Совьетика

– Это точно, – подал вдруг голос молчавший до этого весь вечер Ойшин, – Хорошая уборка – это нам не помешает…

– Ну знаешь!- не выдержала я, – Если бы некоторые не разбрасывали по всему дому свои ношенные носки и сразу мыли бы за собой по утрам сковородку…

Мои слова потонули в хохоте антильцев.

– E'n ta gusta kushina awe …- пропел Рафаэлито, а все хором закончили – Lage bai !

– Значит, на том и порешили, – подвела итоги Любеншка. -С понедельника я буду приходить к вам по нечетным дням недели, кроме воскресенья. В 10 утра.

– В 10 утра я на работе, – сказала я, – А наш любитель порядка в это время спит беспробудным сном.

– Значит, ему придется внести коррективы в свой распорядок дня, – неумолимо сказала Тырунеш.

Ойшин был явно этим недоволен. За время нашего пребывания на Кюрасао он окончательно привык работать по ночам, с утра отсыпаться, а свою лавочку открывать во второй половине дня, после сиесты. У него появилась не только черная с сединой бородка, но и небольшое пузцо, что делало его больше похожим на ростовщика, чем на столяра-партизана. Иногда мне казалось, что он просто не хочет находиться со мной в одном доме, когда я прихожу с работы, и поэтому уходит в мастерскую. Хотя у каждого из нас была своя комната, да и вроде бы по выходным мы нормально общались и даже вместе ездили по острову. Готовил каждый из нас себе сам. Ойшин объехал весь остров, пока не нашел, где можно закупать кровяную колбасу для ирландского завтрака. Б-р-р-р-р… Ох уж эти ирландские явства!

– Ты же сам хотел порядка, – поддела я его.

– И еще , Саския, – сказала Тырунеш, – Через 10 дней на Кюрасао приезжает товарищ Орландо. Вам обязательно надо будет встретиться, познакомиться и поговорить.

****

…Благотворительная ярмарка, устраиваемая женами голландских военных, проводилась в День Королевы. Этот голландский национальный праздник вообще-то на самом деле не день рождения здравствующей королевы, как можно было бы подумать, а день рождения ее матери, покойной ныне принцессы Юлианы. Потому что у самой королевы Беатрикс день рождения – в конце неподходящего для «массовых народных гуляний» по погоде января. Неподходящего, конечно, в самой Голландии – на Кюрасао не было бы разницы.

Больше всего голландцы любят этот день, кажется, за то, что в День Королевы им разрешается бесплатно торговать чем угодно на улицах- на один день для этого не требуется никакого разрешения и не берутся за это никакие поборы. Вот уж где счастье-то привалило! Улицы голландских городов и деревень моментально превращаются в сплошные бушующие толпами народу «блошиные рынки». И голландцы как один, от мала до велика, высыпают на улицы – попытаться сбагрить с рук свое накопившееся дома барахло, приобрести которое совсем еще недавно составляло смысл их существования, но которое быстро им наскучило после покупки. Хоть за гроши сбыть – лишь бы не бесплатно.

Нация старьевщиков и детей своих воспитывает с малолетства в славных национальных традициях: то тут, то там совсем еще малыши-детсадовцы пытаются всучить вам свои старые игрушки. И торговаться как взрослые. Я в их возрасте не знала, что такое деньги – и вовсе не потому, что у нас «было нечего купить». Мне это было неинтересно- иметь деньги. Все, что мне было надо, у меня было. А к игрушкам своим я привязывалась как к живым существам, и мне бы и в голову не пришло торговать ими. Даже когда дедушка предложил мне как-то бросить в речку с моста пару игрушек, которые совсем уже поломались – «посмотри, Женя, с какой высоты они полетят!»- я не могла заставить себя этого сделать. «Ведь им же будет больно». Голландские дети не знают таких сантиментов. Они растут дуремарчиками:»А мне плевать , главное, чтобы золото у меня звенело!»…

На Кюрасао народ тоже традиционно торгует своими ненужными вещами в этот день – с кем поведешься, от того и наберешься. Только в отличие от голландцев в самой Голландии, для которых именно и вся прелесть-то этого дня заключается в том, что не надо платить ни за какие разрешения, антильцам в этом «королевстве равных возможностей» и в этот день надо покупать себе место для торговли с разрешением на него. Сюрприз-сюрприз, как выражаются англоязычные, контракт на продажу этих разрешений принадлежит не антильцу, а самому что ни на есть разголландцу! И при этом жители страны тюльпанов и борделей не перестают вопить о том, как «эти острова сидят у нас на шее». Да если поглубже разобраться, то кто еще у кого и где сидит…

Всю неделю до этого исторического события мы с Тырунеш в поте лица пиарили акцию голландских дамочек, которая напоминала мне классические высказывания кота Матроскина: продать что-нибудь ненужное, чтобы купить что-нибудь ненужное. Ибо на деньги, полученные от продажи ненужных вещей,привезенных с собой из «маленькой страны-лягушатника», они намеревались купить… аттрибуты из голландских секс-шопов для организации, занимающейся на Кюрасао такими инвалидами, как Лиза и дядя Сонни Эдгар.

Когда я впервые услышала об этом, мне непроизвольно пришла на ум старая русская поговорка «на фига козе баян». Я имею в виду, что у инвалидов есть гораздо более насущые нужды по жизни. Идеи голландских дамочек напомнили мне прочитанный в детстве зарубежный фантастический рассказ- не помню сейчас уже ни его автора,ни даже его название, но в нем инопланетяне похищают землянина и делают его своего рода подопытным кроликом, чтобы убедиться в том, есть ли у людей разум. Он с радостью выполняет все опыты- голод не тетка!- пока вместо еды ему не подсовывают какие-то картинки из «Плейбоя»: тоже, видно, решили, что ему это позарез необходимо… И бедняга плачет горькими слезами над этими картинками – на голодный желудок…. Видимо, голландки этого рассказа не читали.

Тырунеш разумно посоветовала им не афишировать на Кюрасао, что именно они собираются покупать на вырученные от продажи деньги, заменив это на нейтральное «необходимое оборудование».

– Dames, здесь вас истолкуют по-другому, чем в Нидерландах, – внушала им она. И, между прочим, правильно сделают! Честно говоря, я даже разозлилась на них: будучи сама матерью такого ребенка я как никто другой, хорошо знаю, какие нужды бывают в подобных школах и каких по-настоящему насущных предметов там зачастую не хватает. Когда щедрые Бекхеймы через какую-то благотворительную организацию пожертвовали Лизе специальный трехколесный велосипед, расчувствовавшись от ее истории, я, ни секунды не колеблясь, подарила его Лизиной школе в Ирландии: пусть не она одна им пользуется, а и другие дети! А они тут озабочены приобретением чуши на постном масле, и это еще мягко сказано…

Впрочем, когда наконец настал этот день, и я встретилась с ними лицом к лицу- на пляже Мамбо, где проходила распродажа- я больше не удивлялась.

Этот пляж, по словам самих антильцев, находится более или менее под прямой голландской оккупацией, и при виде его мне всегда вспоминается старая советская анкета на загранпаспорт: «Находились ли вы на временно оккупированных территориях?»…

Здесь выступают с концертами голландские звезды – кроме голландцев, никому больше не интересные. Здесь пьют голландское пиво – ну, оно еще, может быть, интересует и других, но не ведрами. Здесь можно смело вести себя как в Амстердаме, не опасаясь косых взглядов «туземцев». Не Мамбо, а просто Схевенинген какой-то! Только намного теплее.

Я смотрела вокруг – и вспоминала, что пишут о Голландии голландские же учебники, то, какими эти люди видят самих себя. Старьевщичество, например, они именуют «торговым духом». А собственное лицемерие – «толерантностью». Лет 15 назад они так гордились им, что была у них даже такая песня – я уже упоминала о ней как-то раз: «Толерантность» Ханса де Боойя. Меня она просто выводила из себя – наверно, потому что я к тому времени уже достаточно хлебнула этой толерантности на практике. Это целый набор классических штампов голландского видения мира: тут и обвинения немцев в расизме («Югослав уже больше не человек; может, это тайная немецкая мечта?»)- как будто бы сами чем-то лучше!; и уверенность в том, что животные лучше и благороднее людей (это смотря каких!) ; и представления о том, что уроженка Таиланда должна непременно быть массажисткой, а суринамец – не иначе как барабанщиком. (Тогда кем должен быть по идее голландец – сутенером или наркоторговцем?). Ха! Вот если бы кто-нибудь из них или даже их детей и внуков посмел бы стать бургомистром Роттердама, как Абуталеб , – вот когда бы мы узрели подлинную голландскую «толерантность» во всей ее красе! А «Иисус, Аллах, Будда и Джон Леннон – все они хотят поведать нам одно и то же»? Раз одно и то же, тогда тем более, зачем же нам выслушивать их всех четверых? Ну и каша же в голове у классического толерантника, считающего себя прогрессивной личностью!