Реквием

– Это он набрасывается, а не я, – огрызнулась Кристина.

– Но я же не…

Кристина, не дав Тому договорить, отвернулась от него и обратилась к Тоби:

– Я стараюсь быть доброжелательной, Тоби, я правда стараюсь. Но послушайте, о чем он думает. Как можно быть доброжелательной при этом? Его ум где-то блуждает. К черту, если он хочет так себя вести, я пошла. – Она резко поднялась, опрокинув стул, и вышла из комнаты.

Когда дверь за ней закрылась, Том опять посмотрел на Тоби. Она поправляла прическу на затылке.

– Вы собирались объяснить мне, почему чувствуете себя так погано в связи с этим, – сказала она.

Что за чушь? Она повторила эту фразу слово в слово и точно с той же интонацией, с какой произнесла ее перед приходом Кристины. Том посмотрел на стул. Он стоял на своем месте на четырех ножках. Между тем он не видел, чтобы Тоби поднимала его.

– У вас растерянный вид, Том.

– О чем она говорила?

– Кто, дорогуша?

– Кристина. Почему ей надо быть доброжелательной?

– Вас занесло куда-то не туда, сладкий мой. Какое отношение имеет Кристина к нашему разговору?

– Так ведь она только что была тут… – (Тоби смотрела на него без всякого выражения.) – …И опрокинула стул.

– Никого тут не было, дорогуша. Ни Кристины, ни кого-нибудь еще, кроме нас.

Том уставился на нее, подозревая, что она его разыгрывает.

– Я сейчас приду, – сказал он и, поднявшись, вышел из комнаты и прошагал по коридору на кухню.

Кристина сидела на прежнем месте за столом, глядя прямо перед собой. На столе стоял нетронутый стакан воды.

– Вы заходили только что в комнату? – спросил Том. – Ответьте.

Кристина не шелохнулась. Том угрожающе наклонился к ее лицу. Она и глазом не моргнула. Затем ее губы оттянулись назад не то в улыбке, не то в оскале. Том пошел обратно.

– Теперь вы чем-то расстроены, – сказала Тоби. – Что вас расстроило?

– Да, черт побери! Я же видел – или думал, что вижу, – как вошла Кристина и села на этот стул. Она что-то говорила о том, что надо быть доброжелательной или не надо быть доброжелательной.

– Может быть, все дело вот в этих строках? – Тоби указала на прикрепленный к стене лист бумаги, на котором от руки было написано: «Будь доброжелателен ко всем, кого ты здесь встречаешь, потому что они дают тебе шанс поработать над собой».

Том только вздохнул.

– Значит, вы знакомы с Кристиной? Шерон очень успешно справляется с ней. Позвольте мне рассказать вам о ней немного. Она, как антенна радиостанции, улавливает в воздушных волнах самые разные мысли. Но, настраиваясь на ее волну, никогда не знаешь, на что наткнешься. Интерференция. Пиратские станции. Звонки в полицию. Ее наборный диск никогда не остается в покое, что бы мы ни делали. Нет, Том, Кристина не заходила к нам в комнату. Но кто-то другой заходил. И мы думаем, что знаем, кто это был.

– Знаем?

– О да, мы оба знаем, кто это был. Не так ли?

– Она ехала домой из церкви. Это было воскресенье.

– Она была религиозна?

– Только в последние месяцы перед смертью, а до того – вовсе нет. Это у меня были какие-то зачатки религиозных убеждений. Поначалу она даже поднимала меня на смех. Да и Шерон тоже. Между прочим, это Шерон отвратила меня от религии в колледже.

– С нее станет. Но мы говорим о Кейти, а не о Шерон. – Тоби не отпускала его с крючка.

– В тот день был просто невероятный ветер. Еще до того, как она поехала туда.

Том вспомнил, какого цвета было небо, – словно раскаленная сталь, прогнувшаяся под ударами молота. Помнил он и то, как бешено раскачивались верхушки осенних деревьев, когда она садилась в машину. Она опять попыталась уговорить его поехать с ней. К тому времени это стало уже своего рода ритуалом. Каждое воскресенье она приглашала его, а он отказывался. «Поедешь?» – «Нет». Но в то утро ее вопрос звучал по-особому, приобрел новый смысл. Он звенел, как колокол. В то утро она накладывала макияж как-то поспешно, будто торопилась не успеть. Не успеть куда?

Потом еще и автомобиль не хотел заводиться. Он помнил, как стоял за дверью с упавшим сердцем, слушая, как во дворе снова и снова завывает стартер. Электрооборудование после ночного дождя отсырело. Он боялся, что она передумает и останется дома. В конце концов он не выдержал и, обувшись, вышел во двор, чтобы помочь ей. Откинув капот, он протер контакты и стал заводить машину, бормоча при этом себе под нос: «Заводись, чтоб тебя, заводись».

Наконец двигатель проснулся и закашлял, набирая обороты. Ветер подхватывал рваные клочья у выхлопной трубы и уносил их вдаль. Она молча села вместо него на водительское сиденье. Они не поцеловались и не обменялись даже взглядом. Она уехала. Это был последний раз, когда Том видел ее живой.

– Вы не захотели ехать с ней?

– Я все равно не смог бы.

– Что значит «все равно не смог бы»?

– Я должен был… у меня была назначена встреча н то утро, но, если бы даже не это, я все равно не поехал бы.

Церковь, которую посещала Кейти, находилась примерно в двенадцати милях от их дома. Имелись церкви и ближе, но эта была построена из песчаника еще в Средние века отчасти в романском, отчасти в нормандском стиле. Они обнаружили ее во время одной из прогулок. Кейти с первого взгляда влюбилась в ее колокольню и в своеобразные надписи на могильных плитах семнадцатого века. В отполированных дождями химер снаружи и спящую под вековыми слоями лака резьбу по дереву внутри. В растрескавшуюся каменную крестильную купель, издававшую запах увядающих цветов. В многоцветность витражей и физическое ощущение вознесенных здесь молитв, невидимо Запечатленных в стенах.

Но в первую очередь ее покорило самое большое сокровище церкви, сохранившееся на колокольне только потому, что неистовствующие иконоборцы не могли его достать, – а может, были слишком утомлены или удручены собственным вандализмом. В восточной стене была устроена ниша в форме трилистника, в которой стояла редкостная по исполнению и защищенная от вековых непогод статуя Марии, покровительницы храма. Но не непорочной Девы Марии, матери Иисуса, а другой – земной и греховной Марии. Она была изображена с распущенными волосами, в длинном одеянии и держала в вытянутой руке чашу с благовониями. Говорили, что она глядит на юго-восток, в направлении Иерусалима.

Магдалина, наблюдающая с колокольни.

– Знаете, я подумал… Раньше мне это не приходило в голову, – обратился Том к Тоби. – Церковь, в которую она ходила, была церковью Марии Магдалины.

– А это важно?

– Да нет. То есть да. Господи, я не знаю.

– Похоже, что все-таки важно.

– Ну, вам виднее.

– Давайте подойдем с другой стороны. С кем вы должны были встретиться в то утро, когда погибла ваша жена?

– Ни с кем. Это как раз не важно.

Тоби посмотрела на часы:

– На этом мы сегодня закончим, Том. Вымойте, пожалуйста, чашки, ладно? А завтра, возможно, вы будете готовы рассказать мне, с кем должны были встретиться в то утро, когда погибла ваша жена.

На этот раз на кухне никого не было. Том был этому рад. Он тщательно вымыл чашки и вытер их, а затем – поскольку Тоби в прошлый раз упрекнула его за то, что он выполнил ее просьбу не полностью, – убрал чашки в буфет. Выходя из здания, он увидел на крыльце Кристину, гревшуюся на солнышке.

– Эй! – окликнула она его. Том остановился на ступенях, возвышаясь над ней. Она подняла голову, защищая глаза от солнца рукой, и сказала: – Привет от Кейти.

44

На некоторых участках темная вода доходила Шерон до бедер. Она брела по туннелю в шортах и пластиковых сандалиях. Свет от фонарика преломлялся у границы воды и рассеивался над ней, как туман. Она осветила своды и стены туннеля, прорубленного в скале. Неровная поверхность коричневого камня тускло поблескивала в луче света.

Позади нее послышался плеск. Ахмед, потеряв равновесие, ухватился за стену. Никак не прокомментировав это событие, они молча прошлепали по воде еще ярдов двести.