Это Америка

— А что? Правильно он сделал. Так с ними и надо разделываться. Был бы у меня пистолет, я бы тоже стрелял.

Лилю эта статья испугала, она стала осторожно оглядываться вокруг. Время было дневное, пассажиров в вагоне мало, но неподалеку от них сидела шумная ватага молодых чернокожих парней. В такое время им полагалось бы быть на работе или на учебе, но они шумели, курили, плевались, задевали других, особенно молодых женщин. Пассажиры молчали, не хотели связываться с ними, знали, что это может быть опасно.

Лиля испуганно держала Лешку за руку. А ватага хулиганов в это время о чем-то заспорила, ребята стали кричать друг на друга и ругаться. Потом двое из них сцепились в драке и покатились по полу вагона. Мелькнули ножи, другие парни тоже включились в драку. Пассажиры вскочили со своих мест и кинулись к проходу в соседний вагон. Кто-то дернул ручной тормоз, и поезд со скрежетом остановился в тоннеле между станциями. Лилю как ветром сдуло, она уже стояла в проходе между вагонами и тянула Лешку за рукав. Машинист давал громкие прерывистые сигналы, кондуктор в форме уже бежал через вагоны к дерущимся. Парней арестовали, а Лиля с Лешей поехали на том же поезде до станции 168^th Street. Тут было еще грязней и мрачней, и Лиля подумала: «Если снимем квартиру в этом районе, нам придется бывать здесь каждый день, это же кошмар».

Они вышли на Бродвей возле громадного здания больницы, прочли название: Columbia-Presbyterian Medical Center — College of Physician and Surgeons (Колумбийский Пресвитерианский медицинский центр, колледж врачей и хирургов). Лиля засмотрелась на большие красивые корпуса, вздохнула:

— Ох, Лешенька, смотри, какая красота! Это же знаменитая больница. Как бы мне хотелось хоть одним глазком посмотреть на нее внутри: какие там палаты, какое оборудование, какие операционные… Я так соскучилась по медицине…

Они пошли по Вашингтон — авеню, чтобы подробнее изучить район. Вокруг были аккуратные 5–6–этажные дома, рекомендованная квартира оказалась хорошей и недорогой — 250 долларов в месяц. Ее как раз освобождала семья русскоязычных евреев, переселившихся в США из Израиля. Лиля спросила:

— Опасно жить в этом районе?

— В Нью — Йорке нигде не безопасно.

— Но можно ли здесь ходить по улицам вечерами, когда темно?

— Что вы! По вечерам мы стараемся не выходить из дома.

Выйдя на улицу, Лиля сказала Лешке:

— Нет, я не могу жить в вечном страхе, что что-нибудь произойдет с тобой или со мной.

Но жизнь в гостинице уже утомляла и раздражала Лилю и Лешку. Квартиру надо было искать срочно.

Большинство эмигрантов переезжало в Бруклин, в район Брайтон — Бич и Шипсхед — Бей — возле океана. С 1973 года туда переселились тысячи одесситов, поэтому район прозвали Одесса Бич, или Маленькая Одесса. Цены на квартиры там были сходные, но пугала перспектива опять жить вблизи тех же людей. Лиля решила поговорить с Берлом, ему можно было доверять. Берл рассудительно сказал:

— А знаете, я бы вам не советовал там поселяться, это не для вас. Они все живут там, как жили в России: говорят только по — русский, кушают только русскую еду, читают только русскую газету. Из России они уехали, а в Америку так и не приехали. Зачем это вам? Разве вы для того живете в Америке?

Берл был прав. Лиля поговорила с ведущей из НАЯНЫ Рэйчел Коэн. Она сказала:

— Поезжайте в другой район, например в Квинс. Там тоже недорогие квартиры и русские селятся не так густо. Вот вам адреса двух квартир у станции метро Forrest Hills.

Лиля вспомнила, что там живет Евсей Глинский с семьей. Они работали вместе в Москве, и она помнила то единственное свидание, когда она оказалась для него легкой жертвой. Вскоре он уехал в Саранск заведовать кафедрой, а оттуда — в Америку. Надо ли встречаться с ним? Впрочем, это было так давно. Рупик Лузаник рассказывал, что Евсей хорошо устроился. Может, даст полезный совет. Она позвонила ему и рассказала, что живет в Нью — Йорке и привезла письмо от Рупика.

По его голосу Лиля поняла, что он обрадовался. Разговаривал Евсей по — дружески, пригласил в гости.

Им предстоял длинный путь в сабвее, с двумя пересадками. Сабвей Лиля не любила, боялась его после той драки хулиганов в вагоне. К тому же они никак не могли толком разобраться в запутанной сети многочисленных линий. На станции Columbus Circle хотели сделать пересадку и запутались. Пробовали спрашивать спешивших мимо пассажиров, но толпа двигалась стремительно, и на их робкие обращения никто не реагировал. Видимо, у Лили было такое отчаянное выражение лица, что к ним наконец подошел какой-то мужчина лет тридцати и спросил на русском с заметным акцентом:

— Извините, может, я могу вам чем-то помочь?

Мужчина был высокий, светловолосый, с приятным мужественным лицом. Лиля облегченно ему улыбнулась:

— Мы впервые едем на сабвее в Квинс и запутались. Как доехать до Forrest Hills?

Он подробно объяснил, куда идти на пересадку и сколько станций проехать. Лиля поблагодарила его на английском, и он улыбнулся. Тогда она спросила:

— Откуда вы знаете русский? Он вам нужен для работы?

— О нет, я выучил русский для самого себя. Я юрист и никакого отношения к делам с Россией не имею. Но часть моих предков происходила из России. Поэтому я решил изучить язык и два раза ездил в Россию туристом. Мне там очень понравилось.

— Ну, туристам везде хорошо…

— О да, вы совершенно правы. Я знаю, что людям там жить тяжело. Вы откуда?

— Мы из Москвы, недавно эмигрировали. Это наши первые дни в Нью — Йорке.

Перед тем как попрощаться, он дал им свою визитную карточку:

— Позвоните мне в удобное для вас время. Мы с женой будем рады принять вас.

На визитке были рабочий и домашний телефоны и адрес Элана Графа, юрисконсульта международной торговой фирмы.

Выйдя из сабвея, они сразу увидели забавную вывеску на русском: «Моня и Сема Интернешнл». За ней виднелись и другие русские вывески. Это их насторожило: значит, мигрантов из России здесь тоже много. Нет, это не та Америка, в которой она хотела жить. И район далеко от Манхэттена. Лиля решила идти к Глинским, даже не осматривая квартиры.

25. Визит к Глинским

Глинские жили в собственном доме, который купили два года назад. Лиля не видела Евсея больше пяти лет, он выглядел расслабленным, даже помолодевшим.

— Ну, как поживает наше светило Рупик?

— Плохо поживает, они получили уже три отказа.

— Эх, жалко его, такой талантливый, такая светлая голова. Говорил я ему, надо было раньше подавать на отъезд, а то мышеловка захлопнется. Так и получилось.

Потом хозяева повели их показывать свое жилье. Лиля с Лешкой впервые видели такое чудо — собственный дом американца: внизу три просторные комнаты и большая кухня — столовая, разделенная барной стойкой. Жена Евсея Лика объяснила:

— Очень удобно — готовь и сразу подавай на стол.

Лиля засмотрелась на оборудование кухни — большой холодильник, посудомоечная машина, микроволновка, еще какое-то электрическое оборудование. За кухней имелась отдельная комната со стиральной машиной и сушкой, там же стояла гладильная доска.

— Да, жизнь в Америке удобная, — сказал Евсей, — быт продуман до мелочей. В Саранске я снимал две комнаты в деревянной избе с печным отоплением у местного еврея и месил сапогами грязь на улице. А уехал в Америку — видишь, какая разница!

На втором этаже были три спальни: одна большая, для хозяев, и две небольшие — для детей или гостей. Ванная, душевая и два туалета. При доме был и гараж на две машины.

— Это не все, у нас есть еще basement, то есть подвал. Хотите посмотреть?

Подвал на самом деле оказался еще одним этажом: просторный зал, в котором имелось все для физических упражнений — беговая дорожка, силовой тренажер, стенка для упражнений, бильярд и стол для пинг — понга. Там же стоял телевизор, и весь зал был оборудован стереофонической системой, которой еще не было в России.