Солнце слепых

- Прочить можно что угодно, - усмехнулся Федор. - Ничего такого радостного в этом нет. Подумаешь, чемпион! Ни один чемпион не напишет, например, так:

«В густой траве пропадешь с головой.

В тихий дом войдешь, не стучась...

Обнимет рукой, оплетет косой

И, статная, скажет: - Здравствуй, князь»

- Есенин?

- Блок.

- На Есенина похоже.

- Ты на маму похожа или мама на тебя?

- Я на маму.

- Вот. Блок ни на кого не похож.

- Я Блока мало читала.

- Какие твои годы! - засмеялся Дерейкин.

- Ты страдаешь по ком-то?

- С чего ты взяла? - вздрогнул Федор.

- С тебя! - засмеялась Изабелла.

- Смеетесь? - Челышев принес пиво и воду с пирожным.

- Изабелла - редкое имя, - сказал Федор, - красивое. Женщина с таким именем обязательно должна быть красавицей. У меня была знакомая, Изабелла.

- Испанка? - Борис подмигнул Дерейкину. - Хорошее пиво.

- Испанка, - Федор посмотрел на Челышева. - А ты почем знаешь?

- Она тоже испанка, - Борис кивнул на сестру.

- Ты хочешь сказать, что и ты испанец?

- Ну что, потанцуем? - Борис отер губы. - Я туда, вон в уголку скучает девушка моей мечты, а вы как хотите.

- Пригласи Ольгу к нам. А мы тоже потанцуем, - Изабелла взяла Федора за руку. Он с удовольствием ощутил прикосновение ее легких пальчиков.

- Ты, наверное, музыкой занимаешься? - спросил он.

- Да, на фортепьяно.

- Там же надо пальцы сильные иметь!

- Они у меня, знаешь, какие? - Изабелла сжала обеими руками ладонь Федора. - Ну, и лопата у тебя!

- Мне пытался ее сломать как-то Рауль. Кстати, из-за Изабеллы, - в голове у Федора вдруг возник целый сюжет с Изабеллой и Раулем, куда более захватывающий, чем он рассказывал Лиде.

- Расскажи! - она блеснула глазами.

- После танцев.

Федор танцевал только с Изабеллой, забыв о ее брате. Да он куда-то исчез, видно, с «девушкой его мечты».

- Он собирается жениться на Ольге, - сказала Изабелла. - Они уже два года ходят.

- Два года? - удивился Федор.

Объявили последний танец, «белое танго». Изабелла пригласила Федора. Ему казалось, что они с Изабеллой сломя голову понеслись по ледяному желобу мелодии, и кровь в жилах стучала в ритме две четверти.

Он проводил Изабеллу до дома, она жила недалеко от университета, подождал, когда за ней на втором этаже закроется дверь и, счастливый, направился в общежитие. Поглядел на себя в зеркале, понравился сам себе здоровым румянцем и слегка шальными от бессонной ночи глазами и упал на койку. Все уже спали.

Спал он недолго, проснулся и до света думал о Изабелле. А когда забрезжил свет, в полудреме, как это часто бывало у него в последнее время, облик Изабеллы вдруг сменился обликом Фелицаты (а может, слился с ним?), отчего стало томительно и тревожно в груди.

Ему казалось, что он долго-долго идет босиком по песку, потом по шлаку, подходит к дому Вороновых, медленно открывает дверь в воротах, поднимается на крыльцо, стучит в дверь. Выходит мать Фелиции, похожая на повзрослевшую Изабеллу. Он спрашивает у нее, где ему можно найти в Воронеже Фелицию, не Изабелла ли она? Мать странно смотрит на него и, коротко спросив: «А зачем?» - вежливо, но непреклонно выпроваживает его вон и закрывает за ним двери в воротах на засов.

Глава 26

Портреты на стенах

В дверях деканата Федор столкнулся с Челышевым буквально лоб в лоб.

- Ты чего носишься так? - спросил Дерейкин, почесывая лоб.

- Тебя искал, - ответил Борис. - На свою голову.

Они вышли из деканата и направились в аудиторию на консультацию.

- Подготовился? - спросил Борис.

- Чего там готовиться? Учебник с конспектами полистал, и вся готовка!

Челышев покивал головой. Он знал цену отличным отметкам и настоящую цену студенческой браваде. Ему, как и Дерейкину, учеба давалась легко, но сама легкость доставалась тяжело, как посмеивалась Изабелла, «невидимой миру зубрежкой».

- Тебе от Беллы привет.

- Спасибо. Ей тоже.

В аудитории они сели рядом, а после консультации вместе спустились в раздевалку и вышли на улицу. День был ясный, горевший на солнце снег выбивал из глаз слезу.

- День-то какой! - прищурился Челышев. - А вон и Белла.

Федор резко обернулся и увидел ее глаза, одни только глаза, словно они одни и были на свете.

- Привет, механики! Чего задержались?

- Не озябла? - заботливо спросил Борис.

Федора удивила такая чувствительность. В семье Дерейкиных было не до сантиментов.

- Нет, - ответила девушка, не попадая зуб на зуб. - Но горячего чайку выпью с удовольствием.

- Айда к нам! - пригласил Борис Федора и, заметив его нерешительность, взял за руку.

У Челышевых была четырехкомнатная квартира с просторным холлом и огромной кухней, на которой все собирались вечером за ужином. Дерейкин впервые увидел такое жилье в городе. Он полагал, что в Воронеже люди больше заторканы в бараки, общаги да коммуналки.

- Вот это моя комната, это Беллы, папин кабинет, а там спальня родителей, - как-то очень тепло сказал Борис.

- Папа у нас часто по командировкам ездит, и дома любит мир и покой, - сказала Изабелла. - Хотя сам такой заводной! Петь любит! Он сейчас на Урале.

В голосе ее Федор услышал любовь, и ему стало грустно при виде квартиры, в которой нельзя было не любить и не заботиться друг о друге. Нет, решил он, не так. Скорее наоборот: раз они все так любят друг друга, им и квартира за это такая. Эх, давали бы квартиры по любви!

Чай внакладку Федору показался чересчур сладким и вторую чашку он пил вприкуску. Чай в фарфоровой чашечке имел совсем другой вкус, он словно приобретал прелесть и тонкость самой чашки. Федор выпил и повертел полупрозрачную чашечку в руках, разглядывая узор и клеймо фирмы.

- Это наш семейный фарфор, - сказала Изабелла. - Видишь, вот тут написано, что произведено в Валенсии.

- На испанском, - сказал Федор.

- Ты знаешь испанский?

- Немного. Я думал, испанцы на грузин похожи.

- Больше на арабов. Хотя там живут и грузины.

- Да, испанская культура мне напоминает искры, летящие от двух клинков в смертельном поединке.

Борис одобрительно посмотрел на Дерейкина, а Изабелла взволнованно пожала ему руку.

- Да-да, - продолжил Федор. - Христианство и ислам, римляне и арабы, когда они соприкасаются, искры летят. Это даже и не бьющиеся клинки, а два провода под током, когда их соединишь. Искры, и трясет всего.

- Замкнулось на нас с Изабеллой, - рассмеялся Борис.

После зимней сессии Борис и Ольга поженились. Ольга с пожитками переехала к Челышевым, принявшим ее радушно и как свою.

День рождения Изабеллы отмечали 16 февраля. Пригласили Федора.

- Мне кажется, человек, рожденный именно 16 февраля, счастлив, - сказал Федор, подняв бокал с вином. - Счастлив потому, что он всем вокруг приносит одно лишь счастье! За тебя, Изабелла, за восторг, который охватывает, когда подумаешь, что тебе шестнадцать лет! За твое двойное шестнадцать!

Родители с улыбкой переглянулись.

- Да ты, Федя, оратор, - сказала Агнесса Петровна, а Рамон Карлович одобрительно похлопал Дерейкина по руке.

- Спасибо, Феденька, - Изабелла выпила вино.

- А ты, Оля, что не пьешь? - спросил Федор.

- Боюсь, напьюсь и стану буянить, я ведь из Молдавии, там вино, как воду пьют, - сказала Ольга.

- Нас вином тоже не испугаешь, - возразил Челышев. - Я еще помню виноградники, помнишь, Агнесса?

Мать кивнула головой, на мгновение вспомнив виноградные галереи на склонах вблизи их городка.

Изабелла шепнула Федору:

- Оля бе-ре-еменна...

- Уже?

Девушка прыснула.

- А почему ваша фамилия Челышевы? - спросил Федор.

- Потому что Челышевы, - ответил отец. - Не нравится?

- Напротив, очень нравится. Гораздо больше, чем моя, Дерейкин.

- Это вы напрасно, молодой человек! Фамилия - это отчасти и душа человека.