – словно солнце блеснуло и ушло за тучи: гнев Эмили уступил место раскаянию. Наша вечная паранойя!

– Помни, о чем мы с тобой прежде говорили, Андреа. – Ну конечно, это паранойя, уже пробило двенадцать. – Она делает это не для того, чтобы обидеть тебя, она об этом и не думает. Просто при ее высоком положении трудно помнить о нуждах сотрудников. С этим не стоит бороться. Иди выброси все это. Проехали. – И Эмили с решительным видом села за компьютер. Я знала, что она сейчас думает о том, поставила ли Миранда офис на прослушивание и слышала ли она наш разговор целиком. Она покраснела от волнения и явно сожалела о собственной несдержанности.

Я унесла поднос в кухню и опрокинула его в мусорный ящик. Туда отправилось все – и превосходная еда, и фарфоровые тарелки, и соусник с маслом, и солонка, и салфетка, и столовое серебро, и хрустальный бокал. Все. Все туда. Что за беда? Я добуду все это опять – завтра или в любой другой день, когда ей, может быть, захочется пообедать.

Когда я добралась до «Дрин клан дни», Алекс нервничал, а Лили уже была в изрядном подпитии. Мне вдруг пришло в голову, уж не узнал ли откуда-нибудь Алекс, что меня сегодня приглашал на свидание знаменитый и убойно сексуальный парень. Знает ли он? Может, чувствует? Может, стоит ему сказать? Да нет, зачем мы будем обсуждать такие мелочи? Ведь меня же не интересует тот парень, я даже и притворяться не хочу, что интересует, так чего ради я буду о нем говорить?

– Эй ты, крошка с обложки, – промычала Лили, приветственно размахивая джин-тоником. Она плеснула им на свой жакет и даже не заметила этого. – Или, может, стоит сказать «моя будущая соседка»? Давай выпьем. Нам нужен тост. – Последнее слово прозвучало как «тосо».

Я поцеловала Алекса и села рядом с ним.

– Ты и вправду как с обложки, – сказал он, одобрительно оглядывая мою экипировку от Прады. – Давно ли?

– С сегодняшнего дня. Мне в конце концов открытым текстом объявили, что если я не буду соответствовать, то потеряю работу. Это оскорбительно, но я же все равно должна в чем-то ходить на работу – а так совсем не плохо. Вы простите, ребята, что я опоздала. С Книгой сегодня затянули, а когда я привезла ее Миранде, она отправила меня в закусочную за базиликом.

– Ты же вроде говорила, что у нее есть повар, – напомнил Алекс, – почему же он не пошел?

– У нее и в самом деле есть повар. Еще у нее есть горничная, нянечка и двое детей. Понятия не имею, почему именно я должна бегать за специями. В придачу выяснилось, что ни на Пятой авеню, ни на Мэдисон, ни на Парк-авеню просто нет закусочных. Чтобы найти хоть одну, мне пришлось пилить до Лексингтон-авеню. Но у них, конечно, базилика не оказалось, поэтому я протопала еще девять кварталов, пока добралась до супермаркета «Д'Агостино». На это ушло минут сорок пять, не меньше. Мне стоит раскошелиться на набор для специй – знаете, есть такие полочки со скляночками, что-то вроде этого – и постоянно таскать его с собой на всякий пожарный. Но нет, эти сорок минут даром не прошли: только подумать, сколько всего я узнала о магазинах, торгующих базиликом, как это полезно для моей будущей работы. Так недолго и редактором заделаться, – торжествующе ухмыльнулась я.

– За твое будущее! – выкрикнула Лили, до которой не дошел сарказм моей обличительной речи.

– Она столько выпила, – тихо сказал Алекс с таким участием, словно Лили была его тяжелобольная родственница. – Я пришел сюда вместе с Максом, Макс уже ушел, а она, похоже, была здесь задолго до нас. Либо это, либо она напивается необычайно быстро.

Лили никогда не знала меры в выпивке; тут не было ничего удивительного: Лили вообще не знала, что такое мера. В средних классах она первой закурила травку, в старших – первой потеряла невинность и первой же занялась прыжками с парашютом в университете. Она любила все, что не отвечало ей взаимностью, – так она чувствовала, что живет.

– Я просто не понимаю, ну как ты можешь ложиться с ним в постель, если точно знаешь, что он никогда не бросит свою девушку, – говорила я о парне, с которым они тайком встречались в наш первый год в университете.

– Я просто не понимаю, как ты можешь себя так ограничивать, – парировала она. – В твоей распланированной, строго расчерченной, правильной жизни не хватает кайфа. Живи, Энди! Наслаждайся всем, чем можешь! Жить так здорово!

Может, в последнее время она и вправду пила слишком много, но я знала, что в первый год аспирантуры у нее бешеное расписание – тяжелое даже для нее, а ее профессора в Колумбийском университете – не такие простачки, как те, которыми она вертела как хотела в Брауне. А здесь не так уж и плохо, подумала я, подзывая официантку. Можно напиться и забыться. Я заказала русскую водку со спрайтом и сделала большой глоток. От этого меня затошнило еще больше, потому что после колы и изюма, принесенных мне Эмили, я так ничего и не ела.

– Думаю, у нее просто выдалась тяжелая неделя, – сказала я Алексу, как будто бы Лили с нами не было. Она не замечала, что мы говорим о ней: она была занята тем, что посылала томные призывные взгляды какому-то яппи у стойки.

Алекс положил руку мне на плечо, и я прильнула к нему. Рядом с ним было так хорошо… казалось, мы уже много недель не сидели так вместе.

– Терпеть не могу портить людям настроение, но мне в самом деле надо идти домой, – сказал Алекс, заправляя мне за ухо прядь волос. – Ты как, справишься с ней?

– Тебе надо идти? Уже?

– Уже? Энди, последние два часа я сидел и смотрел, как набирается твоя лучшая подруга. Я пришел повидать тебя, а тебя не было. Сейчас почти полночь, мне еще надо проверить тетради. – Он произнес это спокойно, но я видела, что он расстроен.

– Я понимаю, и мне очень жаль, что так вышло. Я бы непременно пришла раньше, если бы смогла. Ты же знаешь…

– Конечно, знаю. Я и не говорю, что ты что-то сделала не так или могла бы сделать по-другому. Я все понимаю. Но пойми и ты меня; такая у меня работа.

Я кивнула и поцеловала его, но мне было очень тоскливо. Я давно хотела наверстать упущенное и устроить ночь, совершенно особую ночь для нас двоих – ведь ему, бедняге, тоже, в конце концов, было за что меня прощать.

– Так ты не останешься на ночь? – сделала я последнюю попытку.

– Нет, если только тебе не нужно помочь с Лили. Мне надо поработать.

Он обнял меня на прощание, поцеловал Лили в щеку и направился к выходу.

– Если что, звони, – сказал он и вышел.

– Эй, а почему ушел Алекс? – спросила Лили, хотя сидела рядом с нами на протяжении всего разговора. – Он что, рассердился на тебя?

– Может, и так, – вздохнула я, прижимая к груди свою холщовую сумку. – Последнее время я вела себя по-свински.

Я пошла к стойке – узнать, что у них есть из закусок, а когда вернулась, тот яппи уже приземлился на диванчик рядом с Лили. На вид ему было никак не больше тридцати, но залысины на лбу оставляли возможность в этом усомниться.

Я схватила ее пальто и бросила его ей.

– Лили, одевайся, мы уходим, – сказала я, не отводя глаз от парня. Он был маленького роста, и его мятые хаки не украшали его приземистую фигуру. Но больше всего мне не нравилось, что кончик его языка был сейчас всего в пяти сантиметрах от уха моей лучшей подруги.

– Да что за спешка? – гнусаво захихикал он. – Мы с твоей подругой только-только начали узнавать друг друга.

Лили ухмыльнулась, кивнула и попыталась отхлебнуть из своего пустого стакана.

– Это все очень мило, но нам пора. Как тебя зовут?

– Стюарт.

– Приятно познакомиться, Стюарт. Почему бы тебе не оставить Лили свой номер телефона, и она позвонит тебе, когда почувствует себя лучше, – или не позвонит. Ну, что скажешь? – Я ослепительно улыбнулась.

– Хм… да ладно. Нет проблем. Как-нибудь увидимся, девчонки. – Он вскочил на ноги и направился к бару так быстро, что Лили даже не заметила его ухода.